Великолепная Лоуренс (СИ) - Рябченкова Марина - Страница 18

Джон остался спокоен. Кажется, он тоже так, попробовал.

Впервые я не боюсь этого большого страшного окна. Я стою совсем рядом с ним и спокойным взглядом смотрю на город с высоты небес.

— Я хочу расстаться с тобой, — резко и без эмоций говорю я.

Я не смотрю на Джона, но душа холодеет, оттого что он молчит.

Почему так тихо?

Почему болят глаза? Ах вот в чем дело, я их слишком долго держу открытыми. Но если моргну, неизбежно покатятся слезы.

Вздрагиваю, почувствовав дыхание за спиной. Хэнтон положил ладони мне на талию, лицом коснувшись моих волос, вдыхает их запах. Это не выглядит помешательством, тем, что можно назвать одержимостью или безумием. Это нежность пополам с муками души. Я причинила боль.

— Почему? — очень спокойно спросил он.

Я не сразу смогла ответить.

— Управлять, подчинять и властвовать, — очень тихо проговорила я. — По-другому ты не можешь, Джон, а я не могу вечно жить по твоим правилам. Мы не заодно. Мы можем ставить друг другу условия и совсем не умеем договариваться. Это ненормально.

Я почувствовала, как пальцы Джона крепче сжались на моей талии. Голос его стал жестче.

— Я во многом деспотичен. Прямолинеен. Бываю очень груб, — сказал он у меня за спиной. — Разве я когда-нибудь дал тебе повод думать о себе как-то иначе? Разве ты только теперь поняла, какой я?

— Я всегда знала, какой ты, — резко возразила я. — Я думала, что когда-нибудь со мной ты сможешь быть другим.

— Я никогда ни в чем тебе не лгал, — со сталью в голосе объявил он. — А ты мне лжешь постоянно. Даже теперь.

Чувствую, как мужчина улыбнулся, крепче прижав меня к своей груди.

Влажная ладонь накрыла мою руку, сцепив в замок наши пальцы. Откуда влага? Слезы с моих глаз уже некоторое время скатываются по щекам и падают ему на руки.

— Кто он? — прямо спросил Хэнтон. Спокойно. Без гнева.

Закружилась голова, и пол под ногами становится не таким твердым, каким должен быть. Мои чувства не спокойны.

— Мистер Коллинс. Так, кажется, его зовут? — задумчиво сказал Джон. С глубоким выдохом, неторопливо, он выпустил меня из кольца своих рук и посмотрел мне в лицо. На губах его странная улыбка, а взгляд очень мрачный. Он стер с моего лица капли слез и, склонившись, губами тихонько коснулся моих губ. Это была нежность. А еще это самое прямое доказательство его намерений — между нами ничего не кончено.

Потрясение. Гнев и страх. Вот что чувствую, прикрыв за собой дверь в кабинет Хэнтона. Словно в трансе вхожу в лифт и выжимаю кнопку первого этажа.

Небоскреб пуст. Лифт спустился непривычно быстро.

— Всего доброго, мисс, — очень вежливо сказал мне человек за стойкой администрации. Я посмотрела на него странным взглядом, а потом уставилась на светлый телефон на стойке. Подошла. Ни о чем не спрашивая представителя администрации, сняла трубку и набрала нужную комбинацию цифр. Мужчина мне ничего на это не сказал. Он спокойно опустил свой взгляд, предоставив мне свободу действий.

— Психиатрическая больница Данфорда, — ответил мне ленивый и скучный голос на той стороне провода.

— Клайд Коллинс все еще в больнице?

— Да.

Я сразу положила золотистую трубку на место.

Когда карусельные двери небоскреба Хэнтона остались позади, я обнаружила, что на улице идет дождь. Разве может этот вечер стать еще мрачнее, чем он есть сейчас?

Вышла к дороге. Махнула рукой и к обочине свернуло такси. Сажусь в черный автомобиль с оранжевыми шашечками.

— Психиатрическая больница, — говорю я.

Молодой мужчина внимательно смотрит на меня в зеркало заднего вида.

— С вами все хорошо? — осторожно спрашивает он.

— Нет.

На пути в больницу у меня было достаточно времени опомниться и изменить намерение. Но я так не сделала. Мне очень нужно увидеть Клайда Коллинса. Именно сегодня. Сейчас.

— Вы уверены, что хотите войти? — предостерег водитель. — Я могу отвезти вас куда угодно. Может, у вас есть друзья? Я сделаю это бесплатно.

Я не слышу водителя. Точнее, слышу его, но нисколько не вникаю в смысл сказанных им слов. Я смотрю на мрачные стены больницы, высокие и серые. Меня здесь не было уже целую вечность.

Я поднялась по широким черным от дождя ступеням. С протяжным скрипом открылась дверь, и я тихонько вошла внутрь. Негромкий стук моих каблуков разлетается по пустому холлу.

Женщина в черных угловатых очках с безразличием подняла на меня взгляд. Между нами стекло и решетка.

— Приема нет, — резко бросила она.

— Клайд Коллинс на месте?

Пока стояла перед больницей, успела вымокнуть под дождем. По телу сильная дрожь. Мне холодно.

— Имя, — потребовала женщина.

— Анна.

— Это все?

— Этого достаточно.

Женщина подняла телефонную трубку и доложила обо мне Коллинсу. Услышав ответ, бросила мне чопорное:

— Ждите.

Опускает взгляд и ведет себя так, будто меня здесь вовсе нет. Берет чашку с чаем, над которым все еще поднимается прозрачный дымок. Шумно отпивает глоток.

Ненавижу.

Очень скоро я услышала, как где-то в коридоре лязгнули двери лифта и в холл направились торопливые шаги.

— Мисс Лоуренс? — появился в дверях Клайд. Оглядев меня, мужчина стал тревожным. — Идем, — сказал он, положив ладонь мне на плечо. Ведет в коридор.

Двери лифта расступились. Мы зашли внутрь. Коллинс выжал кнопку с надписью над ней «прачечная», и лифт пополз вниз.

В прачечной на одной из полок мужчина взял большое серое полотенце. Вернулся, вручив мне его.

Старенький лифт с шумом поднимается вверх.

— Что случилось? — спрашивает Коллинс, когда мы вошли в его кабинет на третьем этаже больницы. В этом кабинете ничего не поменялось: стол, стул, шкаф и много книг.

Я облокотилась о стол, укутавшись в большое полотенце.

Смотрю на Клайда, а он с очевидным волнением смотрит на меня. Этот мужчина беспокоится обо мне.

— Что с тобой случилось? — опять потребовал от меня Клайд, доверительно заглядывая мне в глаза. — Джон Хэнтон что-то сделал?

Я сразу оттолкнулась от края стола и примкнула к губам Клайда, вцепившись пальцами ему в халат так, как если бы от этого зависела моя жизнь. Мужчина отвечает на поцелуй очень робко. Кажется, своей выходкой я застала его врасплох.

Мне недостаточно простого поцелуя, мне недостаточно обычной нежности. Во мне полыхнуло пламя, и оно обещает испепелить меня дотла, если вдруг не получу того, чего мне хочется сейчас больше всего.

Вытягиваю его синюю рубашку из пояса брюк, ощутив под пальцами рельеф горячего тела.

— Остановись, — заключив мои запястья в своих руках, мягко потребовал Клайд. У меня дрогнуло сердце, а жар на щеках полыхнул ярче прежнего. Кажется, так чувствуется жгучий стыд.

— Посмотри на меня, — сказал он, высвободив мне руки. Мне не хочется смотреть на него именно сейчас, но я все равно робко поднимаю подбородок вверх. В поисках ответов мне в глаза он смотрит так, словно заглядывает в душу.

У меня все еще тяжелое дыхание. Я все еще горю.

— Если ты опасаешься поступить со мной как-то бесчестно… тебе не о чем беспокоиться, — тихонько проговорила я. — Я хочу этого.

Мой ответ не кажется ему убедительным. Я вижу это в его глазах. Но в этих же глазах я вижу кое-что еще… Совершенно очевидно, сейчас горю не я одна!

Убежденность в этом прибавила мне храбрости.

Мои ладони легли ему на грудь, а потом я медленно-медленно подтянулась к его лицу, примкнув к щеке в нежнейшем поцелуе. Не встретив сопротивления, мои поцелуи продолжились неторопливой дорожкой к его губам. Я почувствовала прикосновение его руки у себя на пояснице. А потом…

Его губы с силой раскрыли мне рот, и я едва не задохнулась от удовольствия!

Наш поцелуй, неудержимый и глубокий, подобен столкновению поездов на безумно высокой скорости. У меня подогнулись ноги. Мне совсем тяжело стало дышать.

Мужчина подхватил меня, а в следующую секунду я уже была на гладкой поверхности его стола. Я слышу, как посыпались на столе книги, а некоторые из них упали даже на пол.