Впечатляющий пик (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 11

- Нет никакой ошибки, Полина! Вас планомерно травили. Это тяжкое преступление. А что, если она отравит кого-то еще? – злюсь, говорю грубо и резко. -  Или вас заподозрят в психическом расстройстве и попытке самоубийства?  В психушку хотите?

- Этого не может быть, мы дружили много лет, - мямлит едва слышно.

Полина выглядит испуганной и несчастной. А я не могу сдержаться, я хочу разобраться с этой чертовой подругой.

- Напишите ей сообщение, скажите, что попали в больницу с воспалением легких. Осложнение после простуды, появились хрипы в груди.

Она подымает на меня глаза, безразлично и равнодушно, мне не нравится, когда она так смотрит. Пусть лучше истерит и стучит ногами, как тогда в КСП.

- Если это она, то она поймет почему я попала в бол..., - девчонка стонет от боли в животе, немного разворачивается, - не поверит в воспаление.

- Если она настолько тупа, что решила подмешивать вам яд, то и в это поверит. К тому же, судя по всему, ее целью было довести вас до хренового состояния, а не убить, ссориться она не собиралась. Так что, думаю, прискачет. За все надо платить, - встаю, роюсь в ее вещах, копаюсь в мобильнике, ищу необходимые звонки, чтобы послать сообщение.

- Вы всегда командуете, Глеб Дмитриевич, - она делает попытку улыбнуться, но едва шевелит языком, губы сухие и безжизненные.

- Мужчина и должен командовать.

- Жанне, наверное, нравится.

Прекращаю работу с телефоном, сурово приподымаю бровь, глядя ей прямо в глаза.

- Это когда это мы договорились обсуждать мою личную жизнь?

- Извините, - отводит глаза, переставая улыбаться, испугалась.

Там, в горах, учитывая ситуацию, не хотел ее разглядывать, как будто отмахнулся, не вдаваясь в подробности. Но сейчас, несмотря на ее плачевное состояние, не могу не отметить черты лица девчонки. Они правильные, аккуратные, женственные. Крупные глаза, ровный нос, аккуратные губы. И длинные светлые густые волосы, заплетенные в толстые белые косы. Полина не симпатичная, она красивая.

- Вас спасает ваша капельница, - холодно отвечаю, не показывая эмоций.

Отворачиваюсь, она могла бы быть моей дочерью. Слишком молоденькая. Ведь технически в одиннадцать лет можно стать отцом? Чушь какая-то. Может и я хлебнул какого-то яду, раз в голову лезут подобные мысли. Она снова смотрит на меня пристально, я чувствую.

- Вы побудите со мной?

Удерживаю себя от желания повернуться. Не могу объяснить свою реакцию. Ничего такого она не спросила, ей просто страшно и одиноко, в ее жизни произошло очередное предательство, и как-то так вышло, что я опять рядом. Вспоминаю ее властную мать и почему-то не удивлен, что он просит постороннего человека посидеть рядом.

- Какое-то время да, - смотрю в окно.

- Спасибо, что спасли меня, Глеб Дмитриевич.

Наконец-то отрываюсь от окна:

- Я спасатель – это у нас в крови, привычка помогать людям в беде.

Она кивает, без косметики и с двумя домашними косичками она выглядит еще моложе. Снова копаюсь в ее телефоне, несколько раз переписываю текст сообщения. Сейчас самое главное, чтобы «подруга» не сбежала, компот я перелил, доказательств полно.

- Сначала парень, теперь подруга, - тихонько плачет Полина.

- В женскую дружбу верю не больше, чем в неопознанные летающие объекты, хотя говорят, что прилетали, так что в НЛО, пожалуй, верю больше.

В моих руках ее мобильный оживает, знакомая мелодия наполняет палату, не помню, где слышал ее раньше. Когда я привез Полину сюда, я сразу же договорился об отдельной палате, за деньги естественно, чтобы ей было как можно комфортнее. Не знаю, почему я это сделал, возможно, потому что она так понравилась моей дочери. Хотя, быть может, ей было бы легче обсудить чужие болезни с какими-нибудь храпящими во сне и шуршащими по утрам пакетами бабульками. Передаю ей трубку, узнавая фотографию.

- Это ваша мать.

Громко зеваю, нужно поискать кофе. Выхожу в коридор, долго брожу по этажам, пока наконец не натыкаюсь на автомат с напитками, стоящий в углу. Сажусь на подоконник, скрещивая ноги, наслаждаюсь шоколадным батончиком и кипящим терпким напитком. Кофе я люблю только черный, крепкий, такой, чтобы аж глаза из орбит вылезли. Все эти взбитые сливки, корица и пенка не для меня. Горький напиток бодрит, прожевывая орешки и нугу, звоню матери, спрашивая, как там моя Стеша.

Только матери сказал правду, куда именно поехал, но, когда сообщил причину, она сорвала с себя передник и схватилась за корвалол. Я же говорю, психолог из меня так себе. Она попросила не обижать девчонку. Не знаю сколько прошло времени, еще немного пошатался по больнице, заблудился в коридоре, а потом, подходя к палате, замер, услышав незнакомый женский голос.

Первой я увидел Полину, что боялась пошевелиться, она почти не дышала, глядя на свою так называемую «подругу». Эта дура приперлась, кто бы сомневался. Наверное, решила, что все идет по плану, вот уже и воспаление легких подоспело. А может быть знает, что отравляющее вещество не выявляется с помощью стандартных больничных анализов и нужен специальный токсикологический анализ крови и мочи.

Полина сделала все правильно, не сказала ей, но с ужасом подтянула одеяло до самого подбородка. И когда я только научился так безошибочно угадывать ее реакцию? Девица была намного ярче моей знакомой. Высокая, худая, ухоженная, в дорогих шмотках, с модной прической и красными губами.

- На стул! – скомандовал, делая шаг в палату.

- Что вы себе... Вы кто такой? Поля, кто этот мужик?

Я закрыл дверь плотнее, с силой дернув ручку. Порылся в рюкзаке и достал бутылку, сунул ей в руки.

- Пей!

- Спасибо я не хочу, - откинулась она на спинку стула, отодвигаясь от бутылки подальше.

- Пей!

- Я не хочу, - взвизгнула, - помогите. Кто это придурок, Полина?

Пересек комнату, сжал в кулак ее аккуратную стрижку и стал насильно вливать компот в рот. «Подруга» тут же все выплюнула, закашлявшись.

- Узнала компотик?

- Глеб Дмитриевич, – вздохнула Полина, останавливая меня.

Повернулся к ней, наши глаза встретились. Я же говорил, чересчур добрая, пожалела.

И тут с красавицей случилась истерика, похлеще той, что была у Полины, когда она поняла, что Егорка женат.

- Прости меня, прости, - упала она перед кроватью на колени, пытаясь взять в руки ладони Полины, та смотрела пустыми глазами.

Играла подруга хреново, вряд ли она раскаялась, просто поняла, что ей грозит. Не дождавшись Полининой реакции, шмыгнула носом, вскочив на ноги, попыталась проломиться мимо меня, но я поймал ее за шкирку и усадил обратно на стул. Не понимаю, как они могли дружить? Полина кажется такой естественной и даже невинной рядом с этой раскрашенной куклой.

- Почему? – пересохшими губами шепчет Полина, ей все еще плохо, противно и больно.

А та снова встала, качаясь ходит по палате, не знает, куда себя деть, и на стуле не сидит и выйти не может, потому что я перегородил дорогу. И тут, как в плохом кино, наступает момент раскаяния. Это всегда случается с теми, кто пытается навредить, у них свербит выложить причину, и пусть это гвоздь в крышку собственного гроба, но без этого никак.

- Он со мной был! – начинает орать «подруга», в меня летит слюна.

С отвращением вытираюсь.

- Меня выбрал! МЕНЯ! Обожал, мы с ним такое в постели вытворяли!

Неужели и тут Егорозвон постарался? Мне почему-то становится смешно, а вот Полина медленно закрывает глаза, бледнеет еще больше, хотя куда уж больше, я не знаю.

- Он просил с отцом его познакомить, с цветами ко мне домой, а потом вдруг как отрезало! - она размазывает косметику по лицу, машет своей дизайнерской сумкой. Хочется прибить ее к стулу, чтобы не маячила туда-сюда, но я сдерживаюсь.

Вот же золотой член планеты Земля, ей-богу, что он там такое умеет, что у баб рядом с ним мозги ссыхаются? Полина так и лежит с закрытыми глазами, тяжело дышит, ничего не отвечая.