Каталонская компания (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 43

Я взял кусочек холодного мяса, подгоревшего, пересушенного, пожевал, запивая водой. Вино кончилось вчера вечером, когда отмечали победу. Выпил с нами и Халил.

— Сегодня такой день, что Аллах простит! — сказал он в оправдание.

Увидев, что возле Беренгера Рокафорта собрались рыцари, пошел к ним. Каталонцы весело смеялись. Один из них рассказывал, как ранили Михаила Палеолога. В нашем отряде был матрос, который захватил под Галлиполем позолоченные доспехи и коня и решил, что пора стать рыцарем. Соправитель императора принял его за командира Каталонской компании и напал. Матрос воевать на коне не умел, поэтому был сразу сбит на землю. После чего достал короткий меч, которым владел намного лучше, чем длинным копьем, и сперва убил императорского коня, а потом и венценосцу нанес несколько ранений. К сожалению, один из императорских гвардейцев отдал Михаилу своего коня, а сам погиб вместо него.

— Сегодня он от нас не уйдет! — хвастливо произнес Рамон Мунтанер.

— Мне кажется, он уже ушел, — произнес я, глядя на спокойный, сонный город.

— Как ушел?! — возмущенно произнес Беренгер Рокафорт, словно у него отняли заслуженную победу.

— Ночью, тихо и быстро, — ответил я. — Сейчас, наверное, его везут в Адрианополь или Константинополь. Смотря, как сильно он ранен.

— Так что, сражения сегодня не будет?! — не скрывая радости, молвил Рамон Мунтанер. — Можно собирать трофеи?!

— Видимо, да, — глядя на Апры, ответил Беренгер Рокафорт и улыбнулся по-мальчишески.

Наверное, с детства мечтал стать великим полководцем. Что ж, теперь на его счету будет победа, вырванная у намного превосходящего противника. Никто ведь не станет выяснять, что во вражеском войске людей было много, а бойцов мало. По утверждению Рамона Мунтанера мы потеряли всего девять альмогаваров и двадцать семь пехотинцев. Цифры показались мне подозрительными, но и без подсчетов видно, что потери наши малы и что со временем они увеличатся, потому что было много раненых, в том числе и тяжелых.

Подождав еще пару часов и убедившись, что больше никто не собирается с нами воевать. Мы занялись сбором трофеев. Обнаружили огромный вражеский обоз с провиантом на всю ромейскую армию и на несколько месяцев осады. Он состоял из больших и тяжело нагруженных арб, каждую из которых тянуло четыре вола, запряженные парами цугом. Этих запасов всей Каталонской компании, включая жен и детей, хватит на несколько лет. Я в первую очередь собирал свои стрелы. С ними добуду и другие трофеи. За ночь трупы затвердели, поэтому стрелы вылезали плохо. Пару штук сломал. Еще с десяток так и не нашел. Кто-то увез их на память.

После полудня к нам в лагерь прискакал эмир Мелик — командир туркополов. Это был худой и длинный мужчина с похожим на грушу лицом. Может быть, так казалось из-за широкой и округлой черной бороды, которая утолщала нижнюю часть лица. Темно-карие глаза были с влажным блеском, словно эмир недавно всплакнул. Они придавали лицу выражение сладкого сострадания, какое бывает у патологических садистов. Рукава и подол его кольчуги заканчивались тремя рядами блестящих колец из желтого металла. Маленький шлем был обвязан белой шелковой чалмой. Заколка на чалме была в виде овальной финифти с ликом какого-то святого. Сопровождали командира туркополов два десятка всадников, снаряженных бедненько. Если это его лучшие воины, то что тогда представляют остальные?! Видимо, платили им ромеи ровно столько, на сколько доблестно служили туркополы. Или наоборот.

Переговоры были короткими. Эмир Мелик после многословных и витиеватых поздравлений с победой, которые я перевел одной короткой фразой, изъявил желание перейти на нашу сторону.

— Возьмешь их под свое командование? — спросил меня Беренгер Рокафорт

— Почему нет?! — молвил я.

— Скажи им, что из общей добычи десятая часть принадлежит мне, а из своей десятую будут отдавать тебе, потому что ты будешь их командиром. Если их устраивают такие условия, пусть присоединяется, — сказал командир Каталонской компании и добавил: — И узнай у них, где аланы.

Я сказал эмиру, что будет служить под моим командованием и получать долю в общей добыче, как рыцарь, а его бойцы — как альмогавары, и отдавать десятую часть мне. Сколько его подчиненные будут отстегивать своему эмиру — меня не касается. И сообщил самое тяжелое условие:

— За невыполнение моего приказа в бою или трусость — смерть. И учти, мы — не ромеи. Обязательно найдем и накажем.

— Ты — тот барон, который командует нашими иноверными братьями? — задал он вопрос.

— Да, — ответил я.

— Мы тебя не подведем. Если нам что-то не понравится, уйдем перед боем, — сладко улыбнувшись, сказал эмир Мелик.

— Но после боя не возвращайтесь, — предупредил я и поменял тему разговора: — А куда аланы делись?

— Испугались, что вы будете их преследовать, и ускакали, не сказав никому, куда, — ответил туркопол. Хитро улыбнувшись, он продолжил: — Но кто-то где-то краем уха слышал, что отправились они к своим семьям под Адрианополь. Собираются договориться с болгарским царем и перейти к нему на службу.

Еще два дня мы собирали трофеи, а потом, обремененные большим обозом и пленными, медленно, с частыми и продолжительными остановками, пошли в Галлиполь. Я прикинул, что с учетом доли, которая мне причитается, как командиру отряда, денег должно хватить на новую бригантину. Только вот желания делать ее у меня пока не было. Решил нарубить капусты столько, сколько получится с Каталонской компанией. На сегодняшний день в Ромейской империи не имелось больше силы, которая могла бы нам противостоять. Обидно упустить такую возможность быстро разбогатеть на чужой беде. И куда делось всё, чему меня учили в школе и в других малоприятных местах?!

Вернувшись в Галлиполь и поделив трофеи, мы отдохнули пару недель, залечивая раны и ожидая возвращения шпионов, которые были посланы в Адрианополь, чтобы узнать, где находятся аланы. Для Каталонской компании было делом чести отомстить за убийство Рожера де Флора. Шпионы вернулись с сообщением, что аланы перешли на службу к царю Болгарии. Сейчас они якобы отправились вместе с армией Феодора Святослава на войну с гуннами. Пришлось отложить месть до более удобного момента.

Беренгер Рокафорт собрал на совещание рыцарей, командиров каталонских сотен, отрядов турок и туркополов, чтобы решить, куда отправиться за добычей. После победы над Михаилом Палеологом он возомнил себя великим полководцем, так что совещание превратилось в утверждение принятого им решения идти на Родосто и отомстить жителям города за убийство наших парламентеров. Впрочем, всем остальным было без разницы, на кого напасть. Мне тоже. Меня даже порадовала мания величия, настигшая Беренгера Рокафорта, потому что он перестал видеть во мне конкурента и гадить мне.

В этом походе я возглавлял не только турок и туркополов, но и наши осадные орудия. Среди пленных я отобрал около полусотни тех, кто имел представление о катапультах и требюшетах или умел работать топором. Им пообещали свободу в случае захвата Родосто. Еще мы взяли с собой сотни две пленных для земляных работ. Что меня поразило — это баранья покорность пленных ромеев. При той охране, что была к ним приставлена, я бы сбежал раз десять. Если такие смельчаки и нашлись среди ромеев, было их очень мало. Мы довели до Галлиполя почти всех, кого взяли в плен на поле боя. Большая их часть была продана турецким купцам. В Эгейском море становилось все больше турецких галер, и на каждую требовались гребцы. Обращались с гребцами так, что мало кто выдерживал более года. Предложение сильно превышало спрос. Когда турки сбили цену до перпера за голову, я посоветовал Беренгеру Рокафорту использовать пленных во время штурма Родосто. Командир Каталонской компании согласился со мной.

Родосто находился в трех переходах от Галлиполя. Это был приморский город с населением тысяч пять жителей. Его окружали ров шириной метров десять и каменные стены высотой метров семь с прямоугольными башнями метров на пять выше. Кладка стен была типичная для Ромейской империи — ряды камней, мраморных блоков и кирпичей чередовались без какого-либо порядка или смысла. Жители города догадывались, что пощады им не будет, поэтому даже не заикнулись о переговорах. Они стояли на стенах и молча наблюдали, как мы окружаем город. Осталось их мало. Большая часть горожан, узнав о нашем приближении, сбежала в Константинополь или другие более защищенные места. Только чудом нашим альмогаварам удалось захватить в порту две сорокавесельные галеры и одну шестнадцативесельную, в которые грузились беженцы. Галеры перегнали к нашему лагерю и вытащили на берег. Шестнадцативесельная была с одной мачтой и без палуб, защищающих гребцов, а банки располагались перпендикулярно куршее, по одной на гребца. Каталонцы называют такие суда лени и используют для курьерской и патрульной службы или быстрой перевозки небольших групп людей или партий груза. Благодаря узкому корпусу и малой осадке, лени легко разгонялись узлов до восьми-девяти. Гребцов мы оставили и дальше выполнять их обязанности, только теперь будут делать это бесплатно и прикованными. Женщин и детей отделили, чтобы потом продать, а остальных мужчин направили засыпать городской ров. Пусть свои накажут их за предательство.