Ловец душ и навья невеста (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 58

Карна выпростала руку и вышвырнула Гектора в открытую дверь. Череп откатился куда-то к забору, и сияние из его глазниц осветило кучу хлама и покосившийся забор. А потом Эдмон вдруг оказался совсем рядом, пальцы, сдавливающие шею, исчезли, и ноги Карны подкосились.

Хрипя и кашляя, она отползла к дивану, с которого оглушительно лаяла Фифи, и обернулась. Грегор остервенело отмахивался кинжалом, но Эдмон перемещался так быстро, что нельзя было заметить его движений. Он просто оказывался в другом месте, и Грегор шарахался от него прочь. Вспомнив про пистолет Карны, он вытащил его и разрядил всю обойму, метя в Эдмона.

Тот лишь слегка поморщился, когда одна пуля пробила его грудь. Черная струйка воды стекла по одежде и осталась на полу. Фифи вжалась в спинку дивана и спрятала нос в лапах.

— Уйди! — выкрикнул Грегор. — Это она тебе нужна! Не я!

Эдмон медленно повернул голову и посмотрел на Карну. Воспользовавшись этим, Грегор кинулся на него и вонзил кинжал прямо в грудь. Лезвие вошло в его тело легко, как в масло, а белые пальцы вотума тут же сомкнулись на толстой шее.

— Я вижу тебя, — прохрипел Грегор, багровея, но Эдмон покачал головой.

— Не видишь.

Он склонился к Грегору ближе, точно желая поцеловать, и заслонил его плечами.

Карна быстро отползла в сторону и увидела, как глаза Грегора, такие маленькие и невыразительные, темнеют, словно наливаясь чернилами, а потом из глаз, ушей, носа и рта мужчины хлынула черная вода.

Вотум разжал пальцы, и грузное тело рухнуло на пол, обмякнув. Ноги в блестящих черных ботинках дернулись и замерли.

Карна прижала руку ко рту, всхлипнула, а когда подняла глаза, Эдмона уже не было. Только слегка колыхнулся тюль у открытой двери. Она встала, поморщилась, опершись на раненую руку, и, стараясь не смотреть на мертвого полицейского, побрела во двор. Гектора она нашла у забора. Глазницы снова погасли, и значит, Эдмон ушел. Он выполнил то, что хотел? Выходит, за этим он приходил — защитить ее, а вовсе не для того, что подумал Рихард?

Вернувшись в дом, Карна сорвала с карниза зеленую штору и накрыла ею тело, лежащее посреди комнаты. Все равно этот оттенок зеленого ей никогда не нравился. Споткнувшись об оброненный полицейским пистолет, подняла его и крутанула пустой барабан. Подойдя к столику, Карна на миг замерла. Цветок пиона, белый и пушистый, как облако, лежал на столе, и от его благоухания на глазах вновь выступили слезы. Положив рядом с пионом череп и пистолет, Карна устало опустилась на диван, а Фифи, жалобно посвистывая, прижалась к ее бедру.

В доме было подозрительно тихо: ни скрежета, ни воя. Рихард быстро повернулся, когда в углу что-то зашуршало, но увидел лишь мышь, которая возилась с оторванным куском обоев.

— Харди, тут так смердит, — тихо сказал Уго. Он пошевелил носом, и тот вытянулся еще сильнее, а на конце оформился розовый пятачок.

— Ты обращаешься, — прошептал Рихард.

— Это все красный лес, — ответил Уго. Он снял пальто и перекинул его через руку, поднял меч выше, указывая им направление.

Рихард и сам чуял запах. Навью вонь ни с чем не спутаешь, но ведь наружу выскочил только хвач. Неужели это он успел так навонять? Лунный свет лился сквозь разбитые стекла окон, придавая разрухе, царящей в доме, некую романтичность. Краем глаза Рихард уловил движение, но, резко обернувшись, увидел лишь свое отражение в разбитом зеркале, прислоненном к стене.

Мышь протопала в другой угол и не спеша протиснулась в щель в стене. Дом принадлежит Вилмосу Гроху. Как-то странно тянутся к нему нити. С него все началось, и вот его имя снова всплыло. Может, ему есть что скрывать, раз он надевает темные очки при встрече.

Как и Грегор.

Рихард нахмурился, обкатывая эту мысль в голове.

Начальник полиции всегда относился к нему дружелюбно: регулярно повышал жалование и выделял премии, защищал во всех спорных ситуациях, которых было немало, и даже соврал о результатах проверки. Рихард привык думать о Грегоре если не как о друге, то как о приятеле, и с симпатией относился к его жене — тихой милой женщине со старомодным начесом, который отнюдь не делал ее выше ростом.

Но вот Рихард обратился за помощью — и не по какому-то пустяку, но Грегор лишь отмахнулся.

Что если все дружеское отношение Грегора зиждилось на том, что ему были нужны кристаллы с навками? Что если он не дал подмогу, надеясь, что ловца сожрут?

Что если он сейчас отправился к Карне, зная, что Рихарда нет дома?

Он еще сильнее нахмурил брови и прибавил шаг.

— Давай быстрее, — сказал он Уго, переступая тушку хвача и истрепанную сумку Карны, — вход в подвал здесь.

Он вошел в комнату и застыл, глядя на зияющий тьмой проем. Уго остановился рядом и почесал затылок, сдвинув берет на брови.

— Вот откуда эта вонь, — сказал он. — Навь выбралась.

Рихард включил фонарик и посветил в подвал, но лишь кости коровы забелели во мраке.

— Жмыха мне в печень! — выпалил Рихард. — Дрюча мне в зад! Что за...

Засов был сдвинут до упора. Навки не сами удрали, кто-то пришел и освободил их. Рихард обернулся, но не обнаружил Уго и нашел его лишь на крыльце обнюхивающим пустое осиное гнездо.

— Уго, мне нужен след!

— Я чую… — ответил Уго. — Я чую лес… Волшебный запах. Где-то неподалеку есть красный дуб, у него самые лучшие желуди в мире. Они остаются хрусткими и сочными несколько лет.

— Уго! — воскликнул Рихард, но оборотень лишь покачал головой, и клыки его выступили еще сильнее. — Вот навье дерьмо, — пробормотал ловец, запустив пальцы в волосы. Сфокусировав зрение, попытался уловить навий след, но лес мешал, бросая густые тени.

Выругавшись еще раз, Рихард быстро пошел по дорожке между зарослей шиповников. У него было еще одно дело — череп, обнаруженный Карной. Обогнув статую, страдание на лице которой в свете луны казалось злобной гримасой, он заметил белеющий череп. Подняв его, поднес к глазам. Стандартная процедура. Выяснить личность и причину смерти. Можно было бы сделать это и позже, но он и так слишком многое откладывал на потом.

Он поймал отпечаток личности в пустых глазницах, и вскоре перед ним развернулось все жизненное полотно старого Изидора. Он прожил всего шестьдесят, но для потомственного шахтера это очень неплохой срок. С женой ему повезло, и ее теплая нетребовательная любовь всегда его согревала. Трое детей: две девочки и мальчик, семеро внуков… Рыбалка по воскресеньям, дружеские посиделки в гостях, собака, верный Хвост, таскающийся следом. Смерть.

Рихард вздрогнул и выронил череп. Тот упал на мягкую подушку мха и оскалил гнилые зубы на луну.

— Нет, — прошептал ловец и быстро поднял череп снова. — Нет! Нет!

Ошибки не было никакой. Смерть Изидора была страшной, но Рихард досмотрел все до конца, стискивая зубы и покрываясь холодным потом, а старый шрам под сердцем заныл и зачесался. Существо с ярко-желтыми глазами наслаждалось болью и хрипло смеялось в последних воспоминаниях Изидора, и Рихард, сглотнув, опустил руку.

Знали ли те, кто выпустил навь из кристалла ловца, что высшая навь не подселяется в животных? Думали ли они, что могут освободить чудовище, которое воплотило в себе сразу все грехи? Или, может, считали, что Олаф Златоглазый, убивший больше сотни человек, просто исчезнет? Развеется, как пепел на ветру, уйдет под землю дождевой водой…

Развернувшись, Рихард быстро пошел назад к дому. Олаф был здесь. Это он убил пропавших шахтеров и скинул тела в реку, отрезав им головы, чтобы не привлечь внимание ловца. Он бродит по улицам Рывни, надвинув шляпу на глаза, слушает сплетни о жутком убийце, выбирает следующую жертву, и это его он видел в воспоминаниях официанта у «Золотого гуся».

Уго все так же стоял на крыльце, опираясь на меч и покачиваясь, как деревце на ветру. Глаза его были прикрыты, а на лице блуждала блаженная улыбка.

— Уго! — выкрикнул Рихард. — Приди в себя! Тут высшая навь!