Барон и Лаура (СИ) - Сван Тата - Страница 17

На этот раз Лаура не стала приглушать свой голос. Этакое высокое взволнованное сопрано прекрасно слышное по всему залу.

— Совсем недавно я говорила, что не могу вообразить себе что нибудь более постыдное, чем ваша предыдущая дуэль. Теперь могу. Более того я уверена что в третий раз вы придумаете что то уж совершенно омерзительное. Например наделаете от страха на полу лужу в которой подскользнется ваш противник и разобьет себе голову.

К сожалению я не успел ничего ответить. Меня догнали Распорядитель вместе с капитаном. И далее все по предыдущему сценарию, почти слово в слово, разве что имена поменяли.

— Барон, — обратился ко мне Распорядитель. — Вас снова вызывают на дуэль. Герцог уполномочил капитана Жезена озвучить вызов.

Гвардеец шагнул вперед.

— Барон Сван, маркиз Жюль Ошуэ считает, что ваша победа на дуэли с маркизом Рене Ошуэ была грязной и трусливой. Поэтому он вызывает вас на дуэль на тех же условиях, что и в предыдущей дуэли и тем же оружием. Герцог поддержал требование маркиза. Дуэль состоится немедленно.

А это что-то новенькое. Почему немедленно, прошлый раз давали десять минут на подготовку. Поскольку братья Ошуэ уже заканчивались, можно было прекращать валять пьяного дурака и начать валять дурака в свое удовольствие.

— Капитан, — обратился я к гвардейцу совершенно трезвым и спокойным голосом. — Передайте герцогу, что я отказываюсь начать дуэль немедленно. Мне нужно время чтобы привести себя в порядок после предыдущего поединка. Моя невеста предположила, что со мной может произойти неприятный конфуз, я могу сделать лужу во время дуэли. Ну вы понимаете семь бокалов вина, — объяснял я ошарашенному капитану интимно наклонив к нему голову.

— Вот так все и объясните Герцогу. Думаю двадцати минут мне будет достаточно.

Мне показалось или капитану действительно стало дурно от моих слов. Впрочем ему не позавидуешь. Объяснять герцогу, что причиной задержки послужит посещение одним из дуэлянтов туалетной комнаты. И ведь соврать не удастся. Как никак не менее ста пар ушей были свидетелями нашего разговора.

— Да и еще, — это я уже к распорядителю. Я начну новую дуэль не раньше, чем моему секунданту буде выплачен в полном размере выигрыш за предыдущую.

С этими напутствиями делегация представляющая интересы Герцога отбыла к своему патрону.

— Лаура, прекрасная идея по поводу лужи, — обратился я к своей невесте. — Я с удовольствием ею воспользовался.

Похоже графиня растерялась. Она отчетливо уловила резкую смену моего поведения, но не могла понять что происходит.

— Барон, — вежливо задал мне вопрос Лекарь. — А вам действительно настолько необходимо посетить туалетную комнату, что ради этого вы готовы вызвать неудовольствие Герцога.

— Ну что вы Барон. При моих ста двадцати килограммах семь бокалов вина для меня как слону дробинка. Но я не могу лишить себя удовольствия понаблюдать, как злятся Герцог и его свита. Кроме того я дал присутствующим отличную тему для разговора. Вы посмотрите как все оживились По моему даже смерть двух из трех братьев Ошуэ не произвела такой эффект, как мысль о том, что Герцог вынужден ждать, пока я сделаю свои дела в туалете. Именно такие ситуации сближают правителей и их вассалов. Что в конечном счете идет на пользу империи.

Весь этот бред я нес с совершенно серьезным видом громким голосом, рассчитанным на то что меня услышат помимо ближайшего окружения состоящего из Лауры, Лекаря и его племянника, еще как минимум несколько десятков человек. И похоже добился ожидаемого эффекта. Лаура переводила непонимающий взгляд с меня на Лекаря, а вольная интерпретация моего монолога уже цитировалась по всему залу и думаю в ближайшее время будет доведена непосредственно Герцогу.

— Впрочем времени не так много. Всего двадцать минут. Вы не покажите мне путь к нужному помещению.

— Да, конечно. Следуйте за мной, — предложил мой секундант.

Оказывается рядом с нишей, которую незадолго до этого оккупировала моя невеста, располагалась незаметная дверца замаскированная гобеленом, за которой начиналась лестница ведущая на ярус расположенный под дворцом. Я вспомнил что именно с этой стороны появлялись слуги с подносами. Скорее всего таких спусков было несколько по всему периметру зала. Мраморные ступеньки лестница привели нас в широкий коридор, ярко освещенный масляными светильниками, развешенными по стенам.

Глава седьмая. Последний Ошуэ.

Открывшийся вид привел меня в полное недоумение.

— Как то все это мало напоминает вспомогательный этаж, — сказал я обращаясь к своему спутнику. — Да тут золота, картин, зеркал и мрамора больше, чем наверху. И все это лишь для того, чтобы слугам удобнее было доставлять блюда из кухни, а гостям удовлетворить свои естественные потребности.

Мое недоумение было вполне обосновано. Спрашивается, зачем строить подземный коридор четырехметровой ширины, да еще и тратить немыслимые деньги на его декор. Тем более, что это помещение было связано с верхним ярусом всего-то четырьмя узкими мраморными лестницами, ширина которых с трудом позволяла разминуться двум сухощавым пажам. Любая дама, облаченная в пышное бальное платье, с трудом могла протиснуться вниз тесным проходом. По этим сходням мы с Лекарем и спустились.

Далеко впереди, в торце коридора, виднелась еще одна лестница, которая, судя по всему, и служила для того, чтобы слуги могли попасть из кухни, расположенной вне основного дворцового комплекса, через подземный переход, в бальный зал. Туалетные комнаты — мужская и женская, располагались в противоположных концах коридора.

Единственным пришедшим мне в голову, впрочем вряд ли выдерживающим критики, объяснением назначения этого яруса было предположение о том, что помещение дополнительно исполняло функции картинной галереи, поскольку через каждые два метра на стенах были развешаны портреты мрачных мужиков, обвешанных холодным оружием всех видов и типоразмеров и не менее хмурых дам, у которым рубящие и колющие предметы были заменены на россыпи ювелирных изделий. Портреты имели одинаковый размер, фигуры застыли в похожих позах, и как я ранее отметил, все без исключения отличались угрюмыми физиономиями.

Впрочем хмурые выражения на картинах можно было легко объяснить тем, что всех этих дам и господ отправили на постоянное место пребывание в помещение лишенное нормального освещения, к тому же соседствующее с туалетными комнатами.

— Странно все это, — поделился я своими соображениями с бароном Холкинсом, впрочем, детально не конкретизируя, что же меня привело в недоумение.

— Более чем, — тут же согласился со мной Лекарь. — Не вы первый пытаетесь разгадать замысел архитектора. А если добавить к этому то, что коридор опоясывает по контуру периметра весь бальный зал, расположенный наверху, и его площадь сравнима с площадью всей надземной части дворца, то не удивительно, что о нем придумывают всяческие страшные рассказы.

— Наверняка, надо иметь недюжее воображение, чтобы придумать страшилку по поводу огромного, достаточно хорошо освещенного помещения, пусть и находящегося чуть ниже уровня земли, — фыркнул я.

Похоже, что мой скепсис задел секунданта.

— Ну тогда несколько достоверных фактов. На стенах развешано пару сотен портретов, представляющих, поверьте мне как человеку, увлекающемуся живописью, высокую художественную ценность. Это — не мазня провинциального маляра. Это — настоящие шедевры, написанные, судя по манере письма, разными живописцами и в разное время. И, тем не менее, никто не знает, кто эти люди, изображенные на портретах, и кто те гениальные художники, которые создали эти шедевры. При этом история герцогства прекрасно отражена в летописях, как минимум последние триста лет.

— Так уж и шедевры, — попытался возразить я, но, наткнувшись взглядом на зло прищуренные глаза обворожительной красотки, пристально разглядывающей меня с портрета напротив, решил промолчать. Уж очень живым выглядело лицо на холсте. Такое не под силу изобразить ремесленнику от живописи.