Клевета - Фэйзер Джейн - Страница 21

Теперь щеки его побагровели от гнева.

— Коня! — приказал он отрывисто, застегивая плащ, накинутый поверх кожаной безрукавки. Раз ему запрещено принимать участие в заключительной схватке, он покидает турнир!

— Мне следовать за вами, милорд? — спросил оруженосец.

— Нет, я еду один, — и Эдмунд пришпорил лошадь. Она стрелой помчалась прочь от арены, заполненной скрежетом и звоном стали и криками толпы. Эдмунду хотелось как можно скорее покинуть место своего позора.

В ту же секунду два человека в коричневых куртках с кинжалами за поясом и увесистыми дубинками в руках отделились от массивного ствола букового дерева, что росло позади палатки де Бресса, вскочили на лошадей которые были привязаны всего в нескольких ярдах и помчались вслед за Эдмундом. Тот несся в направлении леса. Он был слишком подавлен, чтобы думать об опасности, поджидавшей его в лесу, в этом прибежище всякого сброда: беглых вилланов, мелких воришек и беззастенчивых убийц и прочего люда, которым кишела тогда вся страна. Только в лесу он услышал, как трещат ветки за его спиной, сзади кто-то ехал. Им овладело беспокойство, и с широкой протоптанной дорожки, покрытой пятнами солнечного света, он свернул на узенькую тропинку, которая вела в чашу. И тут же справа из-за дерева на него налетел всадник, и ударом кинжала рассек его кожаную куртку. Эдмунд, мысленно проклинал себя за то, что не надел кольчуги, выхватил меч, и парировав второй удар, сбросил убийцу с лошади. Но в то же мгновение из-за куста выскочил второй — конь де Бресса рухнул, с перерезанными сухожилиями. Эдмунд едва успел соскочить. Бандиты — один с кинжалом, другой с огромной палицей — кинулись на него. Не успев отбить очередной удар, Эдмунд пошатнулся, кровь залила глаза. Из груди у него вырвался хриплый вздох, и он понял, что проиграл. Прижавшись к стволу, он из последних сил отбивал удары суковатой палицы, пока меч не выпал из рук и густая тьма не заволокла глаза.

Магдален тщетно высматривала на арене черно-золотой плащ мужа с вышитым соколом — фамильным гербом де Брессов — на спине. Его нигде не было. Зато она увидела серебристо-голубой плащ де Жерве, и тотчас же забыла об отсутствии мужа, всецело поглощенная переживаниями за Гая. Несмотря на ее уничижительные оценки рыцарских турниров вообще, она сейчас следила за турниром внимательно и осталась необыкновенно довольной, когда к концу схватки Гай оказался одним из немногих рыцарей, кто продолжал восседать на коне.

Перегнувшись через ограду, она бурно хлопала в ладоши, всячески стараясь привлечь его взгляд. Когда Гай поскакал к герцогу, чтобы выразить свое почтение, Магдален торопливо выдернула вторую розу из вазы, собираясь кинуть ему цветок, но в спешке уколола палец, так что шип попал под ноготь. Вскрикнув, она попыталась вытащить шип, и момент был упущен. Гай уже получил поздравления от своего сеньора, и теперь дамы из ложи одаривали его улыбками и цветами. Роза выпала из рук Магдален, когда она увидела, что внимание рыцаря явно приковано к одной из них. Из-под опущенных ресниц Магдален украдкой наблюдала, как изящно обменивались любезностями Гай де Жерве и леди Мод Уазефорд. Мод ненамного старше Магдален, но уже успела овдоветь. Герцогиня Констанция, благосклонно улыбаясь, смотрела на Гая и Мод, и Магдален поняла, что тут дело не обошлось без участия герцогини. Она взирала на обеих женщин почти с ненавистью.

Гай заметил недовольную гримасу на ее лице, но приписал это отсутствию на арене Эдмунда. Для леди, чей супруг по непонятной для нее причине не принимал участия в турнире, успех другого едва ли мог быть приятен. Однако сообщать ей о решении герцога раньше, чем Эдмунд сочтет это необходимым, было не в правилах де Жерве. В конце концов муж сам должен поставить в известность свою жену. Успокоив себя такой мыслью, Гай поскакал к своему шатру, чтобы снять тяжелые доспехи.

Магдален же ждала мужа, с которым собиралась ехать в Савойский дворец. Турнир проходил на полях Вестминстера, и толпа народа быстро редела — все спешили добраться до дома пока не стемнело. Герцогиня, решив, что Магдален дожидается мужа, уехала вместе со свитой герцога и теми дамами, чьи рыцари не принимали участия в турнире.

А Магдален все ждала и ждала. Два оруженосца из ее свиты старались не показывать ей своего волнения, хотя тени от кустов и деревьев становились все длиннее, а за частоколом людей уже почти не осталось.

В конце концов терпение ее лопнуло, и она послала одного из оруженосцев в шатер мужа, а сама осталась в ложе, беспредельно возмущенная такой невежливостью со стороны супруга-рыцаря.

Оруженосец с удивлением обнаружил, что палатка де Бресса пуста. Вокруг царила суматоха — слуги разбирали шатры, сворачивали штандарты, складывали все это на повозки. Самих же участников сражения уже не было. Оруженосец призадумался. В его обязанности входило сопровождать леди в отсутствие лорда. За самовольное отбытие вместе с госпожой ему бы не поздоровилось — господин его был короток на расправу, но в то же время его долг подсказывал ему, что леди нужно доставить домой, пока не стало совсем темно. И тут парнишка увидел милорда де Жерве, выходящего с кубком в руке из шатра, и страшно обрадовался: этот господин был патроном де Бресса и мог дать совет, что делать в такой ситуации.

Де Жерве, выслушав сбивчивый рассказ парнишки, покачал головой и приказал ему сообщить леди Магдален, чтобы она ждала в ложе, пока он за ней не придет. Допив вино, Гай передал кубок своему оруженосцу и двинулся к ложе герцога. Ему было яснее ясного, что Эдмунд в порыве уязвленной гордости ускакал куда глаза глядят, и забыл обо всем на свете, в том числе и о жене. Поступок совершенно понятный для юноши, который считает себя несправедливо обиженным. Но что-то насторожило Гая: такое поведение не очень характерно для Эдмунда — все-таки де Жерве дал хорошую школу своему племяннику.

Гай нашел Магдален в состоянии крайнего гнева, который она, проявляя редкое чувство сарказма и своеобразного черного юмора, тут же излила на него, будто именно он был во всем виноват.

Гай терпеливо дождался, пока иссякнет поток ее филиппик, и спокойно заметил:

— Если вы все сказали, мадам, то я предложил бы вам тронуться в путь. Темнеет.

— Но где же Эдмунд? — спросила она, чуть остыв от его тона. — Не понимаю, как он мог так поступить?

Гаю пришлось поведать ей о наказании Ланкастера.

— Ваш муж сильно расстроен, мадам. Неудивительно, что в таком состоянии он забыл обо всем на свете.

— Ничего, пусть еще хоть раз попробует позабыть обо мне! — мрачно пообещала Магдален, когда де Жерве подсаживал ее на лошадь. — И если ему запрещено спускаться в главный зал, то мне — нет. Так что я присутствую на ужине, а где будет ужинать он, меня не касается.

— Жене лорда не стоит так себя вести, — заметил Гай, но в голосе его она не услышала упрека. Эдмунд, безусловно, поступал некрасиво, а потому имело смысл немного его проучить.

— Почему он хотел сражаться со сьёром де Ламбером до конца? — спросила она вдруг, когда в сопровождении двух своих пажей и оруженосца Гая они выехали на дорогу.

Гай пожал плечами.

— Юношеская ссора, которой совсем не место на подобном турнире. Их обоих необходимо было поставить на место.

— Но де Ламберу разрешили участвовать дальше в турнире. — Ее гнев утих, однако теперь она переживала за Эдмунда, с которым обошлись явно несправедливо.

— Разрешили, — согласился ее спутник. — Если вам интересно почему, можете спросить об этом у герцога, что до меня, то я не рискую пускаться в объяснения.

Утолил ли он ее любопытство? А если да, то до какой степени? Остается надеяться, что Эдмунд, перебесившись, придумает какую-нибудь убедительную историю на тот случай, если она пожелает выяснить у него обстоятельства ссоры. Де Бресс был теперь также посвящен в тайну ее рождения, но если бы она узнала об этом и о том, что Эдмунд уязвлен самой мыслью о незаконности ее рождения, это нанесло бы величайший удар по ее самолюбию.