Кольцо Мерлина (ЛП) - Мунн Уорнер - Страница 76

Шрамы на правой щеке и шее, где острие копья разорвало его, когда Дели пал перед Тамерланом [1398 г.], были бледными и выпуклыми. Он немного хромал от более ранней раны, полученной в Акко, когда город был захвачен султаном Малеком из Египта в битве, которая ознаменовала потерю Святой земли [1291 г.]. Левая рука была немного изогнута, оттого что его лошадь упала на него, закрыв его своим телом, благодаря чему он оказался единственным выжившим в резне в Адрианополе [1361 г.]; потеря этого города открыла туркам путь к завоеванию Балкан.

Но хотя он был уже совсем седой, с уклоном в белизну, его мышцы все еще были крепки, и он чувствовал себя сильным и мужественным, как всегда. Огонь молодости, питаемый эликсиром жизни, ярко горел в нем. При мысли о том, что Кореника направила его на поиск, он встал после трапезы с душой и сердцем юноши, идущего на первое свидание. Он бросил на плечо маленькую котомку с самым необходимым и, хотя его приглашали переночевать в палатке, пошел в город раскрыть тайну, которая его мучила.

По дороге он несколько раз спросил, где можно найти главнокомандующего, однако народ странно на него посматривал, а он не понимал почему. За штаб-квартирой дофина, которую вежливо называли замком, хотя в нем не было ничего впечатляющего, простиралось длинное турнирное поле. Здесь джентльмены и рыцари бились на копьях, а несколько зрителей, навалившихся на изгородь, радовались каждый раз, когда падал кто-то из дворян.

Когда подошел Гвальхмай, как раз раздался хохот и звон доспехов: упали и лошадь, и всадник.

«Мой бог! Опять без лошади!» «Д'Олон слишком стар, чтобы держать копье!» «Хой, идите-ка вы тренироваться к столбу с щитом и мишенью, интендант!»

Упавший человек в тяжелых доспехах грустно улыбнулся, поднимаясь на ноги с помощью молодого человека, который с негодованием повернулся к насмешливой толпе.

«Нет, не стыдно упасть перед этим копьем! Кто из вас осмелится выйти против него? И у меня ноги вылетели из стремян, и, если бы я не схватился за луку седла, меня бы тоже расплющило».

«Мир, герцог Д’Алансон», – сказал Д’Олон. «Я не считаю это позором. Я не ожидал, что промахнусь. В конце концов, это не турнир, а всего лишь игра. Это был умный удар, тот, которым меня сбили. Дай Бог, чтобы многим Проклятым ^[35] довелось испытать такое в Орлеане!»

Тем временем его противник вернулся легким галопом. Он соскочил с седла, погладил шею великолепного черного коня и поднял забрало стального шлема, на котором не было ни пера, ни какого-либо герба. Под забралом появилось смеющееся лицо.

«Клянусь, это прекрасный конь, мой дорогой герцог!» – нежный женский голос прозвенел по полю, как колокольчик.

Когда Гвальхмай услышал этот голос, сердце его подпрыгнуло. Не беспокоясь о том, что мешает, он перелез через ограждение и направился к всадникам.

Он услышал, как молодой человек сказал: «Теперь он твой. Никто, кроме тебя, не будет ездить на нем». После этого они замолчали, глядя на мрачного незнакомца, который шел в их направлении.

Гвальхмай остановился в нескольких шагах. Его взгляд был прикован к девушке в простых доспехах. Ее черные волосы были подстрижены, как у пажа, и выглядела она как стройный безбородый мальчик. В ее доспехах не угадывалась женская фигура, поэтому он решил, что она очень молода и еще не сформировалась. Откуда тогда ее умение и сила?

У нее были серые глаза, и хотя она улыбалась озадаченно, как будто пыталась узнать его, у него было ощущение, что эти глаза могут принять синий оттенок, который заставит их засиять как сталь. Еще он подумал, что не хотел бы перейти ей дорогу.

Она не была красавицей, скорее, чуть более чем симпатичной. Ее ясное, открытое лицо, которое казалось странно знакомым, было лицом умной, честной деревенской девушки. В голову невольно пришло слово «обаятельная».

В тишине, прежде чем кто-либо нарушил молчание, он понял, что черты ее лица действительно знакомы ему, хотя они не те, которые он надеялся увидеть.

Как если бы она была рождена, чтобы преследовать его грустными, давно забытыми воспоминаниями, из этого стального шлема с любопытством смотрело на него лицо валлийской девушки Никки, воплощения Кореники, с которой он пережил такие горько-сладкие 12 месяцев приключений и любви, что едва совладал с нахлынувшими образами прошлого.

Казалось, она тоже пытается вспомнить что-то давно забытое, или это было только потому, что он так настойчиво смотрел на нее, что она нерешительно сделала полшага к нему, и ее правая рука слегка поднялась в приветствии?

«Гайхун». Он нарочно приветствовал ее по-баскски, надеясь, что старое слово из Атлантиды вызовет у нее вспышку узнавания.

«Bon soir ^[36]», – ответила она, глядя ему прямо в глаза. Он с горечью отметил, что она никак не дала понять, что узнала его. И, наверное, даже смысл сказанного им слова как приветствия, она поняла лишь интуитивно.

«Добрый вечер, сэр Рыцарь», – добавила она, и он понял, что она дала ему титул только потому, что одним быстрым проницательным взглядом оценила его качества воина. «Вы пришли, чтобы присоединиться к армии благородного дофина и сражаться за Францию?»

«Вы та, кого зовут Джин Дарк? Это правда, что вы командуете армией?»

Она засмеялась. Снова его сердечные струны вздрогнули от этого звука, такого знакомого, так часто звучавшего, так давно, и все же не совсем того же.

«Здесь меня называют шеф войны. В моем городе меня звали Жаннеттой, по рождению я Жанна. С тех пор как я приехала во Францию ^[37], меня иногда называют Иоанной.

У меня много имен. Проклятые называют меня ведьмой, но мои святые, когда общаются со мной, говорят: “Дитя Божье”. Мне это нравится больше всего.

У вас очень темная кожа, сэр Рыцарь, и странного оттенка. Вы мориско ^[38]?»

Герцог Д'Алансон заговорил прежде, чем Гвальхмай успел ответить.

«Судя по приветствию, он баск, мой генерал. В нашей армии есть еще несколько таких. Новобранцы стекаются под ваше знамя отовсюду».

«Какое оружие у вас есть, баск? Каково ваше происхождение?»

Гвальхмай быстро подумал. От его ответа зависел его статус в этой безумной мешанине солдат, которая собиралась здесь, чтобы выступить против сил англичан и бургундцев. Должен ли он быть просто рыцарем или лучше придать себе качества, которые могли бы приблизить его к этой необычной девушке, к которой его так странно притягивает?

«Я приехал издалека, чтобы присоединиться к вам. Меня зовут Гвальхмай». Узнала? На ее лице только вежливый интерес и любопытство. О Боже! Неужели он так ошибается?

Нет! У нее на боку висит меч Дюрандаль! Именно она послала за ним. Только она знала, где и как его можно найти в часовне.

«Я служил во многих армиях. У меня большой военный опыт. Мое имя означает ястреб или орел, на ваш выбор. Мой отец был король».

Д'Алансон хмыкнул, возражая против последнего утверждения. «Каждый баск, у которого есть каменный дом и десять овец, думает, что он аристократ!»

Однако лицо Жанны осветилось, и она тепло протянула ему руки.

«Тогда я приветствую вас, сэр Баск, и говорю вам, как сказала моему милому герцогу, когда он поступил ко мне на службу против воли своей жены: “чем больше королевской крови собрано для этого предприятия, тем лучше”. Пойдемте же на бой с мужеством и в храброй компании, потому что, если мы будем храбро сражаться, Бог непременно вручит нам победу».

Теперь, когда он был принят, он вложил свои ладони между ее ладонями, тем самым любезно признав ее своим сеньором, как она считала дофина ее сеньором, но не королем, пока он не получит свое владычество через нее от ее настоящего господина – Царя небесного.

Жанна торжественно приняла дань уважения Гвальхмая, слегка покраснев от нескрываемого восхищения, которое он ей выразил, и отпустила его руки. Затем остальные собрались вокруг него и представились по очереди.

Помимо Д’Олона, оруженосца Жанны, который присматривал за ней, как курица за единственным птенцом, и молодого герцога Д’Алансона, недавно вышедшего из английской тюрьмы после выплаты огромного выкупа, разорившего его и его жену, было несколько знатных господ, которые пришли повеселиться.