Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas" - Страница 48

— И как ты оказалась в реке? — прямо в лоб, без «здравствуй», «как дела?».

Я метнула взгляд на Рагнара, помощи ища, но волколак молчал, даже бровью не повёл.

— Ты идти можешь, — Альфа Рагнару кивнул. И он ушёл, не оглянувшись. Я себя голой и одинокой ощутила. Затрясло меня пуще, я едва не разревелась от ужаса. Уж не ведаю, чем таким он меня пугал, но я всё ждала, что Дагр сейчас зубами клацнет, и я помру от разрыва сердца.

Но только одни мы с Альфой остались, очнулась от страха:

— Прыгнула, — промямлила, памятуя, что лгать волколаку нельзя.

— Во как? — нахмурился Дагр. — Стало быть купалась в удовольствие? — вскинул брови.

Он, что, насмехался? Ушам не поверила.

— Гуляла по лесу, а потом решила, а почему бы не искупаться, и хоп, с самого высокого обрыва и сиганула, — рассуждал мрачно глумливо. Понятно стало, знал он о том, что случилось, и просто ждал моего признания.

— Как и почему уж неважно, — буркнула я, глаза отводя. — Наперёд внимательней буду.

— Гордая? — непонятно чему подивился Альфа. Носом жадно повёл, крылья носа его встрепенулись яростно, в стальных глазах удивление мелькнуло.

Поджал губы, щупая меня дотошным взглядом, от которого по телу марашки высыпали: и то льдом сковывало кишки, то жаром опаляло лицо. Совсем неуютно стало. На шкуре ощутила, какого это — сила Альфы. И пусть не была Зверем, но остро чувствовала мощь и властность этого ЗВЕРЯ. Ежели от взгляда его из кожи хотелось выбраться то, какого было бы — воздействуй он в полной мере на меня своей силой?

Потому перепираться не особо горело, лучше отмолчаться…

На том глаза опять опустила.

— Ты другая, — изрёк задумчиво Альфа. — Надеюсь, сын тебя всё же заловит. И ты выживешь…

Сердечко моё кровью омылось, я шумно выдохнула, комкая в кулаках края одеяла:

— Никому не удалось, и я не лучше…

Кивнул молчаливо Дагр:

— Может быть, может быть, — обыденно пробурчал. — Коль уж очнулась, тебе выбирать: у нас остаться покуда не оправишься, аль к своим пойти. И срочно! Скоро у тебя призыв начнётся, свободным волколакам тяжко будет.

— Нечего тут думать! — брякнула я. — К своим пойду. Хотя всё равно мне: что так смерть, что так…

— Неужто женой не хочешь стать?..

— Оно кому-то из наших счастья принесло? — тихо уточнила. — Вам забавно за такими как я гоняться?..

— Но это шанс стать той, кто зачнет дитя нового рода.

— Но меня никто не спросил, хочу ли я этого.

— То не нам решать, так пророчество сказывало. Смирись…

— Хорошо о том говорить и с тем мириться, когда у власти стоишь и не рискуешь своей жизнью, — дерзила, но уже вышло время, когда страшилась только имени Альфы или слухов о его грозных псах. Терять-то по сути нечего…

— Так — то оно так, — в голосе рычание усилилось, — но и мой век не бесконечен. Я досадую, что не я стану корнем вида нового. Так что не бузи понапрасну. Кому что на роду написано. Тебе невестой стать. И лишь от судьбы зависит — той самой аль нет. Но любую участь принять с достоинством надобно, разве вас тому не учили? — прищур въедливый в меня упёр.

— Учили, — повинилась, опять глаза опустив, — да только милее мне свобода… Но её мне не видать. Ни сейчас, ни потом.

— Не серчай на нас — мы выжить хотим.

— А нас истребляете!

— Неправда, — мотнул головой Альфа. — Вы родитесь куда быстрее нашего, и в большем количестве, о том природа позаботилась. Равновесие… и коль есть шанс в цепи звено заменить мы это и пытаемся сделать. С тобой, аль другой…

— А по согласию не пробовали?

— Охотник у дичи не спрашивает, быть ей съеденной аль нет. А то, что мы со временем научились с вами общаться, вам важности не прибавляет. И без того много дозволяем, чего не хватало, ещё в этом вопросе давать право, — повисло молчание тягучее. — В который раз убеждаюсь, — его нарушил Дагр, — что нельзя ослаблять власть, быстро привыкают и требую всё больше, — это угрозой прилетело.

Смекнула я, уже на грани хожу. Мысль Альфы была ясна, но обидно, когда ты тварь бессловесная. Нас, девочек готовили с рождения к жертвенности. И конечно большинство уж смирилось с участью. А те, кто вопросы задавал, отступал от правил, быстро на путь истинный возвращали или карали безжалостно, напоминая нам наше место.

Эту мысль ещё раз укрепил разговор с Альфой. Не видел он в подобном загоне ничего страшного.

А за что осуждать Зверя?

И что ждать от него?

Для него убийства — охота, погоня… озеро чувств… А людям, с каких бы годов и сколько бы веков к тому не приучали — безвыходность.

Часто сожалела я, что другая… Что Рагнар в жизни появился, и иные мысли в голову вложил. Поддерживал в стремлении выжить, взялся обучать. Да просила, да хотела, но ОН БЫЛ ДОЛЖЕН отказать!

Уже тогда проучить и показать, что я глупая девчонка.

А он… обнадёжил!

Но вместе с тем благодарна ему была.

Рагнар дал ощутить, что я могу быть не безропотной коровой на убой, а ретивой кобылой. Что могу сопротивляться и не позволить себя объездить тому, кто сердцу не мил.

А Вагр мне ничуть не мил.

— Раз надумала к своим идти, — вырвал из раздумий Дагр, — так тому и быть, — кивнул ровно. — О Навере не волнуйся больше. Да и ни о ком из наших. Ты теперь под моей лапой… за твоей жизнью сам следить буду.

Это бы обнадёжило, ежели б не усталость и ощущение полного бессилия перед будущим.

Альфа ушёл, и только тогда я выдохнула свободней.

Сбежать бы мне… да теперь точно никак!

Ворочалась долго, и как бы себя не убеждала в обратном, тешила себя надеждой, что Рагнар заглянет. Да, злилась на него. Да, ненавидела! Да, от ревности помирала. Но любила крепко, потому сердцу глупому нет дела до обиды бабской…

Лежала и звуки ловила с улицы. К голосам прислушивалась. Обмирала, ежели близ шли и звучали, но не было ЕГО.

А потом дверь скрипнула. Вначале сердечко ударило дробью — пришёл, но секундой погодя тяжко пробило досаду. Это самка его была. Не усомнилась ни на миг в том, что она — пара Рагнара… Не целовал бы он её так нежно, не прижималась бы она так тесно…

И недовольство её ко мне теперь особливо хорошо понимала. Была понятна нелюбовь и презрение. А как ещё относиться к человечке, к одной из тех, кто невестами наречён для их мужчин?

Ревность?.. Да это она была.

Я погладывала на девицу искоса. Всё подвоха ждала, упрёка, но она себя в руках держала. Хмурилась, зубами скрипела, но молчала. Еды принесла и сейчас на столе расставляла: тарелку глубокую с гречей и мясом, кувшин, чашку.

— Спасибо, — я всё же обронила из вежливости, когда волколачка, полотенчиком встряхнув, его на спинку повесила и уж было собралась уйти. Через плечо на меня взгляд бросила темноволосая, было рот открыла, и судя по гневному блеску в глазах, нечто колючее, но в комнатку опять вошли…

Мужчина чуть в года, с сединой в висках, мудрым взглядом и усталым лицом:

— Иррэ, ступай, нечего тут топтаться, — строго по-отцовски велел, от дверного проёма отходя. — У каждого своя судьба, не утянуть тебе на себя покрывала.

Диковинные слова, да смысл терялся в дебрях заумности. Но то не мне было сказано, а волколачке. И она поняла, о чём говорил мужчина. Понятливо кивнула, нахмурилась пуще, губы поджала, но прежде чем уйти, меня взглядом недовольным хлестнула. Осудила, обвинила, приговорила!

Мы остались вдвоём. Я наблюдала за незнакомцем, он, не обращая на меня внимания, своими делами. По-хозяйски в доме орудовал, с полок разные банки, склянки, крынки, чаши доставал да на дальний край стола расставлял.

— Ты вот что, — на меня косо посмотрел, — раз уж очнулась, давай-ка перекуси, — кивнул на съестное, к чему я так и не прикоснулась. — А потом я гляну, как ты да что, — пробурчал. Отказываться было глупо — мне силы, ой, как нужны, поэтому я поскрипела, боль проглатывая, но села на скамье, к столу ближе.