Красный всадник (Уот Тайлер) - Томова Людмила Илларионовна - Страница 7

Епископ к тому времени прокутил денежки и захотел город вернуть. А чтобы заручиться милостью короля, пообещал ему богатые дары из сундуков вольного города.

Да не тут-то было. Едва мастера проведали обо всех этих кознях, они тотчас топоры и дубины — в руки и с криками «За коммуну!» бросились на стражников епископа. Недолго думая, порешили стражников да и королевских рыцарей заодно. Плохи мои дела, подумал епископ и кинулся спасаться в церковь. Прибежал в церковный подвал, вышиб дно у бочки, перевернул ее и спрятался там. Горожане бросились в подвал, видят — стоят рядами бочки, а у одной край лоснится вином. Подошли они, постукали, спрашивают: «Эй, кто там?» А епископ с перепугу: «Это я, несчастный пленник». Вытащили его за волосы, вывели в узкий переулок. Епископ отпустить его умоляет, обещает выкуп. Но никто его не слушал. Убили клятвопреступника.

Здесь бы и сказке конец. Только нет справедливости на земле. Вскоре король прикончил всех мастеров вместе с их коммуной.

Духота, казалось, стала еще невыносимее.

— Погаси огарок, Боб. Уже рассветает.

Боб поднялся, погасил свечу и, растирая затекшие ноги, подошел к окну, вернее, к той дыре, которая его заменяла. Он знал, что если подтянуться на руках и прижать подбородок к нижней перекладине, то можно увидеть край неба и верхушки шелестящих тополей.

Сейчас он увидел только тучи. Перегоняя одна другую, они неслись к востоку. Отсвет молнии окрасил розовым край небосвода. Издалека донесся раскатистый гул. Вслед за тем по окну полоснул дождь. Холодящая сырость проникла в сарай, запахло листвой.

— Тебе не надоело загораживать окошко, Боб? — спросил Томас Бекер.

Боб опустился на солому и несколько секунд сидел с закрытыми глазами. Потом запел вполголоса:

— Послушай, Джемс, передай-ка мне ту шаль…

С грохотом открылась дверь. Поток света ворвался в сумрак сарая. Свет резанул по глазам, и Джеймс прикрыл их ладонью. Потом осторожно отвел руку: в ярком солнечном прямоугольнике, лежащем на земляном полу, он увидел длинную тень. Джеймс поднял голову. Кто-то стоял на пороге, внимательно вглядываясь во тьму сарая. Правой рукой он сжимал копье. Затем отступил в сторону. Солнце блеснуло на острие копья, на полукружьях железной перевязи, перехлестнувшей плечо. В проеме двери виднелись еще люди с копьями.

Незнакомец сказал тихо и просто, как бы для себя:

— Выходите. Все свободны.

Томас Бекер — и вдруг командир 2-го Эссекского отряда. Джеймс — его первый помощник. Джеймс смотрит на свое копье, на копье Томаса, на сотни, тысячи копий вокруг. Три обыкновенных слова, произнесенных человеком с железной перевязью, — и мир стал иным. Это он ведет их сейчас. Он решился взять в руки судьбы тысяч крестьян. И у него нашлось время, чтобы, услышав о пленниках Баркинга, переправиться с конным отрядом на пароме через Темзу и освободить Джеймса…

Дорога упруго выгибается под грубыми башмаками крестьян, с каждой минутой приближая повстанцев к Рочестеру.

И сердце Джеймса гулко бьется. Он ослеплен тем, что произошло в это раннее утро. Из душного, грязного сарая он вырвался в просторы, наполненные шумом трав, пересвистом птах, он стал спутником людей с копьями и мечами в руках. Освобожденных узников хлопали по плечам, теребили за рубахи, кто-то сунул им баклагу с теплым сидром… И вокруг лица, полные и радости, и усталости, и решимости, и гнева. А впереди — вождь: железная перевязь поперек посконной рубахи, светлая копна волос, в которых запутались искорки солнца.

— …Мы не станем дожидаться редких подачек от его величества справедливости. Мы заставим правду служить людям всегда. Берите оружие. Другого пути нет. Король поймет нас.

И толпа крестьян в едином порыве взметнула вверх копья, косы, вилы. Тот, кого она сегодня назвала своим вождем, оглядывал ее внимательно. Рядом с ним стоял помощник, лейтенант Джон Керкби.

Сомкнутые ряды на миг расступились, пропустив человека в шерстяном жилете и желтых опойковых сапогах.

— Разреши обратиться, Уот Тайлер. Мы присоединяемся к тебе и твоим кентцам. Вместе с теми, кого подняли в Эссексе гонцы из Брентвуда, нас собралось сто пятьдесят человек. Вчера мы прикончили пятерых владельцев поместий. Слишком долго эти господа мучили и уничтожали ни в чем не повинных крестьян. Да, пять рыцарей знали грамоту, умели писать, и они занесли в свои списки подневольных людей, тысячи тех, кто не умеет ни писать, ни читать. Они решили, будто навечно закрепили рабов за собой и могут делать с ними, чего пожелают. Теперь все перевернулось и встало на свои места. Мы сожгли в огне их пергаментные списки. Чем они докажут отныне, что мы не такие же люди, как они?..

— А где эти пятеро господ?

— Там, где положено им быть, Уот, — человек в шерстяном жилете и желтых опойковых сапогах усмехнулся. — Эй, Абель, сюда!

Из толпы вышел дюжий парень. Все с изумлением уставились на его богатырские кулаки. И все подумали одно и то же: главный приз любого кулачного состязания — круторогий баран — наверняка всякий раз доставался этому молодцу.

— У нас спрашивают, где господин шериф, господин бейлиф, господа финансовые чиновники, где его преосвященство господин аббат… Не захватили ли мы их с собой?

Парень молча удалился и через минуту появился вновь. За ним шли крестьяне, несшие большую ивовую корзину, прикрытую сверху тканью. Они поднесли корзину к Тайлеру и опустили на землю.

— Это тебе, Уот. От крестьян.

Парень, которого назвали Абелем, сдернул накидку. И все увидели на дне корзины, выложенном сеном, сияющий гранями кинжал с черненой серебряной рукоятью.

— Это тебе, Уот. Возьми.

Тайлер приблизился к корзине и поднял кинжал. Рукоять его была усеяна звездами или, может быть, искрами… Спиралью по ней вились какие-то латинские слова.

— Кузнецы изготовили клинок для того, кто стал вождем крестьян, — для Уота Тайлера. Они насадили клинок на рукоять, которую нашли в разгромленной усадьбе господ. Передаем оружие тебе.

Тайлер сжал рукоять. На смуглой руке обозначились жилы.

— Вы хорошо мне ответили. Я понял, где пятеро господ. Я возьму кинжал в знак того, чтобы мы и впредь понимали друг друга вот так же, без лишних слов.

Вложив кинжал в поданный Абелем кожаный футляр, Уот сунул его за пояс.

— Как зовут тебя? — спросил он предводителя тех, кто вручил ему кинжал.

— Роберт Кейв. Я из здешних мест.

— Не твои ли робингуды похозяйничали два дня назад в Леснесском монастыре? — Уот лукаво сощурился.

— Там побывал отряд Абеля Кера.

Уот опять посмотрел на огромные кулаки Абеля, повернулся к толпе.

— Братья! — крикнул он как можно громче. — Слушайте меня! Я скажу вам правду. Узники в цепях и узники без цепей давно ждут нас. Так отдадим им то, что принадлежит каждому человеку по праву, — свободу! Терять время нельзя. Путь наш долог. Сейчас мы идем в Рочестер, затем нагрянем в Кентербери. А потом дальше… — Уот помедлил, как бы раздумывая. — Но сразу заявляю вам: все, кто пришел сюда из деревень, расположенных не далее двадцати миль от моря, должны немедленно вернуться и охранять побережье. Для пользы нашего дела я приказываю вернуться! Остальные разобьются на отряды, их поможет создать Джон Керкби. И сразу же, не медля ни минуты, — за мной! Сколько можно терпеть, чтобы в нашей Англии, кроме короля Ричарда, были еще и другие короли? У нас одна цель: за короля Ричарда и его верные общины!

— За короля Ричарда и его верные общины! — повторила толпа.

— В Рочестер! Мы идем за тобой, Тайлер! Будет, как ты сказал!..

И люди шли по дороге, упиваясь солнцем и вдруг обретенной головокружительной свободой. Группами и поодиночке подходили к ним крестьяне из попутных деревень, некоторые — с не просохшими от травы серпами, с пахнущими свежей древесиной топорами и теплыми от наковален молотами.