Кольцо Мерлина (ЛП) - Мунн Уорнер - Страница 2

История «Кольца Мерлина» – колоссальное достижение чистого воображения. С того момента, как блуждающий дух волшебницы из Атлантиды занимает тело девушки-дочери викинга и освобождает Гвальхмая из его ледяной гробницы в айсберге, где он лежал в анабиозе в течение столетий, эта история расширяется и включает в себя шаманов и ведьм, а также магические и сверхъестественные силы. Огромное полотно этого романа изображает множество персонажей из истории, мифов и легенд, как фон для истории любви, которая переживает века и пересекает целые континенты. Жанна д'Арк – только самая знакомая из них, а период Крестовых походов является лишь частью гораздо большей истории.

Редко сталкивался я в исследовании фантазии с более амбициозным повествованием, и редко захватывающая человеческая драма такой силы и энергии выливалась в историю подобного размаха, протяженности и невероятной творческой силы. Я поражен реалистичными деталями, огромным набором персонажей и волной веков, охваченных одной книгой. Прозаические эпопеи такого масштаба чаще всего являются творчеством писателя с первым энтузиазмом его творческой силы. Но с публикацией «Кольца Мерлина» литературная карьера, начавшаяся почти полвека назад, достигает своего апогея, и теперь можно видеть, что карьера Х. Уорнера Мунна – это карьера писателя, медленно и тщательно развивающего и проверяющего свои способности в ожидании шедевра.

Ибо во всем жанре фэнтези так ярко реализованы были всего несколько историй такого масштаба. Идея бессмертного искателя приключений, который выживает на протяжении веков, дала нам много классических вещей – «Финикиец Фра» [Edwin L. Arnold. Phra the Phoenician, 1890], «Валдар, семь эпох перерождений» [George C. Griffith. Valdar the Oft-Born: a Saga of Seven Ages, 1895] или «Мои первые две тысячи лет. Автобиография Вечного жида» [George S. Viereck and Paul Eldridge. My First Two Thousand Years: The Autobiography of the Wandering Jew, 1928] – примеры, которые приходят на ум первыми. К этим вехам фэнтезийной литературы мы имеем честь добавить еще один шедевр – «Кольцо Мерлина».

– Лин Картер, редакционный консультант, «Баллантайн Фэнтези для взрослых»

Холлис, Лонг-Айленд, Нью-Йорк

1974 г.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Кольцо Мерлина

1

Человек во льду

За пять дней яростный ветер унес маленькую рыбацкую лодку от деревушки Стреймой, что на Фарерских островах, далеко на запад, в неизвестные моря. Наконец, на шестой день ветер утих, и лодку прибило к незнакомой земле. Проливной дождь закончился, и вышло солнце, чтобы согреть людей. И тогда команда из четырех человек возблагодарила богов. Они никогда не испытывали чрезмерного страха, все были опытными мореходами, и все же, теребя кусочек золота, который любой северный моряк носит с собой, каждый из них был рад ощущать его, потому что для утопленника было бы большим несчастьем войти во дворец богини морской бури Ран с пустыми руками.

Сильнее всего сейчас им хотелось поесть горячей пищи. Сыр и сухари питательны, но невкусны, а сырая треска – еда так себе. Еще у них кончалась пресная вода, хотя ее экономили и даже собрали немного во время дождя.

Вокруг плавал лед, но это был новый лед, и он был солоноватым, так как соль из него еще не вымыло. В поисках источника пресной воды они повернули на север, где плотный слой пакового льда, сияющий белым на фоне голубого неба, указывал на то, что под ним лежала земля.

Владельцем кнорра был Скегги Харвадссон по прозвищу Мохнорылый (так его звали только за глаза, конечно). С ним были его дочь Тира и Бьярки, которому она была обещана.

Бьярки был сыном Орма, сына Кетила Сильного. Предки были его проклятием – гордиться в его роду было некем. Он не мог стряхнуть с себя тень отца, а средства не позволяли жить, как хочется. Несмотря на то, что Бьярки был компаньоном Скегги, владел половиной лодки и с нетерпением ждал, когда Тира станет его женой, он был обижен на судьбу. Он страстно мечтал бросить рыбацкое дело и стать викингом. Только так, думал он, можно обрести богатство и славу.

Четвертым был Фланн, раб из Эрин ^[1]. Он тоже был недоволен своим положением. У него была своя обида. Хотя Скегги и Тира считали его ценным членом их семьи, он все еще носил железный ошейник. Это был единственный знак его подневольного состояния. Хотя ошейник был не толще проволоки и остальные его едва замечали, для Фланна он был тяжким ярмом.

Мальчиком он был захвачен в плен во время разграбления викингами Линдисфарна, когда его родители, на свою беду, решили посетить этот священный остров.

Его перепродавали от одного хозяина другому, много били, но он остался твердым в вере и всегда был готов вступить в спор с теми, кого считал язычниками. Он умел читать и писать, и страдал от отсутствия книг.

У него был хороший голос, и он умел петь псалмы, и за это он нравился людям. В то же время, он любил поспорить, и некоторые полагали, что иногда ему стоило бы помолчать. Бьярки ненавидел его за острый язык.

Теперь Фланн усмехнулся, когда Бьярки, посмотрев на спокойное море с едва заметной рябью, заметил: «Купальня Ран глубока, но Тор успокоил для нас ветер и благополучно проводит нас домой».

Фланн пробормотал: «Старые боги мертвы. Разве ты не слышал?»

«Клянусь молотом Тора!» – Бьярки легко впадал в ярость. Он угрожающе склонился над слугой. «Сколько можно терпеть этого сына черной рясы? Скегги, давай я сейчас уплачу тебе виру ^[2] и убью его! Он никогда не затыкается, я его больше не выдержу. Вот его цена!»

С этими словами он бросил медную монету и выхватил кинжал.

Фланн не шевельнулся и не сменил ухмылки. Тира же побледнела, вскочила в качающейся лодке и схватила Бьярки за руку.

Скегги поднял руку от румпеля. «Если он заслуживает смерти за честное мнение, с чем я не согласен, то получит смерть в тот же день от меня. Он мой раб, Бьярки, а не твой, и кровь, пролитая из моего дома, должна быть оплачена кровью, а не деньгами. Убери свой кинжал, если ты не готов увидеть мой!»

Бьярки сверкнул взглядом. Его лицо, обрамленное спутанной, покрытой солью бородой, побагровело. Говорили, что когда-то его семья произвела немало берсерков, и сейчас Бьярки был опасно близок к тому, чтобы впасть в неистовство. Однако ощущение тонких пальцев Тиры на его руке успокаивало, ярость прошла.

Он фыркнул, но сел. Тира же осталась стоять, прислонившись к короткой мачте, глядя на море. Лишь изредка слабый порыв ветра вздувал обвисший парус, но этого хватало, чтобы двигать лодку в нужном направлении.

В этот момент, словно хорошее предзнаменование, с неба спустился ворон и трижды облетел лодку, благоразумно осмотрев людей, прежде чем усесться на вершине мачты. Он покачал головой из стороны в сторону и беззвучно открыл клюв, глядя на них так, словно собрался заговорить.

Бьярки повеселел: «Смотрите, посланник Одина! Он прибыл, чтобы отвести нас на берег. Это больше, чем сделал бы твой Бог, раб!»

Скегги также строго посмотрел на Фланна: «На этот раз ты ошибся! Старые боги все еще правят, ведь Рагнарок пока не случился. Твой Белый Христос, о котором ты постоянно болтаешь, может, и силен в южных странах, но здесь у него нет власти. Если ты молишься о помощи, молись, как мы, Одину, чтобы мы спаслись все вместе и не попали из-за тебя в сети Эгира ^[3]. Нет, молчи!» – Фланн попытался заговорить. – «Не хочу больше об этом слышать. Но что с тобой, дочь?»

Все еще опираясь на мачту, Тира вдруг замерла, правой рукой указывая на север.

Бьярки и Фланн, забыв о ссоре, бросились к ней, но тело ее словно окаменело, и они не смогли оторвать ее от мачты. Ее глаза стали стеклянными, а голос показался незнакомым этим трем людям, которые знали ее с детства.

«Гребите!» – скомандовала она. Тембр ее голоса был странным, а слова звучали как-то необычно. «Гребите изо всех сил! Гребите быстро, если хотите спасти жизнь! Гребите, не останавливаясь, я укажу путь!»