Северная долина - Чиркова Вера - Страница 12

– А от приворотов и амулетов очарования я постараюсь их защитить, – пообещал Анвиез.

– Вы меня звали? – постучав и получив позволение войти, замер в дверях немолодой мужчина.

– Дорс… – Ильда встала с кресла, шагнула к нему и лицо вошедшего вдруг побледнело, исказилось волнением и болью.

– Эни? Эни, солнышко наше…как же так? Почему же она тебя не уберегла… ведь обещалась! Бабушкой клялась!

– Кому? – нахмурилась герцогиня, и задумчиво потерла лоб, – ты о Вильдинии?

– А о ком еще? Змеища лукавая!

– Дорс, ты зря её так ругаешь…

– Да ничуть не зря! Долг на ней висел…я сам ходил просить… она поклялась спрятать тебя так надежно, чтоб никто не нашел. Я пять лет молчал… ни Грозу, ни Фаечке… хотя сердце рвалось, на них глядя… – по загорелым, тронутым морщинами щекам Дорса текли скупые слезы, – а ты все равно попала в капкан…

– Анвиез! – оглянувшись, яростно сверкнула глазами герцогиня, – почему он вас не видит?

– У него дальнозоркость, и похоже, куриная слепота, – вздохнул магистр, стараясь не смотреть на застывшего статуей Дарвела, – а мы сидим в тени… на фоне окна не сразу заметно. Извини Дорс, мы невольно подслушали твои тайны… но ты ошибаешься, лэрд Дарвел не ставил на нее капканов. Судьба так сложилась. А Ильда и в самом деле была спрятана очень надежно… лучше и не придумать. Но теперь она по-настоящему счастлива… да спроси сам.

– Это правда, Дорс, – призналась растроганная Ильда, ласково заглянув в растерянное лицо родича, – но давай ты сядешь и все спокойно объяснишь? Как выяснилось, я очень плохо знала своих родителей и многое понимала неправильно. И обижалась напрасно.

– Да что тут объяснять, – смущенно буркнул Дорс, и насторожился, заметив подошедшего Анвиеза.

– Не бойся, я хочу лишь немного поправить тебе зрение. Ведь трудно небось писать и читать?

– Приспособился, – вздохнул тот.

– Тогда закрой глаза и рассказывай, мы друзья Энильды и никому твоих секретов не откроем.

– Да какие у меня секреты, – зажмурившись, вздохнул Дорс, и ощутил на веках чужие теплые ладони, – моя жизнь вся нараспашку. Это Грозу пришлось научиться шпионским хитростям… с детства жил как в стане врагов. Его отец ведь был знатен и богат, но простодушен, как все благородные люди. И не додумался защитить сына, завещание составить, опекунов честных назначить… или хоть денег на счет до совершеннолетия положить… Пришлось Грозу самому пробиваться и каждую монетку прятать, чтобы наглые родственнички не забрали. Позже прятал лавку, потом фабрику… а затем и любовь.

– Какую любовь? – насторожилась Ильда, – отец кого-то любил?

– Конечно. Фаечку. И она его. Но выказать свои чувства они никак не могли… мой дядя, а ваш дед был хитер и жаден. Знай он, что они знакомы и влюблены – отправил бы ее замуж без приданого. Хотя Гроз ее и без одной монетки увез бы… но Фаечка была хоть и молода, но не глупа. Видела, сколько Гроз работает, чтобы поднять завод и купить дом. И знала, как бы много не было у ее отца денег, если сразу не даст, то потом и гроша не выпросишь. Вот и разыграли спектакль… ну и я помог, конечно. Нахвалил дяде талантливого промышленника, приврал, будто свахи табуном ходят. Он и клюнул… съездил на выставку, посмотрел продукцию, поговорил, намекнул, что дочери на выданье… В общем уговорил. Ему льстило, что дочка будет лейдой, хотя самого Гроза это не волновало. Он никогда не спорил, если его звали просто лер.

– А всем говорили, будто дед выдал её насильно… – укоризненно покачала головой герцогиня. – действительно, шпионы!

– Нельзя было проговориться, – виновато вздохнул Дорс, – тесть никогда бы его не простил.

– Всё, – возвестил магистр, отступая от нечаянного пациента, – открывай глаза.

– Темновато, – напряженно выдохнул Дорс, осторожно поведя взором по комнате.

– Вечереет, а мой кабинет с восточной стороны, – усмехнулся Анвиез, – сейчас зажгу светильники. Но теперь ты и в полумраке должен хорошо видеть.

Вспыхнули в хрустальных пузатых чашах вычурных бра яркие шары света, вмиг преобразив казавшийся мрачноватым кабинет. Засияли золотом узоры на резных панелях, ручках и запорах, заблестели промытые до блеска стекла окон и шкафов, хрусталь графинов и бокалов.

Однако Дорс смотрел не на них, он внимательно изучал обнявшего жену герцога. И мрачнел с каждой секундой.

– Дорс! – стремительно переглянувшись с учителем, шагнул к нему Ирджин, улыбнулся ободряюще, – мне ты доверяешь?

– Вам – да. Светлые маги не лгут… всем известно.

– Тогда открой, чем ты сейчас так расстроен? Я обещаю, чем хочешь могу поклясться, тебе это ничем не грозит. И твоим близким – тоже. Мы с Анвиезом для того тут и живем, чтобы их защищать.

– Был слух… – покосившись на Дарвела, обреченно вздохнул Дорс, – будто герцога подменили… настоящий погиб… а регент нашел двойника…

– Так, – нахмурился Дарвел, и попытался шагнуть ближе к новому родичу, но Ильда его удержала.

– Подожди. Дядя, а почему ты вспомнил об этом сейчас? Считаешь, что слух не солгал?

– А как иначе? – с состраданием смотрел на неё тот, – если я сам видел портрет настоящего наследника? А глаза у меня тогда еще видели отлично… это в последние годы начали сдавать…

– Я убью этого Инмута… лично… – процедил Дарвел.

– А при чем тут какой-то Инмут? – опешил Дорс, – портреты пишет сам Конерти… очередь на три года вперед. Но вы не он, хоть и немного схожи… можете меня хоть убивать. Бедные мои девочки…

В его взгляде было столько искреннего горя, что герцог не выдержал, скрипнул зубами и как салфетку смял в комок серебряную ложечку.

– Подожди, Дар, – успокаивающе погладила его по плечу жена, – не переживай так. Сейчас разберёмся. Дорс, ты доказал, что умеешь хранить чужие тайны, поэтому я открою тебе секрет. Пять лет назад я ушла из дома из-за того самого портрета. Мне очень не понравился изображенный на нем злой высокомерный мужчина. И лишь недавно, случайно встретив настоящего герцога, я выяснила, что на портрете нарисован не он. Дарвел не любит позировать, поэтому художник нашел похожего комедьянта, нарядил побогаче и изобразил.

– А ты уверена… – Дорс недоверчиво покосился на герцога.

– Я уверен, – твердо сообщил магистр, – я Анвиез, живу во дворце пятнадцать лет и знаю Дарвела с детства. К тому же у него дар мага, и он мой ученик, а это подделать невозможно. И наконец, после свадьбы его признали все герцогские родовые регалии, зачарованные от посягательств самозванцев. Если бы он был подставным – то попросту сгорел бы. Теперь ты понимаешь, что обвинял его зря?

– Я-то понимаю, – оглядев их, согласился Дорс, – но как вы будете доказывать всем остальным? Если жители долины знают лишь «того» герцога?

– То-есть, – вмиг сообразила Ильда, – Конерти пишет портреты Дарвела, а не заказчиков?

– Ну да, я же так и сказал. Теперь, когда правитель получил корону, стало модно вешать в доме его изображения. Гроз с Фаинией нарочно ходили в ратушу. Там висит большой портрет… Гроз его сразу узнал. У него феноменальная память.

– Вот же пройдоха, этот мазила, – с досадой стукнул по столу Дарвел. – Как он там оказался?

– Надо спросить Бремера, – подсказала Ильда, но герцог и сам уже крутил колечко вызова секретаря.

– Знал я одного… – договорить Дорс не успел, в дверь, коротко стукнув, уверенно вошел Бремер.

– Звали, лэрд Дарвел?

– Да. – Кивнул тот, – вот это родственник Ильды.

– Я его знаю, – спокойно сообщил бывший повар. – Это Дорс.

– Откуда? – Изумилась герцогиня.

– Так ведь он племянник Джебса Лернона. И служил сначала приказчиком в его центральном магазине, а потом старшим помощником. Его в столице многие знали. Но потом женился против воли дяди, и они повздорили.

– Он меня выгнал, – невозмутимо поправил Дорс.

– Ну да, – согласился Бремер, – и твою жену это сильно расстроило.

– Но она надеялась, что я возьмусь за ум и открою свое дело, – неожиданно жестко усмехнулся бывший купец.