На острие истории (СИ) - Тарханов Влад - Страница 1

Я никогда не хотел переиграть историю. Но… меня всегда интересовал вопрос: а что было, если бы было… В книге взяты имена и фамилии реально существовавших людей, но! никто из персонажей не соответствует их реальным прототипам. Рассматривайте их как надписи-декорации в старом театре Вильяма Шейкспира, эсквайра.

Ноябрь тридцать девятого года был богат дождями. Особенно сильно дождило в преддверии зимы. Дождь становился сильнее, прекращался, а небо оставалось таким же свинцовым, а еще погодя выливало на землю очередную порцию холодной воды. Человек в военной форме, стоявший на перроне вокзала древнего Киева, поежился. Он не любил эту промозглую погоду. А еще меньше он любил в такую погоду куда-то ехать. Взгляд скользнул по эшелону. Вроде бы все было в порядке. Вот-вот паровоз начнет медленное движение. Несколько капель дождя противно проникли за воротник, скользнув по шее… Чуть поморщившись, мужчина резким движением подался в вагон, и уже там, в тамбуре ему стало на мгновение плохо. Он сначала схватился за сердце и даже немного присел, как будто стараясь пригнуться от боли, пропустить ее, как воющий осколок, над головой… Нет, выпрямился, пошатнулся, схватился за голову. Так, пошатываясь, добрался до своего купе, где упал на полку и затих…

Лифт поднимался медленно и практически бесшумно. Я знал эту дорогу, как свои пять пальцев. Лифт до третьего этажа. Темная бронированная дверь (в этом здании все двери бронированные). Небольшой тамбур, переход, и еще один лифт, такой же тихий с еще более плавным ходом. Но этот лифт ведет вниз – на пятнадцать этажей, одиннадцать из которых – под землей. Перед тем, как забраться в шахту лифта успел взглянуть на небо через окно: небо было свинцово-серым, местами собирались черные грозовые облака с кровавыми подпалинами. Солнце уходило за горизонт, создавая иллюзию алого подбоя на вечерних облаках. Но все это было ТАМ, за стеклом, ТАМ, куда я иду, все должно быть по-другому.

Меня зовут Андрей Толоконников. Мне 36 лет. И я все еще жив. Жив, несмотря ни на что. Есть такой уморительный диагноз ДЦП[1]. Так получилось, что родители не отдали меня в детский дом, не отказались от меня, а наоборот, приложили все силы, чтобы дать мне возможность существовать в этом жестоком мире, мире, не приспособленном для таких инвалидов, как я. К сожалению, несколько операций так и не дали мне возможность ходить, а передвигаться я мог только при помощи коляски, ага, инвалидного кресла на колесиках. Вот только мое – с моторчиком. Чуть лучше получилось с руками. Одной рукой (левой) я владею очень даже неплохо. Намного лучше стала речь, я только до сих пор затягивал некоторые буквы и чуть задерживал окончание предложений. И с мозгами у меня было все в порядке. А зачем? Мне кажется, что лучше бы я был дебилом, не сознающим себя, с его простым восприятием мира. В этом плане мне крупно не повезло. Не люблю рассказывать о себе, как о заключенном, но именно так я себя и рассматривал. Я научился пользоваться компьютером используя свои полторы руки. И еще, за свои тридцать с небольшим сознательных лет я сумел расширить возможности своей памяти, до фотографической. Это очень помогало в написании статей – не надо было искать долго справочный материал. Страницу текста я запоминал через 20 секунд читки «по диагонали», после чего мог ее воспроизвести до каждого знака. Как все это умещалось в мою голову, понятия не имею. Год назад родителей не стало. Они шли ко мне в больницу по пешеходному переходу на зеленый свет светофора. Я наблюдал из окна, как ослепительно белый Лексус, мчащийся по городу с бешенной скоростью, сбивает их и уносится прочь. Мама скончалась на месте, отец еще два дня пролежал в реанимации. Меня выписали из больницы через 10 дней. Следователь рассказал, что машина была угнана ночью, накануне ДТП, и кто был за ее рулем – неизвестно. Родители – детдомовцы, ставшие на ноги благодаря тому, что родились в СССР. Но у меня никого больше не было. Мне светила опека органов государственной власти. Для меня это означало одно – быстрое угасание. Моя квартира еще была как-то приспособлена для существования инвалида, а вот дом инвалидов, в который меня определят, после продажи квартиры еще и доппособие выдадут… не смешно? Абсолютно. Сегодня, третьего сентября за мной должны приехать. И они приехали. Абсолютно неразговорчивые два молодых человека, способные шкафы тягать, впрочем, мне показалось, что это не их главная задача. Мою тушку загрузили в микроавтобус, после получасовой дороге я и оказался здесь, в Центре. В центре всего. Точнее, в центре времени.

Я никогда не был поклонником вихрев времен[2] и прочей попаданческой литературы, а тут пришлось столкнуться воочию…

А началось все с этого полного господина с бородкой клинышком, седой гривой волос, которых было слишком много для Котовского[3] и слишком мало для Эйнштейна[4]. Он носил старомодные очки в массивной оправе, из-за толстых стекол его глаза казались маленькими щелочками, а широкоскулое лицо совершенно не вязалось с массивным носом, выдававшим тайну происхождения и существования.

– Андрей Вячеславович, мы рады приветствовать вас, в нашем центре. – От господина разило искусственным радушием и фальшивым дружелюбием.

– Мы, Николааай … Вторые[5]??? – неудачно пошутил я, на что встречавший меня господин разразился заливистым смехом. Смеялся он искренне, чем меня удивил.

– Ну вот, что ни слово, то в точку! Ну, молодой человек, я теперь хочу объяснить, почему вы здесь, а не в доме инвалидов. Думаю, ВАМ это будет интересно. – веселый господин интонацией выделил слово «вам». «Мы – вы, нам – вам, интересные игры тут играются», решил я про себя.

– А где это МЫ наахоодимся? – играть, так играть.

– Не все сразу, молодой человек, не все сразу. – моей попытки поиграть этот господин, вроде, как и не заметил, он продолжал, как ни в чем не бывало:

– Мы хотим предложить вам работу. Не удивляйтесь. Это ваш второй шанс…

– Я буду здооров и смогу хоодить, когда надо встаавать с креслаааа? – на этот раз я был предельно ироничен.

– В какой-то мере, в какой-то мере… Это как вам повезет.

– Не пооонял!

– Вам предстоит выполнить задание. Наша цена – это ваша возможность жить полноценной жизнью. От вас только выполнение задания, и ничего более.

– Страаанноое предлоожение для дэцэпешникааа. А что зааа задааание?

Перехватить инициативу в беседе так и не удалось.

– Понимаете, если я расскажу вам, что за задание, то и о центре придется рассказать, а это возможно только тогда, когда вы согласитесь и подпишите соответствующие бумажки, вы ведь владеете левой рукой? – я в ответ кивнул.

– Вот и ладненько. Вот и хорошо. Еще раз повторяю: на одной чаше весов ваше жалкое существование в доме инвалидов, пять, десять, пятьдесят лет до смерти в инвалидном кресле, знаете, некоторые инвалиды очень долго живут. На другой чаше весов – пять, десять, даже пятьдесят лет НОРМАЛЬНОЙ жизни. После выполнения задания у вас будут новые документы, совершенно новая жизнь. – И он, этот самый встречающий господин, так и не назвавший своего имени, не врал. А как он жестикулировал! Он искусно владел приемами невербального давления на собеседника, вот, говорит о чашах весов, изображая руками этакую Фемиду с бородой и брюшком, и получается у него это не комично, отнюдь. Почувствовав, что я стал колебаться с ответом, он решительно бросился меня добивать.