Проданная зверю (СИ) - Владимирова Анна - Страница 33

Мой взгляд достаточно красноречиво угас.

— Я думала, вы проницательней, мистер Шейн, — улыбнуться стало невероятно легко под аккомпанемент его растерянности.

— Неужели? — вернул оскал. — Ты думала обо мне?

Пустые фразы из оперы дешевого флирта стремительно возвращали мне иллюзию владения ситуацией:

— Мне не нужны деньги Аарона, — проигнорировала его слова, — да мне, собственно, никто их и не предложил, я привыкла довольствоваться малым.

— Вряд ли твой куш в этой истории кто-то назвал бы малым.

— Ты не хуже меня знаешь, что в такой ситуации последнее, о чем я могу думать — это деньги.

Выражение его лица вдруг стало человеческим — мастер иллюзии!

— Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься, Теа. Наш мир не зря не впускает таких, как ты, просто так, без договора на покупку.

— И ты по доброте душевной хочешь мне помочь, — закатила глаза, усмехаясь.

— Нет, — откинулся он на спинку кресла. — Убит член моей семьи… и я хочу знать — его прирезали как собаку или как мужчину. Убрал он его как случайного свидетеля или в честном бою… за тебя. Если первое — я его уничтожу.

— Почему ты до сих пор не обратишься с обвинениями в полицию?

— У меня нет доказательств. Но твой приход сегодня удивил.

— Что удивительного? У меня уже нет работы?

— Есть, — усмехнулся он. — Но такого, как я, это бы не интересовало… — Его улыбка стала поистине дьявольской. — А значит, вас с Аароном связывает нечто большее, чем просто его импульсивная увлеченность хорошенькой девочкой с черным бриллиантом. Праймы не подвержены эмоциям, если эти эмоции не продиктованы зависимостью. А ты — его одержимость. — Он усмехнулся, соскользнув взглядом с моего лица: — Кроме того, у Хауэра это семейное…

Весь день прошел на нервах. Я все думала о словах Александра… Если праймы не подвержены эмоциям, какого черта творит Аарон, убеждая всех, что между нами чувства? Или Шейн мне врет? Но зачем?

Надо сказать, подкинутая им головоломка хорошо отвлекала от того, что происходило в «Тэйваль» после вчерашних новостей. На меня косились все — от охранника на входе до официанта в кафе. За спиной шептались, замирали и провожали с круглыми глазами. «Это же та самая…» — долетало до слуха каждый раз.

Вид главного зала, в котором будет проходить показ, на время выбил все дурные мысли из головы. Пусть оформление еще не закончено, но уже можно представить, насколько все будет впечатляюще. Металлические цветы на потолке поражали воображение, а роса на лепестках отсылала к главной трагедии года — смерти Дастина Дьюмана. Сюжеты на резных многогранных панелях менялись от игры теней: то вдруг оживали изящные женщины в длинных платьях, то они же превращались в птиц и цветы. Каждый элемент зала был произведением искусства, и с ним предстояло слиться, стать его гармоничной частью. Только всякое желание вскоре отбили напрочь.

Дюваль заточила свой взгляд еще больше обычного и метала в меня молнии при любой возможности. Ее не устраивало абсолютно все: свет на дорожке, музыкальное сопровождение, скорость моей проходки, эмоции… Только и было слышно ее «нет-нет-нет». Когда мне подали кофе и предложили сахар, я едва не сказала «нет» — так это слово въелось в мозг. Венцом дня стала мой последний проход. Дефилируя по подиуму, я неожиданно напоролась на взгляд Александра, нарисовавшегося у края дорожки, и, споткнувшись, полетела вниз.

«Мы можем сегодня побыть людьми и куда-нибудь сходить?» — выстукивала по сенсору мобильника, пока Найф обрабатывал разбитую коленку, а Шейн недовольно взирал на повреждение с таким видом, будто я разбила его дорогую тачку. Сейчас хотелось к Аарону как никогда. Только он может заставить меня забыть обо всем этом, пусть и специфичным образом — организует проблемы посерьезней. Плевать.

— Теа, — позвал Александр, и я подняла на него взгляд, — на сегодня все, но завтра задержишься. Дюваль недовольна, говорит — ты не понимаешь композиции.

Найф нарочито громко разодрал упаковку пластыря.

— Будешь помогать? — усмехнулась я, но тут же поморщилась, когда телохранитель придавил пластырь к колену.

— Да, ты у меня на балансе, — и Александр усмехнулся. — Кроме того, до свадьбы осталось две недели — тебе будет не до репетиций…

Я определенно слишком медленно соображала.

— Мне? — подняла на него глаза и поняла, что снова попалась в его очередную ловушку. Стаканчик с кофе выпал из рук под ноги телохранителю.

— Пошел вон, — зарычал Найф, не оставляя у меня сомнений — он тоже зверь. И далеко непростой.

Шейн усмехнулся шире и, отлепившись от стены, зашагал прочь. Уверена — с чувством выполненного долга.

— Он пошутил? — попыталась поймать взгляд Найфа, но тот сосредоточенно собирал остатки антисептических салфеток в аптечку:

— Откуда мне знать?

— Я не выхожу ни за кого замуж — мне не делали предложения! — вскипела я.

— Ну тогда нет повода закатывать истерику, — поднялся он, разводя руками. — Ты умная взрослая женщина, если тебе не делали предложения, значит, его нет. Разве не так?

— Нет, не так! — я дышала все чаще, сердце набирало обороты в груди. — Аарону ничего не стоит заставить…

— Он такой же заложник ситуации, Теа, — жестко перебил меня Найф и оглянулся. — Пошли, на улице поговорим. — Выходить пришлось через один из черных ходов — телохранитель не терял времени даром, изучив строение здания и раздобыв пропуск. — Ты понятия не имеешь, через что он проходит! — вернулся он к разговору, пока мы шли узким проходом между зданиями. — Зациклена только на себе!

— Он сказал, что мог все изменить в первые пару дней! — закричала я. Эхо от каменных стен спугнуло стайку голубей с ближайшего карниза, и те заметались в узком пространстве, умножая звуки. Найф вдруг резко затормозил, хватая меня под руку, и развернул лицом к себе:

— Изменить и потерять такой шанс?! Просто он знает, как хорошо может быть, если взять на себя эту ответственность и пройти этот путь с тобой до конца, — заговорил неожиданно горячо, глядя мне в глаза. — Пора бы и тебе уже повзрослеть и тоже взять ответственность. Ему есть кому сделать голову — не добавляй. Если встанешь на его сторону — не пожалеешь. У тебя будет все, о чем можешь мечтать — забота, защита и свобода.

— Откуда ты знаешь? — попыталась отшатнуться, и он не стал держать, выпуская. Показалось даже, что мужчина был смущен собственным порывом:

— Я это уже видел раньше, — устало ответил он, отводя глаза и отворачиваясь. — Мои родители — такие же, как ты и Аарон. Я знаю, что из «удара судьбы» может выйти очень даже хорошее будущее не только для двоих… Так какая разница, что взамен? — он обернулся ко мне. — Будешь беситься, что позовет замуж? Он? Ну правда? Он же наизнанку выворачивается, Теа… Ничего не цепляет в тебе?

— Слишком все быстро… я не знаю… — Неожиданно для себя я оперлась о стенку и обессилено запрокинула голову — либо день выдался на редкость паршивым, либо слова Найфа имели смысл.

— У тебя просто нет времени узнать, ты занята сопротивлением и нытьем, — не давал он мне поблажки.

— Как ты можешь знать, что у меня с Аароном все может быть хорошо?

— А я и не могу, — пожал он широкими плечами. — Чтобы было хорошо, нужно сделать в это свой вклад, Теа. Но какими бы ни были сильными мы, такие, как ты — наш единственный шанс стать по-настоящему счастливыми и завершенными. Природа все продумала.

Я азартно прищурилась:

— Хорошо. Я не буду звонить Грейс. — Найф одобрительно хмыкнул. — Я хочу поговорить с тобой. Это не запрещено?

Мое предложение стало для телохранителя неожиданностью:

— Что ты хочешь знать?

— А что можно? — отлепилась я от стены. — Нам с Аароном вечно не до разговоров, а ты бы мог хотя бы рассказать мне о той жизни, которой он живет и которой предстоит жить мне. Можно?

Найф напряженно замер, раздумывая, у него зазвонил мобильный. Он выхватил трубку и через секунду навел на меня хмурый взгляд: