Неудачница (СИ) - Медведева Анастасия "Стейша" - Страница 13

Подхожу к концу этой бесконечной площадки и облегчённо вздыхаю — прямо передо мной лестница на первый этаж. По ходу, меня отправили ночевать на второй уровень. Даже думать не хочу, как тяжело было тащить моё спящее тело наверх… Тихонько спускаюсь, всё ещё ожидая, что злой брюнет выскочит из любого угла и начнёт мстить за вчерашнее. Как он будет мстить, я почему-то не задумываюсь — страшен сам факт.

Но нет, первый этаж его апартаментов так же пуст. Я нахожу сумочку с телефоном на широкой барной стойке посреди кухни студии, быстро достаю девайс и осознаю сразу несколько вещей.

Во-первых, сейчас почти час дня…

Во-вторых, судя по пропущенным от Лины — мой босс на работе, в отличие от меня. И моя фея не знает, что я в данный момент нахожусь в его квартире: в достоверности данного факта (что квартира принадлежит Глебу) я убедилась, обнаружив на диване папку с документами из приёмной…

И, наконец, в-третьих — я абсолютно точно лишилась подруги. Пропущенный от Ленки заставил меня вспомнить, что я предложила ей провести вечер вместе и постараться вспомнить, почему мы раньше дружили и почему решили жить вместе… Но сообщение, пришедшее через пять минут после звонка, расставило всё по местам. Оно было длинным и гласило дословно: «Мила, я всё понимаю, твоя новая работа не дает тебе и шанса снизойти до нас, смертных. Но встречу назначала не я, а ты. А, раз ты такая занятая, да и ночевать тебе явно есть — где, я решила не откладывать новость и сообщить тебе прямо так: мы с Ваней решили жить вместе. В моей съёмной квартире. И да, я говорю «моей», потому как, ты должна помнить, что не заплатила за неё ни разу: ни в прошлый месяц, когда ты только устроилась на работу, и я позволила тебе отдать деньги позже, ни в этот месяц, когда зарплату ты уже получила, но вкладываться за аренду не пожелала. В общем, вещи твои собраны и ждут тебя в коробках в коридоре — ключ оставь в прихожей, а дверь захлопни. Удачи тебе на новом месте»

Последние слова меня добили. Я даже чуть не сломала телефон, крепко сжав его в руке, но сдержалась — в моём нынешнем положении я не имела права на порчу собственного имущества. Итак от этого самого имущества ничего не осталось.

Рассеянно смотрю по сторонам, обнаруживаю кофе машину, решаю, что добрая порция кофеина мне не помешает. В холодильнике обнаруживаю сливки, в шкафу — приправы, среди которых нахожу корицу; делаю себе горячий напиток. Затем подхожу к барной стойке и начинаю тихонько потреблять внутрь, думая о своей несчастной жизни, о грядущих сложностях в поиске работы, о долговой яме, почему-то о Бунине, потом о Горьком с его персонажами пьесы «На дне»… Тру слегка замерзшую ступню о голень другой ноги, ощущаю тяжесть пышных волос на спине, чувствую приятный вкус корицы на кончике языка — вот оно, моё похмелье. Все чувства обостряются, но голова почти не способна генерировать рабочих идей. Опасное состояние.

Потому, когда входная дверь открывается, я даже не шевелюсь. Просто знаю, что если позволю себе запаниковать, то побегом с кухни и прятками в ванной всё не обойдётся. Неее, даже самой страшно, чего я могу учудить — потому стою спокойно, продолжая пить кофе и тереть замёрзшую ступню о теплую голень. Поворачиваю голову к зашедшему Глебу и несмело улыбаюсь.

В этот момент в строгих прищуренных глазах шефа что-то меняется…

Однако, зафиксировать изменение я не успеваю, потому что следом за Глебом в квартиру заходит Лина.

— Ну, здравствуй, спящая красавица, — пропела фея, подплывая ко мне с полным пакетом еды и с увесистой косметичкой. Моей косметичкой, которую мне подарили вчера за количество приобретенной косметики, — Видок у тебя, конечно, тот ещё, — оставляя косметичку на барной стойке и уходя вглубь кухни, замечает Лина, — Прям, ночная бабочка.

— В таком случае ты — её создательница, — грубовато отвечает Глеб, который, с момента своего прихода не отрывает от меня глаз.

Вновь недовольных глаз.

— Каюсь, перебрала вчера, — сознаётся Лина, ничуть не испытывая мук совести.

— Когда наряжала её или, когда напивалась в клубе? — Глеб бросил на фею холодный взгляд, затем кивнул мне, чтоб шла за ним.

Ну, вот она, расплата. Сейчас мне скажут всё, что обо мне думают, а я даже ответить не смогу, потому как действительно виновата.

Эта мысль загорелась желтой лампочкой в моем в мозгу, потому я решила идти на опережение — как только Глеб сел на широкий белый диван и рукой предложил занять место рядом, я аккуратно опустилась на самый краешек в самой дальней части предмета мебели и тихо, чтобы Лина не услышала, сказала:

— Простите меня, пожалуйста.

Даже голову опустила, потому как стыдно было и вообще… кротость — наше всё. Особенно ввиду грозящих кредитов и поиска новой работы.

Поднимаю голову, так и не дождавшись ответа, и вижу странную картину: на лице у Глеба ходят желваки, да и сам шеф выглядит так, словно я его только что волчьей ягодой накормила.

Плохо, Мила, плохо… монстры не любят слова «пожалуйста», они понимают только язык силы. Уже собралась, было, использовать вариант «атакуй в наглую, заявляя, что он сам во всём виноват», как шеф склоняет голову набок, как-то странно заглядывая в мои глаза, и спрашивает тихим таким, страаашненьким голосом:

— А за что именно вы, Мила Георгиевна, сейчас просите прощения?

На «вы» стал обращаться.

Не просто «плохо». Хуже некуда!

— За то, что я так внезапно напилась и начала буянить, — отвечаю тихо-тихо, так, что шефу даже приходится наклониться ко мне, чтобы расслышать.

— То есть за то, что вы не давали мне прикоснуться к спиртному, мотивируя это наказом от моей бывшей личной помощницы, вы извиняться не думаете?

Я вновь опустила голову, пытаясь скрыть румянец. Конечно, не думаю! Там я была абсолютно права! И поступила так, как должно было поступить хорошей работнице.

— Что-то в вашем лице наталкивает меня на мысль, что нет, — продолжил шеф опасным, предостерегающим голосом, — Вы также не собираетесь просить у меня прощения за то, что сорвали мне несколько встреч на приёме губернатора, напившись с четырёх бокалов и угрожая здоровью всех особей мужского пола своей обувкой?

Что-то в его словах начало сильно меня напрягать, но я не стала заострять внимание, потому как всё моё существо отозвалось в протесте на его заявление: он ведь сам не хотел идти на этот прием! И напилась я лишь потому, что спасала его от неизвестных последствий после употребления алкоголя!

А Глеб Самойлович тем временем продолжил:

— Также, чувствую я, вы не собираетесь просить прощения за то, что поцеловали меня?

Ой, как жарко!

Я сижу, ни жива, ни мертва, опустив голову, с ручками, сложенными на коленях, и не знаю, что сказать.

Это был самый спорный момент в моих рассуждениях — должна ли я была просить у него прощения за Это? Если рассуждать здраво (а сегодня с похмелья у меня получается крайне плохо), то он сам усадил меня на себя! Даже самая глупая девушка в таком случае задалась бы вопросом, зачем он это сделал? А я глупой не была. По крайней мере, не всегда. Да, сегодня у меня с соображалкой туго, но, в конце концов, красный диплом университета о чём-то да говорит?..

Мотнула головой, запутавшись в своих мыслях.

— То есть, не собираетесь? — ещё тише и ещё мягче спросил шеф.

Ой! Я ведь не с ним разговаривала!

Поднимаю голову, испуганной ланью смотрю на него. Выдавливаю первое, что пришло в голову:

— Вы сами виноваты.

На лице Глеба появляется выражение, опознать которое я не в силах.

— И в чём же я виноват? — медленно переспрашивает он.

— Хватит мучить девочку! — неожиданно ворвалась в наш разговор Лина с лопаткой и бутылкой оливкового масла в руках, причём лопатка была вытянута вперёд в обвинительном жесте, — В начале заставил её пройти через весь этот ад, а теперь пытаешь её за то, что девочка слегка расслабилась!

— Слегка расслабилась? — Глеб поднял брови вверх, — Она чуть не опозорила меня на приёме губернатора, — напомнил он холодным, как лёд, голосом.