Начало пути (СИ) - Шу Алекс - Страница 23

Внутри раздается негромкий стон. Быстро подполковник очухался. Крепкая башка. Перемещаюсь на территорию дома. Петренко сидит на заднице, держится за разбитую голову, и тупо смотрит перед собой. Полностью в себя он пока не пришел. Добавляю ему ногой в челюсть. Подполковник опрокидывается назад. Несколько минут точно пролежит без сознания. Хватаюсь обеими руками за воротник шинели, и тащу прапорщика к двери, пыхтя от усилия. Тяжелая туша. Тело безвольно волочится следом, оставляя широкую дорожку из пыли. Затащив прапора вовнутрь, переворачиваю мужиков на живот, поочередно завожу им руки назад и связываю веревкой. Приходится вернуться в дом и порвать простыни, используя их вместо кляпов. Ноги связываю небрежно, так чтобы подпол и прапор могли распутаться минут за десять.

Вот теперь все. Пора валить. Хватаю сумку, закидываю её на плечо. Аккуратно закрываю за собой дверь. На всякий случай прокалываю ножом все шины на «шестерке», прячу шапочку в сумку, и бегу трусцой по направлению к следующему от Семеновки поселку – Малым Холмам. Потрескивает под ногами хвоя. Пьянящий прохладный воздух соснового бора вызывает ощущение эйфории. Но расслабляться рано. Пока я не окажусь дома, ничего еще не закончено. Через десять минут выхожу на следующую остановку. Здесь уже стоит автобус. Он едет в соседний районный центр и в мой город не заходит. Но можно выйти через пару остановок, на развилке дорог, там уже до дома относительно недалеко. Так и сделаю. Протискиваюсь с потоком галдящих пассажиров, расплачиваюсь с водителем пятеркой, получаю четыре рубля сдачи и устраиваюсь на сиденье возле заднего входа.

На развилке за несколько минут ловлю проезжающий «МАЗ». Водитель – полный мужик лет пятидесяти охотно соглашается доставить меня в город. Он едет через проспект Коммунаров, находящийся совсем рядом с моим домом.

В теплой машине меня развезло. Тянет дремать. Усилием воли не позволяю себе расслабиться. Мужик за рулем рассказывает о своей жизни. Вслушиваюсь в его слова.

- вот такие дела парень. Дочку замуж выдал, квартиру ей оставил, а сам в родительский дом перебрался. Свежий воздух, тишина, а природа то какая, - мечтательно произносит водитель,- что еще надо в мои года? Работать в колхозе устроился, коллектив хороший. Конечно, все закладывают, не без этого. Но я особо спиртным не балуюсь, по праздникам только. Разве что изредка с мужиками выпиваю. Вечером выходишь на улицу – благодать. Птицы щебечут, все цветет. Тишина и спокойствие. Не то, что в городе, шум, гам, суета эта. Только в деревне понимаешь, вот она настоящая жизнь.

- А ты откуда едешь? – неожиданно спрашивает собеседник, прерывая свой монолог.

- От знакомой, - дипломатично отвечаю, всем видом показывая нежелание продолжать эту тему.

- Не хочешь говорить, не говори, - понятливо кивает мужик, - дело твое.

Водитель замолкает. Похоже, он немного обиделся. Но мне плевать. Не до разговоров сейчас.

Через пятнадцать минут «МАЗ» останавливается на проспекте Коммунаров.

Кладу в ладонь мужика трешку.

- Спасибо, что подбросили, - скромно благодарю, - до свидания

- Не за что, - ворчливым голосом откликается водила, - Всего хорошего.

Спрыгиваю с подножки грузовика. Осталось совсем немного пройти, и я дома. Забрасываю сумку за плечо. ТТ уютно устроился за ремнем. Сворачиваю с оживленной улицы во дворы. Сейчас, конечно не начало 90-ых, милиция не шмонает всех подряд. Поэтому, по большому счету, пристальное внимание стражей порядка мне не грозит. Да и появляются они на улицах не так уж и часто. Но лучше перестраховаться. До дома добираюсь без проблем.

Открываю ключом дверь квартиры, бросаю на пол сумку, закрываю замок. Все, теперь можно немного расслабиться.

Смотрю на часы. 10:35. До прихода родителей времени еще полно. Безумно хочется есть. Но дело, прежде всего. Достаю сверток с деньгами. Раскладываю их на полу гостиной. Шесть пачек сторублевок, три – полтинников, две – четвертаками, еще пара десятками и одна начатая пятерками. Судя по толщине перетянутых резинками денег, в каждой стопке по сто купюр. Должно быть 82 485 рублей, с учетом трех отобранных в карман пятерок.

Поплевав на кончики пальцев, беру первую пачку, сдвигаю резинку, и приступаю к пересчету. Банкноты шелестят в моих руках, отгибаясь в сторону. Через минут пятнадцать, когда в глазах уже начинает рябить от перелистываемых купюр, со вздохом откладываю последнюю синюю стопку. Так и есть, почти 82 с половиной тысячи рублей. Для простого советского человека – громадные деньги. Чтобы спасти страну и выполнить задуманное – очень мало. Но задел для начала положен.

В мешочке оказывается десять царских червонцев. Если деньги закончатся, надо искать стоматолога, чтобы их сплавить. Такое золото идеально пойдет на коронки.

С блатными и барыгами-перекупщиками связываться нельзя. Опасно.

Сейчас надо найти подходящее место для тайника. Две пятерки и оставшиеся мелкие купюры распределяются между страниц «Тома Сойера». Они будут всегда под рукой. Если предки найдут, это не страшно. Такую сумму можно объяснить, давней экономией на школьных обедах, транспорте и других «расходных» деньгах, выдаваемых мне родителями.

Куда спрятать остальное? Это серьезный вопрос. На чердак слишком рискованно. Могут украсть. Да и деньги должны лежать так, чтобы их можно было быстро и легко взять. Такая потребность может возникнуть в любой момент.

Захожу в свою комнату и задумчиво обозреваю окружающее пространство. Мой взгляд останавливается на мягком диване и кресле. Эврика! Подхожу к дивану и, пыхтя от натуги, сначала ставлю его набок, а затем переворачиваю в положение упавшей буквы «Г». Тяжелый зараза. Обозреваю обшивку дна мебели. Пожалуй, все получится. Иду на кухню за ножом.

Аккуратно вспарываю уголок ткани на обшивке. Пихаю вовнутрь шесть сторублевых пачек. Остальные деньги, кроме пятерок, размещаю таким же образом в кресле. Открываю комод и достаю пластиковую коробку с иголками и нитями. Подбираю бежевую нить под цвет мебели. Зашиваю дырки. Моя рука с иголкой двигается очень быстро и на «полном автомате». Еще курсантом научился быстро пришивать себе пуговицы и погоны. А потом поездки по гарнизонам только укрепили эти навыки.

Через пять минут я заканчиваю. Оцениваю придирчивым взглядом свою работу. Если не присматриваться, почти незаметно. Теперь осталось пристроить последнюю пачку пятерок. Берув тумбочке кольцо синей изоленты и большие ножницы. Выбираю из стопки газет в прихожей старую «Правду». Заворачиваю в неё пятирублевки. Иду на балкон. Разгребаю хлам под ножками старого шкафа. Креплю к свертку несколько клейких лент. Закрепляю сверток на шкафу снизу, между ним и стенкой. Закидываю хлам на место. С этим я закончил.

Ствол хранить дома я не буду. Родители точно меня убьют, если его найдут. Одеваюсь и иду на чердак. Там я знаю одно место в углу стены, где можно вытащить тройку кирпичей вместе с слоем застывшего цемента. Я его еще в прошлый раз нашел. За кирпичами внизу имеется проем в плите. Туда и отправляется завернутый в кулек ТТ и коробка с патронами. Потом кирпичи ставятся обратно. Собираю пыль в кучку, мочу её водой из захваченной из сумки фляги. Затираю грязью грязью трещины в цементе. Они почти не видны, но лучше замаскировать тайник как следует. Забрасываю уголок стены тряпками и другим хламом. Отхожу в сторону, и мою руки водой.

Дышать просто невозможно. Кажется, что на чердаке даже воздух мутный от пылевых отложений. Громко чихаю, поднимая серую волну. Бегу назад, перепрыгивая через две ступеньки. Хочу как можно скорее избавиться от пыли.

Горячие струи воды смывают с меня усталость. Из ванны я выхожу энергичный и бодрый. Первый шаг по спасению моей страны сделан.

- Лех, ты где вчера был? Ольга вчера интересовалась, почему Шелестова на уроке нет? – спрашивает Пашка.

Мы идем в школу. Под ногами хрустят сухие желтые листья. Солнце, выглянувшее из-за серых туч, разгоняет своими лучами ночной холод. Хмурый дворник нехотя орудует метлой, сонно моргая глазами. Мостовая медленно заполняется людьми, идущими на работу и стайками детворы, спешащими в школы.