7 женихов не считая мужа (СИ) - Левина Ксюша - Страница 44

— Я… — во рту совсем сухо было. Будто по пустыни бегала, ни капли воды не глотнула. — Всё… как обычно… — неумело солгала, понимая, что я провоцировала ведь. Я его дразнила своей наглой жадностью подсмотреть и подслушать. Я бы прекратила, но это сильней меня…

— Ни-хре-на, — он медленно покачал головой, на каждом слоге останавливаясь и в упор смотря глаза в глаза. А его губы волнительно близко от моих скользнули.

Я чуть не застонала, когда они ни разу не коснулись, а только подразнили… Это было убойно по воздействию на мою женскую, развратную часть, которая хотела чего-то, о чём боялась даже в темноте мне шептать, мечтала попробовать… по своей воле и в здравой памяти!

Потому и отвечала прямым взглядом, к удивлению отметив, что мы даже дышим в унисон. Я с каждым вдохом наполнялась его мощью, его живой злой энергией. И мне уже от этого было тошно: хотелось или убежать или отпустить себя… и окунуться в Кира и его желания с головой. Сидеть рядом с ним — точно стоять на берегу моря и дышать солью, не касаясь воды даже кончиками пальцев, когда печёт солнце и до прохлады один шаг.

— Кирюш, ты же не дура! Или тебе вырубили сенсорику? — прошелестел насмешливым обвинением Климов. — Ты женщина-теневик! Ты меня чуешь за версту. Думаешь я школьник? — зло прищурился. — Глупый пацан? — припечатал гневно. — Если уж я чувствую тебя, ты тут должна меня как на рентгене видеть.

Ну вот! Спалилась!!!

Кир прозрел! Догадался…

— Что? — кивнул без смущения. — НРАВИТСЯ?

— Ты… зн…

— Я тут голый перед тобой! — отчеканил беззлобы, но решительно. — Ты пялишься, пялишься, будто это так незаметно. Спишь рядом со мной, платьями своими сверкаешь, причёсками, рассказываешь как кого соблазнишь. Вот и подумай, какого мне! Какой я тебе нахрен БРАТ?

— Это не ты говоришь, — заверила рьяно. — Кир, милый, это пар… баня, — благоразумие победило и я позорно захотела сбежать. Даже качнулась назад, но Климов вернул меня более грубым рывком, да так, что всё же в него впечаталась. Носом в щёку, грудью в его.

— Кир, — сдавленно ахнула. Руками попыталась остановить, упёрлась в него, желая отстраниться, но он лишь удержал за плечи:

— Стоять! — рыкнул Климов. Я задрожала сильнее, уже понимая, что выкрутиться из данной ситуации будет крайне сложно.

Подняла на него глаза… и меня тотчас ослепило: снова видение, опять метаморфоза. Прикосновение ко мне и нежность вперемешку с яростью прошли. Вновь этот чёрный, как нефть комок начал стягиваться, глаза Кира потемнели, а дыхание участилось. Пальцы сжимались сильнее и от этого меня будто простреливало.

Я впитывала в себя всё, что он излучал, словно могла облегчить ношу. Нет, я могла, я знала как, но…

Да никаких “но”, это же всё неправильно, несправедливо.

Его лицо просветлело, а глаза оставались по-прежнему тёмными, точно изменили цвет и уже никогда не станут золотыми.

Климов несколько секунд пилил меня чёрным янтарём, а потом, будто страшась нашего зрительного контакта — закрыл.

Глупый, неужели решил, что его читала через глаза?

НЕТ! Я видела его всего и насквозь!

Я видела Чувство! Настоящее, нещадно подавляемое долгое время, оно сидело там, в глубине за переплетениями мышц-эмоций, оно билось, как сердце в грудной клетке. Прекрасное, глубокое, с совершенной сердцевиной полной, чистой силы.

Я видела нутро Кира и оно меня обезоруживало. Как будто дикий зверь склонил передо мной голову в знак признательности и дружбы, а я могла только дрожать, глядя на него и не верить в то, что видела.

— Кир…

— Я добровольно с тобой пошёл Кира, — глухо произнёс он. Лицо исказила гримаса, напоминающая боль. Это то чувство пробивало путь наверх, рвало жилы. А Киру было физически больно.

Он чувствовал жар моей кожи, вкус… и его сумасшествие на моей почве билось, трепыхалось и радовалось, как щенок хозяину, которого выпускали на волю.

— Я пошёл помогать и оберегать, зная, с чем столкнусь. И не жди, что я опущу руки или отступлю. Я сильнее, чем ты думаешь…

— Знаю, — рьяно кивнула, боясь дышать, ведь чем глубже вдыхала, чем сильнее отравлялась Климовым.

— Отлично, потому что я не смог бы тебя оставить. Никогда. Но я не знал, что столкнусь с тем, что для меня непреодолимо!

— И что это?

— Ты!.. Ты сбиваешь с толка! Ревнуешь, как последняя су*а и стерва. Ты МЕНЯ! БРАТА! Ревнуешь!.. И шутишь со мной… Позволяешь себя обнимать! Дрожишь в моих руках… Спорим, что ты уже влажная? — с глухим смешком и я опять дёрнулась, теперь истеричней, ещё и ударив по груди, требуя свободы.

— Что такое? — насильно удерживал близ себя. — Правда глаза колет? Ну же! Признайся, что ты сама на мне залипаешь!

Но с моим очередным нервным дёрганьем отпустил. Я злобно сопя, поспешила спуститься с полки на пол. Укуталась в полотенце плотнее и зло продедила:

— Ты в таким всех женщин обвиняешь?

— О да, любимая тактика! — укоризненно покивал Кир. — Подрочить меня за то, что блядун. Да не похеру ли тебе? — умолк, будто ждал ответа. — Оно ебёт тебя, что я блядун, Кирющ? Ну же! Признайся, тебе какое дело? Я же брат! БРАТ!!! — руками развёл.

— Ты мне не брат! — с горечью отчеканила. Впервые эту фразу сказала, в полной мере ощутив на своей шкуре, всю глубину очевидного открытия.

— И поэтому сидишь и смотришь? Всё увидела? В подробностях рассмотрела? — смотрел на меня в упор уже не тёмными, мягкими и шоколадным глазами. Нежными. Их согревала эта штука внутри него, она грела как солнце. Мощнее ничего не видела…

Я ни-ког-да такого не видела и не испытывала.

Это и пугало, и восхищало, не зная, куда деть руки — сложила на груди:

— Я тоже не понимаю, что ты хочешь от меня услышать! Что я протрезвела? Что не люблю Руслана? Что мне нужен ты…

— А почему бы и нет? — вот так просто бросил, словно разговор о погоде. — Я никогда тебе не лгал. Не скрывал…

— Но и не говорил… — чуть язык не прикусила, когда Климов стовно грозный, грациозный лев с полки вскочил:

— А мне кричать нужно? — шаг ко мне, я синхронно от, впечатавшись затылком и спиной в дверь. В ужасе замерла, когда он руками по обе стороны от моего лица упёрся: — ЛЮБЛЮ! — тараня прямым взглядом. — Дохну без тебя! Потому и готов на что угодно, лишь бы рядом быть. Поддерживаю любое сумасбродство, если тебя оно сделает счастливой! И на всех твоих мужиков плевать! Это адски больно, но, су*а, пережить можно, да и уже свыкся я с такой болью. Мне куда важнее, что могу тебя видеть. Могу с тобой общаться. Я, чёрт возьми, тебе важен!!! Необходим… хоть так…

— Кир, — зачем-то шепнула я, от переизбытка эмоций потеряла равновесие и уткнулась лбом в его лоб. Климов задрожал, чувство внутри него забилось в истерике, завиляло хвостом, как пёс, избивая себя по крепким, мускулистым бокам. Сбрасывая злобу и ярость, отчаяние. Оставаясь в чистом первозданном виде.

Как же долго он копил это! Как долго держал на привязи? В вольере, вдали… Как же он влип. Как Я влипла!

Мы зависли!

Застыли, и я ловила дыхание Кира на своих губах, как невесомые касания.

— Поэтому не проси меня тебя бросить! И не проси уйти… — шепот скользил по моей коже, рассыпаясь в противных щекочущих насекомых.

Ненавижу его… Люто и всей душой.

Невозможно так сильно и верно кого-то любить!

Несправедливо!

Зачем он делает это со мной?

Насмехается? Издевается? Душит меня, а я дышать хочу…

И не одна, не в одиночку. С ним…

Но как? Теперь???

— Я боюсь тебя потерять, — испугалась, когда поняла, что сказала это вслух! — Твоей смерти я точно не переживу, Кир. Ты… мне нужен…

— Я всегда рядом, — с чувством, горячо заверил Климов, — даже когда не нужен.

— Нужен. Ты мне всегда нужен, — шепнула, затаив дыхание, потому что осмелиться на это признание было невероятно сложно. — Но что теперь? — сбилась с мысли — их рой жужжал, не позволяя сосредоточиться. — Как теперь?..

— Никак. Кира. Никак. Мы уже вроде обсудили, что продолжать нужно. Только теперь первостепенная цель — убить маньяка.