Р26/5/пси и я (СИ) - Коуни Майкл Грейтрекс - Страница 69

– Он говорит, что Милашка плохо влияет на остальных. Ты же сам видел, он все время ошибается, а отец считает, что другие дельфины перенимают его замашки. В последние дни они все будто с ума посходили.

Бриз шуршал листьями солянок, гнул и раскачивал зеленеющие ветви кустов. Прилив был невысок. Вокруг узкого перешейка, где галечный пляж отделял лагуну от океана, появилась рябь. Прямоугольники рыбных загонов угадывались по выступающим над мелководьем лагуны шестам изгородей.

За загонами, где топкий берег переходил в поросшее водорослями морское дно, высился серый холм размерами с опрокинутый сухогруз. Ползучий Риф.

Два года назад Дэн Уэстэвэй заманил Риф в лагуну рыбой и планктоном. Затем осушил часть лагуны и стал ждать, когда Риф погибнет.

А Риф все еще жил. Дэн говорил мне, что это чудовище представляет собой сообщество кишечнополостных организмов с необычайно высоким метаболизмом – они живут, гибнут, размножаются, питаются и становятся пищей. В отличие от прочих коралловых образований, Риф не просто надстраивался на останках погибших организмов – казалось, он способен расти самопроизвольно в избранном направлении.

Впервые о появлении Рифа сообщили в новостях – помнится мне, лет десять назад, и тогда он был в середине Пролива. За это время он продвинулся почти на двадцать миль. Для обычного рифа скорость приличная – только вряд ли это явление можно назвать обычным рифом.

Говорили, что Риф образовался в результате глобального потепления и изменения океанских течений. Кто его знает! Ходят легенды, что такие рифы не просто так бродят по океанскому дну. Пожирая все на своем пути, постоянно меняясь в объеме, они приманивают добычу необычным, одиноким зовом, который не слышим мы, но хорошо слышат другие существа…

Из своего дома вышел Дэн Уэстэвэй. За ним вприпрыжку следовала дюжина дельфино-амфибий. Время лова. Дэн пересек двор, распахнул ворота и, пройдя по гальке, остановился у воды. Мы услышали, как он свистнул. Дельфины разом кинулись вперед и исчезли под водой.

Я обернулся к Диане.

– Пойду с тобой.

– О… – удивилась она. – Разве ты не к отцу шел?

– Да это не к спеху.

Как я мог сказать ей правду? Она-то полагала, что я – единственный друг ее отца. Скорее всего, так оно и было, но как объяснить ей, что именно ради нее приходил я в гости темными мартовскими вечерами, когда мы с Дэном тянули вдвоем спиртное, а ветер бешено грохотал в окна?

Диана только что завершила двухлетнее обучение в колледже Управления Колоний и через пару недель покидала Землю, чтобы занять важный пост на какой-то там планете. Не влюбился же я в нее, в конце концов? Черт побери, ведь мы ровесники с ее отцом!.. Может быть, я любил в ней то, что она собой воплощает – живую, здоровую, юную женственность.

Всю дорогу до «Тихоокеанского Питомника» Диана болтала без умолку. Из своего псевдо-тюдоровского жилища навстречу нам вышла владелица «Питомника», сама Миранда Марджори-бэнкс. Шарф ручной вышивки, развевающееся платье – этакая расфуфыренная штучка с выговором, заученным по старинным записям. Мода теперь на редкость причудлива – а впрочем, не причудливее существ, которых Миранда выращивала в своем питомнике.

– Ах, это мистер Сагар! – Она говорила так, словно рот у нее был полон недозревших вишен. – И Диана Уэстэвэй! Прелестно. Какое милое животное, – механически добавила она, взглянув на Милашку.

Диана поведала о недостатках Милашки.

– Отец говорит, что он просто глуп, но я в этом сомневаюсь. Он просто не желает… сотрудничать.

– Причина такого нежелания – зачастую обыкновенная скука. Дельфины очень смышленые существа, и перемена общества творит с ними чудеса. – Миранда открыла дверцу загона, втолкнула туда Милашку и легким толчком захлопнула дверцу. Ловко проделано. Сухопутная акула в бессильной ярости кинулась на проволочную стену. Щеколда задребезжала. Бедный Милашка жалобно защелкал, сквозь проволоку высматривая Диану.

– Вы же не оставите его со всеми этим тварями! – воскликнула Диана. Акулы, скаты, луна-рыбы, марлины и осминоги бродили за оградой, валялись в траве, их жабры мерно пульсировали – имплантированные оксигенаторы насыщали кислородом их кровь и поддерживали существование. Отвратительное зрелище! Молодая женщина в униформе Гражданского Заключенного ходила между ними, поливая из шланга и натирая увлажнителем марлинов и луна-рыб. Сухопутная рыба сбрасывала чешую. Вонь стояла непереносимая.

– Заверяю вас, Милашка в полной безопасности, – сказала Миранда. – Я весьма тщательно отбираю рыб, которых принимаю под свое попечительство. Многие мои близкие друзья сейчас в отъезде – на Полуострове такие ужасные зимы – и Милашка несомненно будет счастлив пообщаться с их питомцами.

– Глядите, он уже нашел приятеля, – сказал я в утешение Диане.

Милашка столкнулся носом к носу с молот-рыбой весьма злобного вида. В конце концов рыбина попятилась и с растерянным видом уползла. Диана облегченно засмеялась.

– Когда мне вернуться? – спросила она.

– О… я приеду к вашему отцу завтра, во время прилива. – Миранда уже шагала к дому, развевая по ветру свои вычурные одежды.

Диана посмотрела на меня, я – на нее. Она была довольна – с Милашкой будет все в порядке. Я глядел ей в глаза на полсекунды больше, чем следовало.

– Тебе ведь необязательно сразу возвращаться домой. Пообедаем в Луизе?

Играешь с огнем, Сагар. Приготовься к отказу.

– Прекрасная идея, Джо, – сказала она.

Утро следующего дня, прилив. Далеко от берега, над гладью пролива вынырнул дельфин, высоко подпрыгнул и шумно плюхнулся вниз. Дэниэл Уэстэвэй опустил бинокль.

– Идут, – сказал он. – Они куда лучше справляются без этого твоего чертова Милашки.

Диана искоса глянула на меня, но ничего не сказала, неподалеку стоял грузовик на воздушной подушке Миранды Мардэжорибэнкс. Погода была неважная, моросил дождь, и ветер все усиливался. Может быть, за эти столетия климат на планете и изменился, но март на Полуострове оставался мартом. Мы ждали.

Началась работа. Тут и там рябили воду прыжки рыб, выныривали горбатые спины дельфинов, гнавших стадо. Дэн что-то проворчал, прыгнул в старенькую резиновую шлюпку и быстро греб от берега, между загонов. Порыв ветра с дождем хлестнул по пляжу. Какого черта я здесь делаю? У меня полно хлопот на слитовой ферме, а я вот заявился в забытую Богом дыру ради хорошенькой дочки океанолога, заделавшегося рыбаком! Всегда у меня ума было мало, до и того лишился.

Миранда Марджорибэнкс выбралась из своего грузовика и подошла к нам, полы длинного дождевика хлопали ее по лодыжкам.

– Ужасная погода, мистер Сагар! – прокричала она, точно я глухой.

– Как Милашка? – прокричала в ответ Диана.

– В хорошем состоянии.

Мы следили, как Дэн сражается с загонами, открывает ворота, свешиваясь за борт своей вертлявой лодчонки. Рискованное занятие! Скоро весь узкий канал кишел рыбой – дельфины загоняли добычу в лагуну. Огромный лосось отчаянным прыжком вымахнул неподалеку от нас и шлепнулся у самых ног Миранды. Она брезгливо отпихнула рыбину ногой. Из воды вынырнул дельфин, выбрался на причал и подобрался к Диане. Наклонясь, она ласково погладила его по голове. Дельфин нежно терся о нее носом, щелкая и посвистывая.

Диана защелкала, засвистела в ответ. Надо же!

– Я и не знал, что ты умеешь говорить с дельфинами, – сказал я.

– Совсем немножко, – улыбнулась она. – Но им, похоже, нравятся мои старания. Диана бросила на меня странный взгляд. – А теперь ты его слышишь?

– Нет. Теперь – нет.

– Он все еще говорит, только на слишком высокой для людей частоте.

– Но ведь ты его слышишь.

Диана вытянула губы трубочкой. Я ничего не расслышал, но дельфин внимательно глянул на нее.

– Ну да, – сказал она, – слышу. Нас в колледже Управления очень многому учили. И кое в чем даже изменили… Тем или иным способом улучшили восприятие всех наших чувств. Просто для того, чтобы мы были лучше готовы ко всему, что может с нами случиться. В общем, мы немножко супермены… – Уголки ее губ грустно опустились. Очень скоро ей предстояло покинуть все это.