Пилигрим (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 28

Н-да. Странненький такой погонщик быков, вооруженный до зубов. Только улыбки это ни у кого не вызвало. С одной стороны, люди войны, не видели в ношении оружия ничего особенного. С другой, вот он враг, в семи сотнях шагов. А может и где ближе. Зарослей вокруг хватает.

Речка и впрямь воробью по колено. Берег и дно глинистые. Едва быки ступили в воду, как тут же подняли муть. Но их данное обстоятельство похоже не смущало. Михаил набросил веревку на кусты. Животным это не мешает, и в то же время, сбежать для них будет проблематично из-за колец в носах. А у него свободные руки.

Романов не собирался тупо стоять и наблюдать за быками. Если бы местность просматривалась далеко окрест, но именно так и поступил бы. Но обзор был откровенно плохой. Вокруг хватало кустарников и деревьев. Поэтому он предпочел обследовать их. Не забыв, в который уже раз, подивиться своей храбрости. Ну или глупости. Хотя причина наверняка была все в той же уверенности, что с ним настоящим ничего страшного уже не приключится, а Зван погиб еще три месяца назад, зашибленный упавшим деревом.

Н-да. Чингачгук из него никакой. Он так и слышал, как позвякивает его кольчуга, а сам он проламывается, сквозь заросли ивняка, как кабан на случку. А ведь старался. И уж тем более понял насколько неуклюж, когда едва ли не перед его носом возник Сьорен.

- Ты что тут делаешь? – как всегда недовольным тоном поинтересовался варяг.

- Быков нужно напоить, - справившись со своим удивлением, ответила парень.

- Ну так и пои, чего в кусты полез?

- Нужно же было глянуть, нет ли тут кого.

- А для этого обязательно бряцать всем тем железом, что ты нацепил на себя?

Сам воин был, что говорится налегке. В руках щит и короткое копье, на поясе меч и нож, внушительных размеров. Ну и доспех ясное дело. Вот пожалуй и все. Только двигался он, что твоя тень. З-зависть.

Когда вышел из кустов обнаружил, что остальные погонщики так же подвели животных на водопой. А вода стала куда более мутной. Выше по течению обосновались всадники. Н-да. Готовить все же лучше на теплой воде в бурдюках, она чистая. Пить из прохладной реки парень все одно не собирался. Ему только дизентерии на ровном месте не хватало. Утолять жажду он предпочитал кипяченной водой из берестяной фляги.

Напоив быков, Михаил вернулся обратно в шумный лагерь. Воины располагались на отдых. Пусть у командиров головы болят насчет штурма крепости. Рядовых куда больше занимают вещи более приземленные. Не попасть в караул, поесть от пуза, да отдохнуть после утомительного перехода. Вокруг уже пылало с пару десятков костров и это не предел.

Михаил так же разложил костерок, водрузив на треногу котелок. Потом подошел к раненому Расмусу и сняв повязку, осмотрел ногу. Рана пока не вызывала опасений. Но это пока. А чтобы так оставалось и впредь, он вооружился своим инструментом, и велев воину терпеть, принялся за более вдумчивую обработку.

К слову сказать, благодаря его общению с лекарями, а так же средствам выделенным Ларсом из казны дружины, Михаил обзавелся довольно внушительным набором инструментов. Причем, едва ли не полностью изготовленных из серебряного сплава. А если и из стали, то посеребренной. Это многократно упрощало вопрос с дезинфекцией инструмента.

Появился у него и шприц, который он пользовал как для промывания глубоких ран, так и для доставки лекарств на основе меда вовнутрь. Оказывается, лекари еще древних Греции и Рима широко применяли это лакомство. Причем не в чистом виде, как он, а изготавливали из него различные снадобья.

Михаил прочел несколько трактатов по полевой хирургии, которые от щедрот своих предоставил ему лекарь. Благодаря чему он теперь знал о ранах на порядок больше прежнего. Хорошо все же иметь абсолютную память. Жаль только, что между знанием и умением есть большая разница.

Закончив оказывать помощь Расмусу, он направился к тому лучнику, которому стрела попала в шею. Товарищи раненого посмотрели на него, как с недоумением, так и с надеждой. Пожалуй так смотрели на медиков во все времена, и будут смотреть до скончания веков.

К величайшему удивлению Михаила, в Византии существовала разветвленная система здравоохранения и медицинского образования. Больницы содержались за государственный счет, на пожертвования императорской семьи и других аристократических родов, которые не могли себе позволить отстать в этом от государя. Раньше в большей, а теперь в меньшей степени эта обязанность лежала и на церквях.

Отдельные больницы детские, для неимущих, иногородних, лепрозории для неизлечимо больных и так далее. И везде можно было получить медицинскую помощь если не бесплатно, то за умеренную плату. Может лекари и взвинтили бы цены, но местная система здравоохранения была под неусыпным императорским контролем.

Удивило Михаила и то, что немалая часть врачей, были женщинами. А гинекологи, так и в подавляющем большинстве. Наличие гинекологических лечебниц, являвшихся одновременно и родильными домами, его вообще повергло в шок. Одиннадцатый век! М-мать!

Романов и не думал скрывать своих удивления и восхищения. Но каково же было его удивление, когда расчувствовавшийся лекарь заявил, что все эти достижения не идут ни в какое сравнение с былым. Что многие знания были либо утрачены, либо глубоко похоронены матерью церковью. Причем Римская католическая в гонениях медицины прямо-таки свирепствовала.

Еще в период становления христианства, церковь активно взялась за заботу о пастве. Священники всячески привечали врачей. При каждой церкви существовали свои больницы. Причем лечили и кормили там совершенно бесплатно.

Но постепенно, по мере того как церковь набирала силу, необходимость в подобной агитации отпала. Количество церквей росло, больницы при них появлялись все реже. Все чаще и громче звучали речи о греховности плоти, священники все чаще говорили о грехе чрезмерной заботы о ней.

Словом, как это ни странно звучит, но даже при существующей разветвленной системе здравоохранения уже не протяжении четырех веков идет травля медиков, а порой так и вовсе преследования. По словам лекаря, последние выдающиеся достижения в области медицины датируются седьмым веком. Н-да. Такие пироги с котятами…

Рана у лучника страшная. Это мягко говоря. Шансов на то, что выживет, не то что мало, они даже не мизерные. Хирург, что был при тагме, осмотрел его, оценил профессионализм оказанной первой помощи. Но дальше пользовать отказался. Были и другие раненые, у которых дела обстояли куда лучше, а потому и помощь им была нужнее. Ибо они могли подняться и встать в строй.

Михаил прочитал трактат о лечении подобных ранений. В больнице, где практиковал обучавший его лекарь, были сразу два подобных пациента. Одному нанесли рану в горло ножом в темном переулке. Другой пропорол горло упав с дерева на сук. Обоих спасти не удалось. Но Романов по меньшей мере видел как работал врач и действовал не по наитию, а имея хотя бы отдаленное представление.

Рану почистил, обработал составом на основе все того же меда. Причем делал это не на живую, а использовал усыпляющий состав. Наркоз в одиннадцатом веке! Да об-балдеть! Дорогой, не без того. И расходовать его было откровенно жаль. Но и поступить иначе Михаил не мог. Иначе раненый умер бы от болевого шока. Сделал все что мог. Н-да. Без доброй молитвы он пожалуй все одно не выкарабкается.

Однако, дружинники и в частности ярл, его не поняли.

- Ты состоишь лекарем при тагме? – поинтересовался Ларс.

- Нет.

- Ты вообще служишь в тагме?

- Нет.

- Может тот лучник хотя бы из хирда, в который входит твоя дружина?

- Нет.

- Тогда почему ты позволяешь себе тратить на него лекарства, которые тебе не принадлежат и могут понадобиться твоим товарищам? Молчишь? Чтобы больше этого не было.

- Да, ярл.

Выводы из этой короткой отповеди Михаил конечно сделал. Но парню понадобится как крепкое здоровье, так и силы. Поэтому когда приготовилось мясо на разложенном им костерке, Романов передал мясо в общий котел, а бульон отставил остывать. А после ужина вернулся к лучнику. Пришлось помудрить, чтобы скормить его все еще спящему раненому.