Кольцо Мерлина (ЛП) - Мунн Уорнер - Страница 21

Зверь с шумом втянул воздух, почуяв золото, затем челюсти разжались, гигантская голова опустилась и осторожно положила Гвальхмая на землю.

Кореника с Фланном помогли Гвальхмаю подняться. При этом зверь скулил и ластился к ним, словно извиняясь, терся о них, словно гигантский кот. Они остановились и стали ждать, что произойдет дальше. Вскоре послышался лакающий звук, за которым последовал долгий довольный вздох, и зверь исчез.

Той ночью луна взошла поздно. Когда первые серебряные лучи упали на курган, трое отвалили камень. Под ним был вход, обрамленный плитами, и ступеньки, ведущие вниз.

Гвальхмай повернулся к остальным, чтобы попрощаться.

«Дальше я должен идти один, но я вернусь, когда сделаю то, что должен. Ждите меня».

Они молча кивнули, потому что от волнения не могли говорить.

Гвальхмай заранее подготовил факелы, так как знал, чего ожидать. Он зажег один, и в его мерцающем свете Гвальхмай и Кореника обменялись долгими взглядами. Они не коснулись друг друга и не произнесли ни слова. Они были так близки, что никакие объятия не могли бы значить для них больше, чем этот взгляд понимания и единения.

Затем Гвальхмай исчез в полуночном мире, который начинался под курганом Гетана.

Они ждали. Наступил рассвет, но он не вернулся. К полудню солнце пылало у них над головой. Они оставались внутри каменного круга. Птицы летали над ними, гудели пчелы, кролик однажды подошел пощипать травки рядом, так тихо они лежали и ждали.

Так прошла еще ночь и еще день. И снова была ночь. Им было нечего есть и пить, а звезды кружились над головой и бледнели, потому что наступало третье утро. Тогда они поняли, вопреки всем надеждам, что с Гвальхмаем случилось что-то ужасное, и что он не вернется.

Ослабев от голода, они пошли к лодке за водой и едой, и, пока двое мрачно шагали, Кореника и Тира успели пообщаться.

Кореника сказала (но Фланн не услышал ее слов): «Сестренка, ты часть меня! Я сдержала обещание, что дала тебе. Это было труднее, чем ты можешь себе представить, но ты осталась такой, какой была, и ты можешь идти к любимому, не потеряв своей гордости».

Ответ Тиры был похож на шепот (но Фланн снова ничего не услышал): «Я знаю, что ты сделала, а что нет, и я люблю тебя за это, но что ты будешь делать сейчас, если я уйду? Я боюсь за тебя, потому что ты тоже часть меня».

Каждой показалось, что они обнялись, в этот печальный момент расставания понимая друг друга лучше, чем когда-либо прежде. Кореника сказала: «Я буду ждать, как ждала раньше, потому что он просил меня ждать. Буду ждать его вечно, если так должно быть. Что еще та, кто любит, может сделать для своего мужчины? Но прежде чем мы с тобой расстанемся, я сделаю вам обоим подарок, чтобы вы больше не знали печали».

Устами Тиры она позвала: «Фланн!»

И когда Фланн, который шел в нескольких шагах от девушки, остановился и обернулся, она прижала ладони к его глазам, и внезапно он забыл все, что видел с тех пор, как они высадились в Исландии.

Она приложила ладони к его ушам, и он забыл все, что слышал и чувствовал на протяжении всего этого долгого путешествия с тех пор, как он начал его на Фарерских островах, и до того дня, как их выбросило на берег Моны.

Затем она нежно погладила его лоб, подула на него и навеяла ему новые воспоминания – о том, как он украл Тиру у ненавистного Бьярки, который убил Скегги. Теперь он помнил, как они бежали на маленькой лодке и сейчас были недалеко от Эрин и дома его предков. Все же он не был уверен, что она любит его, потому что такое чувство магия не может заменить ложной памятью. Даже очень древняя магия Атлантиды.

Тира вдруг поняла, что осталась одна. Оглядевшись, она увидела, как маленькая полевая мышь юркнула в траву рядом с тропинкой, по которой они шли, но перед тем, как исчезнуть, мышь остановилась и взглянула ей в глаза. В тот же момент, Тира вспомнила все то же, что и Фланн. Она отвернулась от мыши, которая больше для нее ничего не значила, с этого момента Фланн стал всем ее миром.

Держась за руки, двое вернулись к лодке, не помня, где они были и почему оставили ее. Поев, они спустили лодку в море, и тут возник вопрос: куда им двигаться?

Фланн все еще не был уверен в себе. Где-то в самом дальнем углу его памяти было что-то, что он не до конца забыл, это озадачивало и беспокоило его.

Наконец он вымолвил: «Ты жалеешь, что пошла со мной? Может быть, ты хочешь, чтобы я высадил тебя здесь на берегу или отвез обратно на Стромси?»

Тира скромно посмотрела на него и сказала: «Что ты хочешь от меня? Есть ли у украденной девушки выбор, куда идти? Скажи, что мне сделать?»

Фланн ответил: «Моя родина Эрин – прекрасная зеленая страна, и там не так много девушек с такими же красивыми длинными золотыми волосами, как у тебя, и таких же красивых, как ты. Там ты будешь как принцесса, все будут любить тебя и восхищаться тобой, а я больше всех. И все же, если захочешь, я отвезу тебя на родину, потому что я очень хорошо знаю, что нет болезни хуже, чем тоска по дому».

Тира не дала прямого ответа, а вместо этого спросила: «У тебя все еще есть книга, из которой ты читал мне притчи во время нашего долгого путешествия?» (Память об этой книге была одним из немногих воспоминаний, которые Кореника оставила ей.)

Когда Фланн вытащил книгу, она пролистала ее, пока не нашла картинку, которую помнила: «Читай здесь».

И он прочел: «Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить».

Он поднял голову и прошептал: «О, Тира!» Но она только кивнула: «Читай дальше». И он прочел:

«Народ твой будет моим народом, и твой Бог – моим Богом. Где ты умрешь, там и я умру и погребена буду».

Глубокие рыдания подступили к горлу, он не смог продолжать, поэтому Тира закончила фразу за него, в ее памяти были эти прекрасные слова: «И лишь смерть одна разлучит меня с тобою!»

Он поднял глаза и увидел ее сквозь слезы, но, все еще не веря, спросил: «Неужели ты действительно смогла бы полюбить человека, который был рабом?»

«Ах, Фланн!» – ответила она. «Никогда я не видела в тебе раба!»

А потом лодка отплыла в сторону Эрин, сама по себе.

6

Страна эльфов

Спустившись по ступенькам, Гвальхмай оказался у начала длинного подземного хода. Каменные плиты, которые образовывали его стены и потолок, были мегалитического размера. Свет факела не достигал зала, который, насколько он знал, должен был находиться в конце.

Он осторожно двинулся вперед. Ему было немного не по себе под землей, он помнил слова Мерлина о том, что Темноликий повелитель Одуарпа обладал здесь большей силой, чем на поверхности. Вспоминая гробницы Алата в долине Лука и ловушки, расставленные там для грабителей, он проверял каждый шаг.

Он был один. Никто не мог помочь ему. В книгах Мерлина рассказывалось о египетских пирамидах и о качающихся плитах, которые сбрасывали неосторожного человека в ямы невиданной глубины.

Этот ход может привести к чему-то ужасному, если Одуарпа заметил его вторжение. Если бы сейчас перед ним прошмыгнула летучая или простая мышь, Гвальхмай принял бы ее за проводника, направляющего душу в подземный мир, но вокруг ничто не двигалось, кроме теней.

Ему было страшно, но он твердо шел вперед.

Внезапно он вышел в зал. Как оказалось, подземный ход был не более 100 футов, но показался ему намного длиннее. Гвальхмай понял, что оказался очень глубоко под землей, потому что курган был не слишком большим, а ведь он, по-видимому, образовывал выпуклую крышу этого зала. Его купол был собран из перекрывающихся последовательных рядов боковых стенок, которые состояли из мелких плит, неотесанных и неукрашенных.

Купол выгибался на высоту, по крайней мере, 20 футов, а сам зал был около 30 футов в поперечнике. Изнутри он выглядел почти как комнаты в ульях Кулди.