Я С СССР! Том 5 (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 24

— Ладно, пришли его ко мне… скажем во вторник часов в двенадцать. Хочу сама на него посмотреть. Группа многообещающая, кому-либо доверить ее нельзя.

— Этот парень аранжировщик от бога, не пожалеете! Я только что из Гнесинки, результат их сотрудничества уже налицо.

— Посмотрю, сказала! — Фурцева снова хмурится — Не нужно на меня давить!

— А я еще приглашение вам на свадьбу привез…

— Хорошо, спасибо — на губах министра появляется легкая улыбка. Тема свадьбы ей явно нравится больше. Впрочем улыбка быстро исчезает — Оставь у Зои в приемной. Извини, но я правда, опаздываю.

Фурцева уходит, я растерянно смотрю ей вслед. Кто-то сегодня явно не в настроении. Может даже и хорошо, что разговор наш получился таким коротким, на бегу — попасть под горячую руку к Екатерине Алексеевне никому не пожелаю…

*****

А вот Аджубей наоборот — лучится сегодня благодушием. За приглашение на свадьбу благодарит, обещает непременно быть в Грибоедовском вместе с Радой Никитичной.

— Алексей Иванович, а это будет очень нахально — пригласить еще и Нину Петровну?

— Не знаю даже…

Моя идея приводит Аджубея в замешательство. Я догадываюсь, что вдова Хрущева никуда сейчас не выходит. Но ведь здесь главное — сам факт моего приглашения, как свидетельства о том, что ее помнят. Да, в этой реальности Хрущев все же умер Генсеком и похоронен у Кремлевской стены, но изменило ли это отношение окружающих к его семье? Думаю, нет. Телефон у них точно так же замолчал, а количество «друзей» резко поубавилось. Причем, еще с лета — со времени июльской попытки переворота. Слишком многие оказались в нем замешаны. И даже то, что Аджубей усидел в своем кресле и остался в ЦК, ситуацию не сильно изменило — вакуум вокруг семьи Хрущевых налицо.

— Я не настаиваю, но мне кажется, Нину Петровну порадует, что о ней не забывают.

— Ты прав — вздыхает Алексей Иванович — она была приятно удивлена твоим визитом месяц назад и очень тепло о тебе отзывалась.

— Вот видите! — протягиваю я ему еще один конверт — Давайте оставим решение за ней, просто передайте, что мы с Викой будем рады видеть ее на свадьбе. Тем более, в Грибоедовском на торжестве случайных людей не будет, и само мероприятие слишком надолго не затянется. У нас потом еще студенческая свадьба в ДК журфака.

— Ну, ты развернулся! — смеется Аджубей — денег-то не жалко?

— Нет, их нужно тратить не на материальные ценности. Вы только представьте, сколько радости доставит наша свадьба сокурсникам и друзьям! А пример какой подадим молодежи? Образцовая комсомольская свадьба.

— А какой повод хорошенько поесть и потанцевать заодно! — заливисто хохочет шеф — Да ты не смущайся, я же помню, как нам самим в университете постоянно жрать хотелось. Не думаю, что и сейчас что-то изменилось. Ладно, давай о делах теперь поговорим.

Ну, раз о делах… Выкладываю перед ним фотографию Сони для обложки декабрьского номера, объясняю, кто эта комсомолка, спортсменка и просто красавица.

— Уверен, что она подходящая кандидатура?

— На все 100 %. Лет через пять ее имя на всю страну прогремит, сами увидите. Соне всего семнадцать, а она уже победитель республиканского конкурса, и в Кремле выступала. А потом: Ротару молдаванка по национальности, живет на Западной Украине. Мы же не можем одних москвичек на обложке печатать, правильно?

— На Украине? — задумчиво переспрашивает Аджубей — Это очень хорошо. Очень! И главное — вовремя. Утверждаем ее.

И этот туда же, и ему Украина покоя не дает. Как они однако за Киев взялись… Закину ка я еще удочку, надо же понимать, что конкретно происходит в верхах

— А еще я статью про Киевский университет написал, она в следующем номере пойдет. Плюс интервью с академиком Глушковым готовлю в цикле статей про ЭВМ.

— Отлично! — радуется главред — больше никаких тем по Украине нет?

— Есть тревожная новость по строительству горнолыжной базы в Карпатах, там местные товарищи из обкома не понимают почему стране нужны трассы олимпийского уровня. Я даже хотел Юрию Алексеевичу на них жаловаться.

— Не надо Гагарина отвлекать, сами с этим вопросом справимся — Аджубей что-то черкает себе в перекидном календаре — Пиши развернутую серьезную статью, мы ее в Известиях напечатаем. Пожестче там по обкомовским пройдись. И вот что еще. Неплохо бы дать у вас в журнале материал на тему перегибов на местах с «украинизацией». Ты же заметил, что такая тенденция в Киеве просматривается?

— Заметил.

— Значит, мы должны вовремя на это реагировать.

— Хорошо. Но предупреждаю сразу: статья будет честной — что есть, то мы и напишем, никакой «заказухи».

— Обижаешь — хмурится Аджубей — и что за слово такое …вульгарное?

— Извините — каюсь я — слово, конечно, некрасивое, но такая тенденция в нашей прессе тоже просматривается. А я сразу всех предупреждал, что мы в эти игры играть не будем.

Главред Известий недовольно сопит, постукивая пальцами по столешнице, потом нехотя кивает — Я помню. А сейчас давай немного о другом поговорим. В Правде меняется главный редактор, вопрос в ЦК уже решен.

Так… товарища Сатюкова снимают. Ожидаемо. А кого поставят? Небольшой прокол в памяти выдает неожиданный ответ: в моей истории — академика Румянцева. Того самого, который при Хрущеве так рьяно продвигал Либермана. Этот академик еще один член украинского клана, правда, он партийный либерал. При Брежневе имел неосторожность написать слишком смелую статью «Партия и интеллигенция», в которой решительно осудил и сталинский, и хрущевский подход к интеллигенции, высказался за свободное выражение и столкновение мнений, признание различных школ и направлений в науке, литературе и искусстве. На этом его карьера в Правде и закончилась — академик слег с инфарктом после разноса «свыше». А в сентябре уже последовали аресты Синявского и Даниэля, и понеслась борьба с диссидентством…

— Румянцева поставят? — вздыхаю я. Аджубей даже не удивляется такой моей осведомленности, только кивает, подтверждая худшие опасения.

— Плохо… Сейчас он опять начнет лить воду на мельницу Либермана и всячески защищать его вариант реформы. Мы неизбежно вступаем в полемику с главной газетой страны, и Марк Наумович окажется в сложной ситуации.

— Не переживай, в Известиях тоже есть кому ответить! Надо тебя будет познакомить с Геннадием Лисичкиным — он у нас редактор экономического отдела, очень толковый журналист, хорошо разбирающийся в вопросе реформы.

— А давайте еще предоставим трибуну кому-нибудь из Института Экономики АН? Там, говорят, целая группа ученых выступает против реформы Либермана.

— Предоставим. Но полемику поднимем на страницах Известий, ваш студенческий журнал для этого мелковат.

Аджубей опять что-то помечает себе в календаре, потом говорит:

— И к тебе есть еще одно важное дело. В ЦК принято решение создать постоянную журналистскую группу для сопровождения Генсека во время официальных визитов. В среду первое собрание в Кремле. Готовься. В январе у Гагарина первый визит на Запад в качестве Генсека, полетишь с ним.

Вот это номер! Сработала закладочка!

— Это как у американцев, White House Pool? Но я-то здесь причем?

— Как причем?! — возмущается шеф — А кто эту идею Гагарину подкинул? Вот теперь и будешь представлять молодежную прессу в этом… пуле. Ваша статья с Седовым о расизме американцев на Олимпиаде наделала много шума, да и первый номер журнала удачным получился — в ЦК тобой очень довольны. Особенно запросом на издание вашего журнала на Западе. Так что после выхода второго номера срочно готовим переводной рекламный дайджест для иностранного читателя.

Вот ведь…. «околорадский жук». Понятно же, что к этому Аджубей «со товарищи» тоже руку свою приложили. Такими темпами «Студенческий Мир» в новом году точно на тираж в 1 миллион экземпляров выйдет, и тогда «Известия» по факту становится советским издательским концерном с огромным общим тиражом. Сама газета «Известия» 6 млн. экз. плюс 2 млн. экз. — еженедельник «Неделя». Еще и газета «За рубежом», к которой Аджубей тоже приложил руку. А вишенкой на торте станет популярнейший молодежный журнал, который будет издаваться даже на Западе.