Кольцо Мерлина (ЛП) - Мунн Уорнер - Страница 55

Его зовут пресвитер Иоанн, поэтому он, должно быть, хороший человек.

Некоторые говорят, что это святой Фома. Ты когда-нибудь слышал о нем? Другие считают, что это тот Иоанн, который был любимым учеником твоего Господа. Все согласны с тем, что он прожил уже очень долго, как мы, и может прожить еще дольше.

Просыпайся, и мы пойдем искать его. О, проснись! Как же мне выдержать без тебя?

Наконец-то это случилось! Я гуляла и разговаривала с тобой! Я так сильно этого хотела, что это, наконец, случилось! В какой же прекрасной стране ты живешь! Не удивляюсь теперь, что ты остаешься там и не хочешь возвращаться.

Ты чувствовал, что я была с тобой? Конечно, ты знал. Мы говорили о многом, а теперь я не могу вспомнить, о чем.

Ах, если бы у меня была карта Страны снов, в которой мы были. Даже царство пресвитера Иоанна не может быть прекраснее.

Люди до сих пор говорят о нем, надеясь, что его войска пойдут против турок, но Иерусалим уже давно потерян. Он не пришел на помощь тогда, и я не думаю, что он спасет его сейчас, если ему действительно столько лет, сколько приписывают.

С тех пор было еще семь крестовых походов, а люди все еще воюют, а ты все еще спишь. Как ты можешь спать так долго?

Если я когда-нибудь увижу Мерлина, я…

Ты удивишься, увидев, как выросла твоя семья. Ты прапрадедушка много раз! Все мальчики были симпатичные, а все девочки такие красивые! Ты бы гордился ими, я знаю. Как ты относишься к крестьянам? Я спрашивала тебя об этом в стране снов, но когда очнулась, то не смогла вспомнить, что ты мне ответил.

Все они были крестьянами или женами крестьян. Они не были богаты, но не были и бедны, и никогда не голодали. Деньги, которые мы с тобой оставили старикам, дали нашим потомкам хорошее начало в жизни. Хорошо, что мы нашли сокровище колдуна!

Насчет денег. Те, что были у тебя с собой, я оставила одной женщине, когда я завладела ее разумом и привела сюда, чтобы поухаживать за тобой. Я предложила ей взять деньги и отдать тебе ее маленькое распятие на золотой цепочке. Так что оно было честно куплено и оплачено, и пусть оно напомнит тебе, что, когда мы встретимся снова, ты узнаешь меня по золоту.

Каждый раз, когда я приходила сюда в чужом теле, чтобы увидеть тебя и прибраться в твоем склепе, я делала так, чтобы тот человек оставлял тебе свои кольца. У тебя их много сейчас. Я всегда старалась выбирать богатых людей.

Не жалей их. Для них это не было накладно, но это было все, что я могла сделать для тебя. Как мне хочется, чтобы ты сегодня поговорил со мной!

Ты рядом со мной, я смотрю на тебя, и мне так тебя не хватает!

Мне ужасно любопытно узнать, кто этот пресвитер Иоанн, и я хочу отыскать его. Если он действительно такой великий чародей, который прожил так долго, может, он подскажет мне, как тебя разбудить.

Поэтому теперь я говорю – оставайся здесь, пока я не вернусь за тобой. Не спеши проснуться. Я хочу найти тебя здесь, когда вернусь, но, если ты проснешься, а меня рядом нет – я уверена, ты это почувствуешь – тогда ищи меня в его королевстве, если я не напишу тебе снова.

Если меня не будет в этом мире, ищи меня в Стране снов. Это не может быть очень далеко.

Теперь спи сладко, мой любимый! Никогда не подумала бы, что напишу эти слова!

Да, год, который идет сейчас, согласно вашему времени называется 1277. Как странно! Будто мир начался так недавно!»

15

В поисках пресвитера Иоанна

В Европу, в этот узкий изогнутый отросток огромного континента таинственной Азии, доходило много рассказов о странностях и чудесах. Их невозможно было опровергнуть, поскольку очень немногим путешественникам удавалось проникнуть вглубь Азии и вернуться.

Из Азии, этого места рождения рас, возможно, даже самого человечества, вышли все народы Европы. Оттуда их кочевые фургоны катились на запад, пока не упирались в море. Тогда им приходилось изучать пути Океана. За ними, наступая на пятки, к этому водному барьеру волна за волной следовали другие массы безземельных народов, которые были либо отброшены назад, либо уничтожены, либо ассимилированы.

Оттуда пришли дорийцы и ахейцы и заселили Грецию, чтобы потом учить Рим и соперничать с его могуществом. Греки принесли светоч цивилизации в Вечный город, где он разгорелся, и откуда был передан Византии, которая в течение тысячи лет стояла крепостью на пути вторгающихся азиатских полчищ.

Там этот светоч все еще горел, хотя и понемногу тускнел.

Когда Гвальхмай добрался до Византии, которую он никак не мог заставить себя называть Константинополем, он присоединился к каравану, который направлялся в Среднюю Азию. Из этой части света до сих пор доходили рассказы о пресвитере Иоанне и его блестящем царстве, и многие пытались найти его там.

Всего 20 лет назад Гильом де Рубрук был отправлен блаженной памяти Людовиком Святым в качестве посланника к Великому хану Татарии в надежде объединить французов и конные монгольские тумены ^[23], чтобы сокрушить турок, их общего врага.

Миссия провалилась. Хан не был пресвитером Иоанном.

По этим землям, где не было ни замков, ни сверкающих шпилей, ни золотых куполов, путешествовали братья Поло, но они не встретили сияющего капитолия, потому что их глаз не коснулось волшебство.

За ними следовал Гвальхмай, более упорный и целеустремленный странник, чем эти венецианцы.

Гвальхмай узнал, что крестовые походы закончились. За исключением города Акко, Святая земля была в руках турок, а Константинополь ожидал завоевания. Начиналась новая эпоха – эпоха географических открытий.

Возможно, конец его долгого странствия близок, теперь, когда Европе нужно найти новые торговые пути в обход турецких земель. Корабли должны были снова выйти в моря в поисках новых источников богатства.

Пока счет усталым милям под его ногами медленно растягивался на тысячи, он думал об этом и о миссии, возложенной на него отцом.

Как и многие в Европе, он знал, что земля круглая. Если бы он не смог убедить европейского правителя в важности того, что знал, то азиатский, несомненно, был бы признателен за новое пространство для того огромного множества людей, которыми он управлял. Однако при любых обстоятельствах это должен был быть христианский властелин. Следуя приказу Мерлина, он не отдал бы Алату никому другому.

Тогда надо идти вперед, чтобы узнать, жив ли пресвитер Иоанн или нет, чтобы поговорить с его сыном или внуком, который правит сейчас вместо него.

Бухара, Самарканд, Кашгар – всех их видел Гвальхмай на своем пути. Через города, чьи имена стали легендой, через горные перевалы, которые сами по себе были выше, чем некоторые горы, которые считались знаменитыми и страшными в Европе, шел Гвальхмай, всегда в поиске, но всегда тщетно.

Он ехал на ослах, мулах и верблюдах. Он ехал на арбах с деревянными колесами, на телегах жирных от сала, воняющих немытыми телами. Его принимали во дворцах и воздавали почести. Он просил ночлега в грязных хижинах и караван-сараях и пил кислое молоко в войлочных юртах. Он тяжело дышал в сырых джунглях и задыхался в разреженном горном воздухе Памира, пировал на банкетах и голодал, путешествовал в составе караванов в мили длиной, а иногда двигался на восток только с одним проводником. Никто не мог указать ему дорогу в Страну снов.

Повсюду ходили слухи об империи пресвитера Иоанна, но ее границы, обозначенные неопределенным взмахом руки рассказчика, всегда оказывались еще дальше на востоке.

Вот уже три дня он ковылял один. С тех пор, как умер его двугорбый верблюд-бактриан, он шел пешком. Его проводник отправился на поиски воды и не вернулся. Гвальхмай был уверен, что он и не вернется.

Ночи были очень холодные. Он рыл ямы на склонах сухих ручьев, только чтобы тело могло вместиться, разводил перед ямой небольшой костер из сухих ивовых корней и спал в тепле – старый трюк, которому он когда-то научился в Алате. Там, где другой мог бы замерзнуть, ему было удобно. Но дни все равно были ужасными. Ни еды, ни питья, только безжалостное, слепящее солнце на безоблачном небе, от которого он едва не терял сознание.