Айболит для короля (СИ) - Лебедева Ива - Страница 19

С этими мыслями я под конвоем Попугая дошла до своей комнаты, обнаружила там свою земную, выстиранную, высушенную и выглаженную одежду и так обрадовалась, что забыла о важном.

А именно о мешке с маркошкой, который хрюкал и подозрительно ерзал перед моим уходом на королевский пир. Я вообще вспомнила о нем, только когда уже переоделась в родные трусы и футболку с намерением залезть в этом самом лучшем наряде под одеяло. И тут все мои планы были порушены одним смачным «хрусть!» из мешка.

Я аж подпрыгнула и с большим трудом удержалась от того, чтобы не заорать. Остатки мозгов все же сообразили, что это не может быть диверсия от местных боевых девиц, поскольку я поселилась в своей комнате раньше, чем вообще познакомилась с местными курами. Но что тогда?!

Из оружия у меня только скальпель. Ну, еще трубочкой от капельницы можно кого-нибудь задушить. Или дать по заднице, чтоб не пугал честных ветеринаров. Что выбрать?

Я выбрала мирное урегулирование с одеялом в руках. Все же в мешке вряд ли кто-то большой. Значит, это зверек. А его прекрасно можно нейтрализовать, набросив большую тяжелую тряпку.

Подобравшись на цыпочках к маркошке, я осторожно вытянула руку и резко дернула за горловину мешка. Он незамедлительно шмякнулся на бок, а из раскрывшегося зева выкатилось несколько корнеплодов. Следом показалась сердитая усатая морда...

Раис:

В бою меня не берут стрелы, а на пиру — вино. Вот и сейчас после пира я беседовал с Гонрадом за бокалом крепленого, но пил его как сок. Мой верный слуга, пожалуй, самый старый царедворец,  был наблюдателен и смел в оценках.

— Они поняли, насколько опасен Рой? — спросил я.

— Они услышали вас, но поймут не раньше, чем его авангарды высадятся на побережье, — ответил слуга. — «Дом горит, а хозяйка стряпает» — эта пословица не только о простолюдинах, но и о самых благородных.

— Гости надеялись состряпать себе льготы, но были угощены новым налогом, — усмехнулся я, отхлебнув вина.

— Не только, — ответил Гонрад с улыбкой. — Кое-кто из гостей слушал вполуха, а смотрел во все глаза. Кстати, вы заметили, что сыновей на этом пиру, как и на прежнем, было меньше, чем дочерей?

— Отцы боятся, что я не выпущу их из дворца — зачислю в гвардию, возьму в почетные заложники?

Гонрад снова улыбнулся лукавой старческой улыбкой. «Он камердинер, — подумал я, — но наставник из него вышел бы неплохой, хоть и ехидный». Наставник, который ждет, что ученик догадается сам.

— У них не страхи, а надежды, — наконец ответил собеседник. — Надежды, что одна из дочерей останется во дворце и займет место рядом с вами.

Я крякнул. Ну да. Как-то подзабыл об этом деле.

Кстати... Рано или поздно это произойдет. Наверное, поздно, потому что я не хочу. Нет, мне знаком не только вкус хорошего вина. Не раз во время разъездов в мой шатер приходили смазливые девицы и уходили довольными. Еще довольней были их семьи — мешок серебра пригодится в любом хозяйстве. Это серебро станет хорошим приданым, чтобы жених не задавал глупые вопросы. Вот бастардов я плодить не буду. Слава предкам, у морфов, прошедших единение с итакари, а потом нежданно-негаданно оказавшихся магами, есть такая возможность. Женщина забеременеет от меня не раньше, чем я сам того захочу. И точка.

— Ваше величество, — продолжил Гонрад, будто читавший мои мысли, — вы понимаете, почему ваш отец держал двор бастардов? Он мог по старым обычаям взять девицу из самого знатного рода. Но это обидело бы другие семьи. К тому же королева всегда будет щедро одаривать деньгами и почестями свою родню, а это дополнительный повод к мятежам и злоупотреблениям.

Я нахмурился — меня никогда не радовали напоминания о практиках  отца. Но пусть Гонрад говорит дальше. Других собеседников у меня нет.

— Песни о королях и прекрасных пастушках родились не случайно, — с улыбкой продолжал Гонрад. — Если взять во дворец пастушку, ее отца можно назначить главным скотником — и кто обидится? Если же красавица явилась издали, без родни, к тому же умна, то лучшего выбора быть не может.

— Ты намекаешь?.. — удивленно спросил я.

Старик улыбнулся еще шире и изобразил пальцами возле своих глаз прибор из тонкого стекла на лице моей гостьи.

— Хм. Но девица из знатного рода принесет с собой не только проблемы, дурную родню на важных постах и прочую муть. С ней придет приданое, возможно, новые земли в домен короля, а также дополнительные союзники. Не обязательно выбирать ту, у которой в роду одни дураки и мздоимцы, — прищурился я, нарочно приводя доводы против. Мне было интересно, что скажет старик.

— А девица с приданым, но без родни — это ведь еще лучше, — невозмутимо возразил Гонрад.

— С приданым? — Я удивился. Какое приданое у этой лекарки? К тому же она не юна и не красавица. Обычная женщина.

— Ваше величество, — старик укоризненно вздохнул. — Я был лучшего мнения о вашей прозорливости. У этой появленки самое богатое приданое на острове.

— Ее мешок с лекарствами? Но они закончатся.

— Ее голова. Ее знания. Умения. И не только в том, что касается спасения от ран и болезней. Вы не подумали о том, что ее мир — другой? Возможно, рядом с ними мы такие же дикари, как люди с пальмовых атоллов рядом с нами?

— Ты намекаешь… — я даже привстал, — что ей могут быть известны методы ведения войны… оружие…

— Может быть, да, может быть, нет. Но в любом случае неразумно выпускать эту женщину из рук. А что привяжет ее крепче, чем замужество? Нет, ваше величество, просто охранять ее мало. Она должна захотеть помочь добровольно. А это случится только в том случае, если ей здесь будет кого защищать. Своих детей, например.  

— Наглая ты морда, — растерянно сказала я и в ответ получила серию громких звуков, похожих на птичий щебет и скрип несмазанной двери одновременно. — А я говорю, наглая! Выдры — хищники! Какого такого вкусного ты забыла в моей маркошке, жопа волосатая?

Ругалась я от облегчения. Потому что зверушка была ужасно смешная и отчетливо неопасная. Она сидела на мешке и возмущенно верещала, умудряясь при этом быстро-быстро точить корнеплод.

— Вылезай оттуда. Как ты вообще умудрилась в замок пробраться? — поинтересовалась я, на пробу осторожно протягивая руку к зверю и ежась от щекотки: выдра нюхала ладонь, активно шевеля белыми усами. — Ты наверняка не местная, да? Итакари далеко от своих хозяев не отходят, насколько я поняла. Значит, ты непривязанная дикая зверюга… А! Ты ночью влезла в шалаш воровать маркошку, а когда эти орлодеры паковали мои пожитки, тебя умешочили просто заодно. Понятно.

— Св-в-ви-и-и-ир-р-р-р! — Выдра, кажется, наелась, потому что бросила огрызок, поймала передними лапами мою все еще протянутую ладонь и проворно вскарабкалась по руке мне на грудь, чтобы пощекотать усищами подбородок. А увесистая какая!

— Так, для дикого зверя ты тоже подозрительно дружелюбная, — констатировала я, проходя к кровати и усаживаясь так, чтобы зверище оказалось у меня на коленях. — Значит, деревенская. Но пока ничья. Ну что ты ерзаешь? Я вот теперь даже не знаю, как тебя на волю-то выпустить… Мне самой, знаешь ли, вряд ли позволят нос за стену высунуть. А отдать тебя орлодерам не вариант, пока не узнаю точно, что чужих бесхозных животных не принято пускать на корм своим родненьким.

Выдру такие тонкие материи не беспокоили. Она своими вибриссами ощупала меня всю, даже в уши нос сунула, попыталась цапнуть с лица очки, получила пальцем по моське и обругала меня в ответ. Потом слезла с моих колен и с самым хозяйским видом прошествовала через кровать к подушкам, выбрала одну, помяла ее лапами и мордой и свернулась клубком, словно так и надо. Еще и меня обсвистела — мол, чего сидишь, спать пора! Иди, так и быть, тут еще одна подушка есть.

— А знаешь что… ты права. Утро вечера мудренее. Только не вздумай ночью огрызки в постель таскать. — Я плюхнулась на довольно мягкий матрас, натянула стеганое одеяло и подумала: а катись оно колбаской, спать хочу так, что вот-вот челюсть вывихну. Все равно прямо сейчас ничего я изменить не могу. Значит, на фиг. Будет день, будут проблемы, а ночью надо отдыхать!