Некроманты Поляриса. Дилогия (СИ) - Блинова Маргарита - Страница 20

— Данте такой внимательный и добрый, — лепетала я, комкая мокрый от слез платочек. — В четыре года он воскресил мертвую птичку… Кто ж знал, что этот неблагодарный птеродактиль смоется в неизвестном направлении!.. Что говорите? У фермеров козы пропадают? Это не наш. Это мы не при чем. Это еще доказать надо!

Сочувствующие Хватко полицейские вынужденно толпились в коридоре, готовые прийти на помощь и выставить психованную дамочку по первому невербальному жесту начальника. Но пока тот внимал мне с напускным интересом и даже не перебивал, пока я несла откровенный бред.

— А в пятнадцать лет Данте пошел на школьную экскурсию в музей, да-да, он ходил в обычную школу, не надо делать таких удивленных глаз. Лучше запишите, что никто не умер, пока мой Данте учился. Пишите, пишите! Это, можно сказать, свидетельские показания… — Всхлип, стон, бряцанье казаном. — Так вот, пошел Данте на экскурсию и проникся состраданием к мертвому дракончику. Вы видели Спайка? А вы в окошко посмотрите, я его вон к тому тополю привязала. Видите?! Видите?! Это же такая образина! А доброе сердце Данте увидело в чудовище дружелюбного зверя и воскресило… Пожалуйста, — трагический всхлип и взгляд голодного барбоса, клянчащего с праздничного стола кость. — Я ведь не прошу многого. Просто убедиться, что Данте в порядке…

Хватко стойко перенес взгляд, истерику и сказочки о Данте, и голосом медленным, как бюрократические проволочки, произнес:

— А так ли хорошо вы знаете человека, с которым планируете долго и счастливо засыпать и просыпаться?

Вопрос поставил в такой тупик, что я даже перестала играть в истерику и уставилась на собеседника. Тот до боли напоминал хорька с честно купленным дипломом по философии в кармане пушистой шкуры. Маленькие глазки зорко контролировали полет пылинок в лучах солнца.

Глубокая сеточка морщин залегла на лбу и между бровей, как это часто происходит, когда подолгу смотришь на кого-то с плохо скрываемым подозрением. Что поделать, издержки профессии.

— В этом кабинете, — следователь картинно обвел помещение рукой, — ежедневно появляются матери, жены, сестры, друзья и другие родственники, которые утверждают, что подозреваемый не мог этого сделать. Кто угодно, но не он. Он добрый, он хороший. Но правда в том, что мы сами до конца не знаем, на что способны, что уж говорить про других.

Прикусив нижнюю губу, я покосилась в окно. Растрепанный Эдвард в порванном кардигане стоял перед тополем на коленях и энергично дергал узел поводка, в то время как его товарищ пытался вырвать из упрямой пасти драколича чью-то дамскую сумочку.

— Я четырежды был в браке, — внезапно разоткровенничался следователь. — Знаете, какой самый полезный опыт я извлек из этой череды опрометчивых решений? При выборе своей половинки крайне важно познать характер претендентки и вовремя сделать вывод.

«Или ноги», — добавил Азра.

Из кабинета я вышла показательно разгневанной и так сильно шваркнула дверью напоследок, что караулящие в коридоре стражники попятились и образовали живой коридор до самого выхода из здания.

Мы с казаном величественно проплыли через проходную, и только оказавшись на противоположной стороне улицы, я прибавила шаг и шустро юркнула в небольшую кафешку, где мы условились о встрече.

— Ну, господа некроманты, докладывайте, как все прошло? — поторопила с рассказом сидящих за столом мужчин.

Спайк чавкал над тазиком в углу зала, Эдвард оплакивал кардиган, судя по внешнему виду, павший смертью храбрых, Рычай сосредоточенно хмурился и шевелил губами, быстро просматривая бумаги в пухлой и явно уворованной папке с делом, Кельвин с загадочной улыбкой льва-людоеда следил за входной дверью.

— Одну минуту, Тесса. Мы кое-кого ждем. Лучше закажите себе что-нибудь. Официантка хвалила морковный торт.

Морковный торт?! Я что, зайчик?

Я молодой и очень-очень голодный организм, которому срочно требуется пополнить запас потраченной на истерику энергии. Где тут горячее? Закуски? Пожалуй, возьму двойную порцию вот этой аппетитной штуки и попрошу картошку фри с собой. И кофе. Да, самую большую и ароматную чашку свежемолотого…

Колокольчик над входом истошно дзинькнул, напугав немногочисленных посетителей и спугнув официантку обратно на кухню. Появившаяся на пороге девица с эффектной стрижкой «по бокам побрею, а макушка пусть отрастает» оглядела присутствующих с видом наемника, ведущего цель в прицеле дальнобойного арбалета, и взяла курс на наш злополучный столик.

— Какого хрена, ырка вас всех дери в экстравагантных позах! — игнорируя «драсте, можно присесть», заявила она, пинком заимствуя у соседей свободный стул и устраиваясь рядом со мной.

— Привет, Мирра, — сказал Кельвин, так хрипло, словно всю ночь напролет орал пьяным в караоке. — Знал, что наше появление возле участка призовет тебя успешнее, чем пентаграмма разъяренного демона. По моим прогнозам, ты даже опоздала.

Незнакомка передернула плечами в потертой кожаной курточке, под которой призывно мелькал алый топ с нечитаемой в таком положении надписью.

— Меня малость задержали три сломанных ребра, титановый штырь вместо бедренной кости, компания подвыпивших гуляк, что докопались к одинокой девушке в нелюдимом парке, и любимые тапочки…

— А что с ними?

— В стирке.

Кельвин понимающе кивнул «тапочки — это святое!» и через весь стол пододвинул девушке высокий запотевший стакан с пивом и глубокую тарелочку с солеными орешками.

— Держи. Все как ты любишь.

Девица даже не взглянула на подношение и только картинно заломила одну бровь, чем вызвала у меня жгучее чувство зависти.

— Мирра, это семейное, — вкрадчивым тоном начал Палач. — К тому же, будем честны, я отправил тебя в Большие выселки на лечение и восстановление моральных сил. Понимаю все твое желание помочь, но сейчас ты не в той форме, чтобы…

— Я расследую это дело с вами.

— Не думаю, что это хорошая идея, — осклабился Кельвин.

— Я не спрашиваю! — отрезала Мирра.

И парочка обменялась такими пристальными взглядами, что на кухне скисло молоко и самопроизвольно заточились ножи. Все без исключения. Даже те, что для масла. Да-да.

Под пристальным взглядом девицы маска «я самоуверенный некромант» начала медленно сползать с лица Кельвина, обнажая «ладно, женщина, будь по-твоему!»

Он недовольно поджал губы, поднял руки в знак капитуляции и представил:

— Знакомьтесь, это — Мирра Аш-Сэй. Мой бывший сотрудник.

— Рычай, Эдвард, — улыбнулась новая знакомая остолбеневшим парням и повернулась ко мне: — Тесса, это было бесподобно. Ваши крики я слышала даже с соседней крыши. Так, а это что? — Она схватила меня за руку, чуть выше пострадавшего от Азры места, и оценивающе, точно примерялась к бриллианту, покрутила перед своим лицом. — Какие замечательные ногтевые пластины. Так бы и вырвала!

Скоренько вызволив конечность из цепких рук подозрительной девушки, я повернулась к мужчинам и Спайку.

— Раз мы все здесь так удачно собрались, то, может, приступим к обсуждению дела?

Остальные тактично сделали вид, что не заметили скрежета отодвигаемого от Мирры стула.

Убитую девушку звали Лаурой.

Темненькая, молоденькая, фигуристая барышня, только-только отметившая совершеннолетие, но оставшаяся все такой беспечной дурочкой, что и в семь.

Почему я столь низко оценила уровень интеллекта убитой?

А разве умный попрется на кладбище в одной ночной рубашке и с венком из луговых трав в распущенных волосах (внимание!) за особо злой крапивой для приворотного зелья, рецепт которого (и снова внимание!) был почерпнут из такого кладезя полезной и, главное, научной информации, как бабкин отрывной календарь?

Рецепт шел аккурат между статьей, как правильно подвязывать огурцы, и заговором от прыщей на восходящую луну, поэтому, видимо, и не вызвал у Лауры сомнений в своей действенности. Еще небось и бабка подтвердила, что ее отрывной календарь не раз старуху выручал.