Внутренний дворец. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна - Страница 14

– А вы, матушка-государыня, учили меня, что зло – это излишняя принципиальность императора, и что с недостатками людей можно и нужно мириться, если польза от них превышает вред, – парировал сын. – Сановника Чжи просто нужно заставить отписать излишнее в казну.

– Чтобы он тут же кинулся восполнять потери?

– За этим можно проследить. Да и не так уж много он и брал. Министр чинов, к примеру, берёт больше, но никто его не трогает. А знаете, почему? Потому что он никогда не высказывал ко мне никакой благосклонности.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что это дело направлено персонально против тебя?

– А вы знаете, из какого дома вышли цензоры, что подали жалобу на Чжу Дамина? Это были Мо Руань и его двоюродный брат.

Судя по помрачневшему лицу императрицы, ей названное имя сказало больше, чем мне.

– Что ж, – после короткой паузы сказала она, – тем более тебе нужно сохранить благоволение императора. В конечном счёте, оно решает всё.

– Трудно сохранить то, чего нет.

– Тогда хотя бы не делай его своим врагом! Неужели это так трудно – вовремя промолчать? Не вкладывай сам гуну Вэню в руки выигрышные камни. Повторяю тебе ещё раз – этот Чжи Дамин не стоит твоих усилий. Ты его уже проиграл, смирись с этим.

Я мысленно поёжилась. Я никогда не видела этого самого Чжи Дамина и не слышала о нём. Вероятно, он заслужил своё расследование, проводимое по личному приказу императора. И всё равно жутковато было слышать, как они рассуждают о живом человеке, словно о сломавшейся вещи: стоит ли отправить в починку или дороговато выйдет, проще сразу выбросить.

– Значит, уступить, – после паузы повторил принц.

– Да.

Он усмехнулся.

– Скоро я буду одно название, что наследный принц. Ни власти, ни влияния… ничего.

– У тебя будет всё, тебе только и нужно, что дождаться. Гун Вэнь не поднимет руку на императорскую кровь. Но у него есть могучий союзник – ты сам. Твоя нетерпеливость, твоя несдержанность… Хвала Небу, его величество не желает прерывать прямую линию, но я каждый раз со страхом жду, что чаша его терпения переполнится.

– Мне жаль, что я огорчаю матушку-государыню, – Тайрен не вставая, поклонился.

– Ты – моё единственное утешение. Только бы увидеть, как тебя увенчают тиарой Равновесия Неба и Земли, и ты возьмёшь в руку Яшмовый скипетр – и больше ничего мне в этой жизни не нужно.

– Тальо, покорми попугая, – распорядилась госпожа старшая управительница.

– Слушаюсь, – я присела. Обычно птицу кормила другая девушка, но сегодня её величество взяла её с собой, направившись куда-то за город. Кажется, в храм, а может, в монастырь – тут были монастыри, несмотря на то, что бал правило махровое язычество.

– И добавь зерна и масла в чаши Бессмертных. А потом отнеси всё в кладовую.

– Слушаюсь.

Комната, где висела клетка с попугаем, и где её величество обычно принимала гостей, была сравнительно невелика… хотя это как посмотреть. Пожалуй, та квартира, в которой жили мы с Гришей, в ней уместилась бы полностью. Мебели, как и везде, было мало, но тяжёлые портьеры, лёгкие занавеси и расставленные тут и там ширмы не оставляли ощущения пустого пространства. Но не было и перегруженности. Всё выглядело продуманным, и, пожалуй, дизайнеры моего мира остались бы довольны, взгляни они на интерьеры дворца Полдень.

Интересно, как выглядят личные комнаты в других дворцах, у других императорских жён? Зависит ли это от личного вкуса хозяйки, или какая обстановка досталась, в той и живи?

Попугай был зелёный, с синеватой шейкой и красным клювом. Он не говорил, изъяснялся исключительно на своём птичьем языке, и частенько довольно сварливо. Кормить его полагалось рисом, орешками и дольками фруктов. Сегодня он сидел ко мне спиной и деловито чистил пёрышки, не удостоив меня вниманием, даже когда я открыла клетку, сыпанула гость зёрен в кормушку и сменила воду в поилке.

– Неблагодарная ты тварь, – пробормотала я по-русски, хотя едва ли стоило винить попугая в невнимательности. Не клюётся, и ладно.

Подхватив четырёхугольный поднос с бортиками, я поспешила в переднюю. Помнится, ещё только прибыв в столицу, я обратила внимание на высокий для здешней мебели стол с восемью чашами. Оказалось, что это не просто стол, а алтарь. Он так и звался: стол Восьми Бессмертных – главных богов здешнего пантеона, которых почитали абсолютно все. Помимо них была и ещё целая куча богов рангом пониже, но их чтили от случая к случаю, либо же только уроженцы какой-то определённой местности, а вот этим отдавали честь в каждом доме Империи. Разница была лишь в материале стола, чаш и того, что в них наливали и насыпали.

Подсыпать риса в каждую чашу и долить масла – дело нехитрое. У масла был очень приятный тонкий аромат, вот такой бы добавлять в курильницы. Видимо, у богов вкус получше, чем у людей. Составив горшочки с зерном и флакончики на поднос, я вышла из приёмной и кружным путём направилась в кладовку за личными покоями, но в ведущем к ней коридорчике наткнулась на уборщицу в знакомом тёмно-красном платье, что на коленях мыла пол большой тряпкой. Рабыня со Скрытого двора! Выполняя наказ товарок, я никогда не пыталась заговорить с этой категорией слуг, а те и сами не стремились к общению. Было что-то неловкое в ситуации таких встреч, я сочувствовала им, но ничем не могла помочь, и в тоже время радовалась, что сама не оказалась среди них. Чтобы не мешать и не торчать столбом, пока она домоет коридор, я свернула в боковую комнатку.

Там тоже было что-то вроде кладовой, вернее – бельевой: в больших сундуках и на полках хранились постельные принадлежности и, видимо, занавеси, вроде тех, что развешивали по здешним комнатам. Я поставила поднос на плоскую крышку одного из сундуков, не удержалась, ещё раз взяла флакончик с маслом, вынула пробку и понюхала. Мне бы раньше такие духи! Я бы и сейчас не отказалась, но если кто-нибудь с острым нюхом учует, что от меня пахнет не как от других служанок… Что будет тогда, выяснять не хотелось. Я с сожалением попыталась снова заткнуть флакончик пробкой, но, как это иногда бывает, простое движение получилось неловким, пробка выскользнула из пальцев, ударилась о крышку сундука и нырнула в промежуток между сундуком и стеной.

Ах ты ж!.. Я заглянула в щель, попробовала засунуть туда руку, но она не пролезла. А флакончик, между прочим, золотой, или по крайней мере золочёный, и крышка у него такая же, да ещё и с камушками. Я обошла сундук сбоку, но и оттуда дотянуться до пропажи было нереально. Я взялась за угол и налегла всем своим весом, пытаясь отодвинуть его от стены, но сундук даже не шелохнулся.

Чертыхаясь вслух и про себя, я сняла с сундука поднос, поставила его на пол и попыталась поднять крышку. Та поддалась безо всякого труда – я вообще ни разу пока ещё не видела запоров на местной мебели. Внутри стопками лежали какие-то покрывала. Пол был чистый, так что я принялась вынимать их и складывать прямо на половицы. Так освободила примерно половину сундука, после чего снова попробовала его сдвинуть, и вновь он не шелохнулся. Гвоздями его прибили, что ли?

Я раздражённо принялась вытаскивать оставшиеся куски материи. Не такие уж они тяжёлые, почему же сундук не двигается? Разве что с ним самим что-то не так. И точно – когда я резким движением схватила оставшуюся на дне стопку, дно сундука вдруг дрогнуло и даже чуть подпрыгнуло, словно не было скреплено со стенками, а просто лежало поверх выступающих деревянных планок, прибитых внизу. Я присмотрелась. Действительно, нижняя доска была отдельной… и даже чуть короче длины сундука, как раз хватит просунуть пальцы и приподнять…

Внизу был провал. Тёмный прямоугольный колодец в полу, выложенный камнем, и лишь ниже, где-то примерно в метре от края с правой стороны начинались и уходили в темноту узкие каменные ступеньки.

Не удержавшись, я тихонько присвистнула. Потайной ход! В коридоре послышались голоса, кто-то прошёл мимо полуоткрытой двери, и я вздрогнула. Но в комнату никто не заглянул. Тем не менее я быстро опустила доску на место и принялась торопливо складывать покрывала обратно, стараясь уложить их в прежнем порядке. Не хотелось бы, чтобы кто-то заметил, что одна из тайн этого дворца оказалась раскрыта.