Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas" - Страница 67

А Рагнара то не смущало.

— Сожми пальцы! — велел охрипло. Ненавязчиво заставил обхватить его ствол горячий и крепкий. — Так, — пошатнулся его голос, — провел по стволу вверх-вниз. — Вот так, — задал ритм и рыком низким рот в рот, дал понять, что это ему нравилось очень.

Я так страшилась сделать больно или неправильно, неспешно скользила по плоти его ладонью, оставляя тугое кольцо, в коем хозяйство его пульсировало. Туда-сюда, вверх-вниз.

Рагнар постанывал, поцелуя не прерывая, и бёдрами качался навстречу, темп укоряя.

А следом и я всхлипнула от звездопада ослепляющих чувств, что вены жгли, мозг плавили и тело в кисель обращали. Рагнар сделал то, что и когда-то во сне… Ладонь на моё лоно изнывающее положил. Изогнулась от стыда, от бесстыдства, увернуться желая, да сильнее Зверь был — зарычал утробно, языком в рот врываясь. И пальцами по какой-то точке острой до чувствительности скользнув.

— Сладкая моя… — в меня простонал, продолжая бессовестно пальцами меня изучать, да целовать крепко и голодно. — Славушка, — рычал волколак, то врываясь языком, то бережно смакуя. — Влажная такая, — с мукой и рыком болезненным, словно мучился поболее меня. И я совсем забыла о ритме, мне до одури хотелось его внутри ощутить. Потому сдавила его ствол, прогнулась ласкам, до слёз желая… и мечтая его познать в себе. Голой кожей с его прикасалась, понимая, что меня всё это сводило с ума. Я его так хотела…

— Прошу, — вздрагивала нетерпеливо. Меня то опьянило, то оглушало, то бросало, то пронзало. А он пытал удовольствием, истязал мою плоть ласково и умеюще. Я потерялась в ощущениях. Погрязла в запретном низменном удовольствии и забылась в бесстыдстве, ведь позволила себя щупать, целовать… а пальцы его бесстыжие и такие волшебные. Творили что-то невиданное. Касались точек взрывных и волнительных, пока меня не пронзило волной сладкой и яркой. А следом и он зарычал Зверем, токнувшись ко мне сильнее. И ещё пару раз качнулся, содрогаясь и меня топя своим блаженством. По руке и ляжке что-то тёплое потекло, а я обессиленно лежала на земле, под тяжестью волколака и в себя приходила, а Рагнар в мою в шею уткнувшись, сопел надсадно.

Поднял голову, несколько секунд меня бархатом чёрных глаз пленяя, где только зрачок золотом переливался.

— Да простят меня боги, — прошептал Рагнар в небеса. — Я так хотел этого избежать…

И лик его изменился до неузнаваемости. Не то Зверь, не то человек… Клыки удлинились, лицо чуть вытянулось по волчьи, и в следующий миг меня болью ослепило. Взвыла было, забилась, Зверя толкая, да скорее меня мрак накрыл.

Рагнар

Я терпеливо высиживал перед Славушкой, лежащей без чувств. Долго она без сознания была. Уже выл от досады, волосы драл, что поддался её уговору. Слабая человечка… не выдержала такого натиска…

Нельзя самку слушать! Даже ежели Зверь соглашался, а человек в сомнениях пребывал. Категорически нельзя! Идти! на поводу! Желаний! и уговоров самок!

Я ведь не ведал, что она вырубиться! Наши — не впадали в беспамятство опосля метки. Чуть поскулят, рану дадут зализать, и всё! Связь случилась.

А с человечишкой вышло, как всегда, непредсказуемо.

И что теперь делать? Крутился подле, рану зализывал, ноги её лечил, своё семя по ней размазывал, дабы другие волколаки точно знали, что моя она!

Ох, зря метку сейчас поставил!!!

Вокруг пару кругов Зверем побегал, а только учуял Бурых, к Славке воротился. Эх, нужно её как-то поднимать. Ворок говорил, что вернутся, и тогда мне трёпки не миновать.

— Славка, — мордой в бок мелкой уткнулся и растормошить попытался, она забормотала в бреду.

— Подъём, кому говорю, — плюнул в сердцах, носом жадно водя и от вкуса, запаха её дурея, а потом несильно за плечо прихватил — не до крови, но ощутимо.

Славка замычала потревожено, по морде меня пару раз шмякнула.

Но глаза разлепила, непониманием поддёрнутые.

— Ежели ноги не унесём, нас порвут, — клацнул сильнее одурманенную связкой девку, и она попыталась сесть.

Чертыхнулся грубее, но делать нечего — обернулся человеком, её на руки взял и побежал, чтобы хоть так удалиться.

Пока мчался, истинная моя в себя приходила. Точнее старалась, сражалась, но слюна моя для неё мощным ядом оказалась. Никто о таком меня не предупреждал. Да и кто ж знал?

Никто из волколаков в здравом уме не отмечал человечишку.

Я первый на такое пошёл! Но я и единственный, кто со Зверем воевал за право дать выбор истиной! Стало быть не было у меня выбора, как бы обратное не говорил!

Как бы не пытался поменять судьбу…

Мчался, кусты продирая, по реке, следы путая, да Славку тормоша.

Она хоть как-то уже глазами осмысленней водила.

Усадил на пенёк:

— Славк, нам бежать надобно. Скоро тут Бурые будут, — присел на корточки подле. Она закивала, торопливо вставая, да так и рухнула наземь.

Я вой проглотил, зубами скрежетал, кленясь, что больше НИКОГДА!!!

Вернул Славушку на пенёк:

— Слушай меня, — тряхнул без жалости. Голова человечки дёрнулась жутко, зубы клацнули. — На меня забирайся, — распорядился сурово, глаза в глаза. — Поняла? — опять взбултыхнул. — Я волколаком быстрее, нежели человеком, — чеканил твёрдо, дабы смысл уловила. — Ты должна на меня сесть и крепко держаться!

— Да, — моргая заторможенно, протянула Славка.

Я быстро перекинулся волколаком, к мелкой подступил. Взбиралась долго, неуклюже, соскальзывала, чуть по другую сторону не свалилась, но когда я рыкнул злобно: «Сейчас кругло задую идиотку другим на расправу оставлю, а сам буду счастливо жить с другой!» — всхрапнула недовольно, уместилась, как надобно, ещё и вцепилась так, будто придушить желала, аль шкуру содрать с живого.

Зверь довольно рыкнул:

— Вот и держись, — и теперь с нормальной звериной скоростью помчался прочь.

От свояков удрали! Мне чуть полегчало, когда земли Бурых прошли.

С той разницей, что я тут не бывал раньше, потому что выше по течению всегда выходил. Там переправа удобней, и до следующей точки-ночлега ближе, но мы удирали, вот я и гнал по прямой, дабы границу быстрее пересечь.

Пришлось по ничейным плутать, выискивая нужное место для сна.

А ничейные земли опасные. Одичалые часто плутали, и пока мчался, мыслями увязал в нашем со Славушкой союзе, и том, как теперь жить… да вот так потерял бдительность и появление хвоста пропустил.

Силы и без того на исходе были. Славушка до сих пор не в себе, а я запоздало учуял троих хищников. Голодных, злых. Уже не людей… Одичалых настолько, что Тварями стали от и до.

Я сильнее любого и даже ежели трое будет, но не в данный момент… и уж тем более не с обузой в виде слабой истинной.

Потому мчал, сжимая зубы, и взывал к Славке:

— Подъём, кому говорю. Вставай, что же ты за соня такая?! Слабачка!!!

И уже когда был на грани попасть под клык, чутье заголосило об атаке. Я кубарем по земле проехался, скидывая с себя и Славку и от тарана Одичалого уклоняясь.

А потом жара началась. Клыки, когти, рычание, кровавая пелена перед глазами.

Я дрался так, будто мне нечего было терять. Рвал, захлёбываясь кровью и плотью врагов, но завалив второго метнул взгляд в поисках последнего и чуть от ужаса не подох. Тварь над скулящей Славушкой склонился. Она вяло от него отбивалась… точно пьяная и неуверенная, а Зверь уж клыки к ней устремил.

Чуял, что помечена, добить хотел!

И я бросился к ним, уже понимая, что не успевал…

Какие-то секунды… Уже видел смерть на острие клыков для Славки, как передо мной Одичалого точно тараном снёс Бурый волколак, точнее волколачка. Матёрая, крепкая… Расправилась с Одичалым в пару укусов, не смотря на то, что самка. И пока я над Славкой склонился, лик человеческий приняла.

— Зачем пришёл? — рыкнула по обычаю без приветствия и любезности.