Варщик 4 (СИ) - Кочеровский Артем - Страница 39

Час в очереди пролетел быстро. Были опасения, что охрана не примет мой документ жителя Дарграда, но Сицин не подвел. Поддельные корочки сошли за настоящие.

Двенадцатый сектор оказался по-настоящему ужасным. Справой стороны он заканчивался глухой стеной, где по всей видимости были туалеты, а сверху нависал козырек балкона. Немногие зрители, у кого хватило денег только на эти места, потянулись на левую сторону. Прижались к проходу, а кто-то предпочел сесть прямо на лестнице, потому как увидеть арену со своих мест было почти нереально.

Приди я на арену смотреть шоу — непременно взял бы у перекупа билет даже за восемь сотен. Я пришел на за этим. Меня интересовал тот самый балкон, кусок которого нависал над двенадцатым сектором.

За пять минут до начала, когда арена оживилась, на балконе появились люди: Сардина, Икар и два десятка охранников.

На вид Икару было сорок пять лет. Среднего роста, с прямой спиной и высоким лбом. Он был одет в кофту, из-под которой выглядывал белый воротник. Выглядел молодо, хотя глубинные морщины на лбу показывали его истинный возраст.

Икар опустил плечи и прогнул спину дугой. В его движениях я заметил неуверенный шаг, а в глазах — опьянение.

Сардина — двухметровый шкаф с кучерявыми волосами. Под блестящим пиджаком пряталось желеобразное тело. Он шагал твёрдо и пухлой ручонкой обнимал Икара. И не просто обнимал, а сжимал его плечо и подталкивал вперед.

Я занял место на последнем ряду двенадцатого сектора, откуда, пускай и в тени, но видел профили обоих. Зелье Затемнения держало мою материю в оболочке, скрывая истинное свечение и размер. Звенья восприятия работали на полную, готовясь улавливать каждое слово.

Впервые в жизни я видел такое скопление одаренных в одном месте. Арена вмещала в себя около пяти тысяч человек и, разумеется, среди них не было простаков. В Дарграде далеко не каждому одаренному удавалось держаться на плаву, а простаки, которые не стали рабами, — исключение.

Арена представляла собой округлую сцену, как в цирке, только вытянутую и в разы больше. Вверх и в стороны от арены под одинаковым углом поднимались ряды стульев. Когда я смотрел не на людей, а на их материи, зал представлялся мне чем-то вроде небесного свода. Точно я попал в планетарий. Со всех сторон в приглушенной темени зала светились оранжевые и красные звезды. И, конечно же, на этом небосводе выделялся балкон. Он походил на отдельную галактику или аномальное скопление звезд. Материи с балкона светились в десятки, а в некоторых случаях, в сотни раз ярче материй обычных зрителей. Среди коричневых, фиолетовых и бордовых цветов, проступали редкие голубые, бирюзовые и салатовые.

— Присаживайся! — Сардина, будто ребенка подвел Икара к креслу, и вдавил, нажав на плечо. — Сегодня на арене появится мой любимчик — Костолом Зиг!

Икар оттянул уголок рта, безразлично глядя перед собой.

— Твои семена, хороши, — продолжил Сардина, — но это не значит, что они — лучше всех. Вот тебе живой пример. Костолома Зига мы нашли в нейтральных землях на севере. Его материя не преломилась, но он крошит головы лучше, чем кто-либо другой на арене! Каждый раз, когда он выступает я дико нервничаю! Эй! Сюда!

Сардина махнул рукой, и к нему подскочил официант с бокалом:

— А господин, Икар, что-нибудь желает?

— Исчезни! — Фыркнул Сардина, и официант слился с декорациями, прижавшись к стене. — Двенадцатая арена для Костолома! Рано или поздно он сдохнет. Дрогнет рука, поскользнётся, промажет или просто будет на в духе. Жалко терять такого бойца.

Между делом Сардина поднял руку и махнул. Движение на арене активизировалось. Открылись клетчатые ворота, в которых показались силуэты бойцов.

Зал взорвался. По кругу прошла запаздывающая волна восторженных криков, которая, словно болезнь, заражала рядом сидящих, разнося всеобщее ликование по цепочке.

— Как дела с зельем? — став вдруг серьёзным, спросил Сардина.

— Нормально.

— Нормально? — Сардина отклеился от спинки, чтобы взглянуть Икару в глаза.

— Нормально.

— Знаешь, что интересно, Икар? Каждый раз я слышу от тебя это «нормально», но дела идут нихера не нормально! С каждым годом зелья становится меньше! Спрос на товар растет, а мы… Ситуация под контролем?

— Да, — ответил Икар, разглядывая последние ряды арены.

— Ты напоминаешь мне вредного ребенка, Икар. Каждый раз, когда я напоминаю тебе о смертности твоей жены и сына, ситуация исправляется, а потом опять… Давай ты уж как-нибудь настройся и работай с постоянным усердием, хорошо?

Икар промолчал.

— Чего молчишь? — Сардина опустошил бокал. — Вот сердцем чувствую я, что не всё в порядке у тебя. Ты завязывай со своими сомнениями! Сто раз уже об этом говорили, ей богу! Этот процесс нельзя остановить. По крайней мере не сейчас. Мы с тобой, словно нефтяная скважина, которая обеспечивает город топливом. Я серьезно! Подумай об этом! Ты же сам слышал, что сказал Перон. Ему-то ты веришь? Он управляет деньгами Дарграда и лучше знает, как обстоят наши дела. Мы находимся на крутом подъеме. Экономика развивается и прёт в гору. Именно это делает нас уязвимыми. Если сбавить обороты сейчас, то мы не просто потеряем скорость, а откатимся. Перон — банкир. Он знает, что говорит. Если нарушить это хреново движение денег, то одному богу известно, к чему это приведет. Все привыкли видеть и слышать о Дарграде, как о жемчужине среди городов. О процветающем мегаполисе. О городе будущего. Он кажется устойчивым и стабильным. Но деньги и экономика… я не особо-то разбираюсь в этой кухне, но повторяю слова Перона. Как бы всем нам не пришлось перейти на хлеб и воду, если…

Икар повернулся и с нескрываемым презрением посмотрел на Сардину.

— Что?! — запротестовал Сардина. — Думаешь, я шучу?! Запугиваю тебя?! Как бы ни так! Ты пойми, что подчинение одаренных — это одновременно и прибыль, и ресурс для города! Если наш отлаженный механизм даст осечку, то сломается всё! Полетит к херам в самую глубокую яму! Ты этого хочешь?! Хочешь вернуться к голодному времени и варварству за кусок хлеба?! Нужно ещё немного поработать, Икар…. Думаю, лет через десять мы выйдем на плато, и тогда…

— Тридцать лет уже выходим.

Сардина скривился, а затем подскочил на кресле и показал пальцем:

— Вон он! Второй!

На арену вышли гладиаторы. Восемь бойцов с правой стороны и восемь — с левой. Все они были одеты в современные доспехи, напоминающие защитную форму хоккейных вратарей. Двигались свободно, разогревая себя взмахами цепей, мечей, копий, мачете и так далее. Музыка и образ ведущего подразумевали закос под средневековые бои, но, похоже, время внесло свои коррективы. Броня хоккеистов напрочь стирала атмосферу средневековья, превращая арену во что-то вроде Хэллоуин-маскарада. Хоккейные команды с боевым окрасом на лице козыряли холодным оружием и готовились друг друга кромсать.

— Жаль, если Зига сегодня грохнут, — сказал Сардина. — К счастью, через пару дней караван привезет с севера еще партию.

— У меня нету лишнего зелья, — ответил Икар.

Голос из колонок представлял гладиаторов. Одни имена удостаивались редких аплодисментов, другие — собирали овации. Толпа расходилась все сильнее. Кричала, хлопала, топала ногами и ерзала на своих местах.

Справа от меня шумела компания молодых пацанов. Сначала они сидели почти в проходе, но позже, выбирая лучшее место для обзора, почти вплотную прижались ко мне. В какой-то миг один из наглецов полез ко мне в карман. Он стоял за спиной, совершенно тихий и незаметный, а в это время его друзья вдвойне энергичнее прыгали на сидениях и кричали.

Всё, что происходило на балконе, было в тысячу раз важнее пару сотен кредитов. Боясь пропустить, хоть одно слово, я сделал вид, что ничего не заметил и позволил пацану обчистить карман. Он сделал дело, бесшумно свалил к своим пацанам, и потом они вместе, будто гусеница, от одного сиденья к другому сползли в проход.

— Лишнее зелье всегда найдется, — сказал Сардина. — Ты просто хорошенько поищи. Жизни людей в том мире не так важны, как жизни людей — в этом. Особенно близких нам людей…