Иллюзия бессмертия (СИ) - Снежная Александра - Страница 44

— Спи, Фиалка. Сон для тебя гораздо полезнее, чем бесполезное разглядывание моей темной личности, — обращаясь к Вайолет, он не повернул головы, а продолжал изучать пламя. Для нее так и осталось загадкой, как мужчина понял, что она за ним наблюдает. — Я побуду этой ночью на страже. Ничего не бойся.

Глупо было после этого что-либо говорить, поэтому девушка отвернулась и закрыла глаза, чувствуя, как постепенно сон и усталость берут верх над ее страхами.

Она очнулась в кромешной темноте от ощущения, что кто-то смотрит ей в затылок и тяжело дышит. Липкий страх вновь застрял где-то между лопаток, вынуждая повернуться, чтобы снова увидеть его кошмарное воплощение — жуткое, лохматое, с черными, как сама тьма глазами. В шаге от Вайолет стояли псы. Много. Целая стая. Они заполонили комнату, и как им удалось проникнуть сквозь двойную защиту Урсулы и Айта, девушка понять не могла.

— Мы просто передохнем и пойдем дальше, — умоляюще прошептала она. — Извините, что нарушили ваш покой.

Слова Вайолет, кажется, никак не тронули темных рохров, потому что они продолжали тяжело дышать и свирепо на нее глазеть.

Внезапно их ровный строй начал ломаться. Рохры потеснились, пропуская кого-то идущего вперед, и когда навстречу Вайолет вышла белая, как первый снег самка рохров, девушка не смогла сдержать потрясенного возгласа:

— Виэйра.

Фигура оборотня размылась, словно тень, и плавно трансформировалась в женскую.

Священная Мать снежных рохров улыбнулась Вайолет, и из уголков ее золотистых глаз теплыми лучиками разошлись глубокие морщинки.

— Как же долго я тебя ждала, — женщина умиротворенно наблюдала за девушкой, пока та потрясенно разглядывала ее длинные белые волосы и сверкающую, как снег на солнце, одежду.

— Меня? — Вайолет перевела взгляд на утонченно-красивое женское лицо, не понимая, за что Виэйру прозвали старицей. — Зачем?

— Возьми, — рука снежной рохрицы казалась невероятно живой и теплой, когда, взяв ладонь Вайолет, вкладывала в нее что-то маленькое и твердое.

— Что это? — обнаружив, что стала обладательницей самого обыкновенного желудя, удивленно расширила глаза девушка.

— Все великое всегда начинается с чего-то маленького и неприметного, — понимая ее недоумение, улыбнулась Виэйра. — Не ошибись, выбирая между голосом сердца и голосом разума, Дъяммира.

Женщина подняла руку, ласково погладила Вайолет по щеке. Девушку резко замутило, а потом потемнело в глазах. Тряхнув головой, она внезапно поняла, что сидит на диване и глупо пялится в расцвеченный отблесками огня полумрак.

— Что-то приснилось? — Айт развернулся в кресле, ожидая от нее ответа, и Вайолет, облегченно выдохнув, снова легла.

— Сон страшный. Это был просто сон…

Улыбаясь, она собралась было закрыть глаза, как вдруг, испуганно вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, поднесла к лицу сжатый кулак. Медленно разжимая пальцы, Вайолет уже знала, что увидит в своей ладони — маленький рыжий желудь с круглой коричневой шляпкой находился в самом ее центре и совершенно не казался чем-то призрачным и нереальным.

Что с ним теперь делать и зачем Виэйра его ей отдала — осталось тайной.

— Все хорошо? — видя, что девушка не спит, Айт поднялся с места, подозрительно к ней присматриваясь.

Незаметно спрятав желудь в карман, Вайолет кивнула и мгновенно закрыла глаза.

Зачем она решила соврать Айту, ответа не нашлось. Сердце желало признаться мужчине — рассказать одарину обо всем, что с ней произошло. Но разум нашептывал Вайолет, что раз Виэйра не захотела открыться всем, то и оставленный ею подарок показывать никому не стоит. Почему-то хотелось верить, что выбор между сердцем и разумом она сделала правильный.

Утро началось с душистого запаха травяного чая, который милостиво приготовил на их компанию не сомкнувший за всю ночь глаз Айт. В компании с сухарями и вчерашним недоеденным мясом завтрак получился просто божественным.

Шумно отхлебывая из кружки чай, Урсула таинственно смотрела то на рохров, то на Вайолет, пока, наконец, не спросила:

— Ну? И как спалось?

Вайолет насторожилась, и ей показалось, что хитрая одэйя привела их в это место не случайно, а теперь только и ждала, что кто-нибудь расскажет ей о Виэйре и ее подарке. Рука машинально полезла в карман, нащупав желудь.

— Нормально, — опустив взгляд в пол, буркнула девушка. — Лучше, чем в пещере на каменном полу.

— А мне матушка снилась, — тепло улыбаясь, признался Кин. — Словно дома побывал.

— А я все ждал, когда рохры темные появятся, да так и уснул, — Доммэ посмотрел на Вайолет, а затем снова на Урсулу. — Я все спросить хотел… Зачем Сангус обращал рохров?

Урсула, явно ожидавшая не такого ответа на свой вопрос, хмуро подперла кулаком щеку и уткнулась задумчивым взглядом в стену, потеряв интерес и к братьям, и к Вайолет, а заговорить соизволила лишь тогда, когда Доммэ обратился к ней повторно.

— Затем, что они, по сути, уже не являлись существами из плоти и крови. Сангусу нужны были посредники между миром мертвых и живых, потому что только они могли достать ему последний ключ от Сумеречного Чертога.

— То есть ты привела нас сюда в надежде, что темные псы отдадут ключ кому-то из нас, потому что мы — наследники последнего короля рохров? — Вайолет изо всех сил старалась скрыть растущее раздражение.

Кем они все были для Урсулы? Разменными монетами в рискованной игре? Это использование вслепую начинало порядком надоедать девушке.

— Я привела вас сюда, потому что здесь безопасно, — огрызнулась Урсула. — И потому, что знаю отсюда тайную дорогу до дворца одэй.

За много лет Вайолет научилась распознавать моменты, когда старуха лукавила, а когда рассказывала все как на духу. Нет, сейчас она не лгала, только и правды всей не говорила, и тем избавляла девушку от ненужных терзаний совести.

Спрятанный в кармане желудь колол крепко сжатую ладонь, а Вайолет в этот миг думала не о том, что сознательно обманывает свою наставницу, а о том, что спрятать подарок Виэйры нужно понадежнее, но чтобы при этом он всегда был под рукой.

Из Лоуленда они вышли спустя час. Покидая город, Вайолет оглядывалась назад, и чудилось ей, что на высоких городских стенах видит она темные силуэты мужчин, провожающих ее в дорогу долгими взглядами. А на сторожевой башне прозрачной дымкой колышется фигура Виэйры, и белая волна ее длинных волос реет на ветру, словно стяг.

На этот раз на своих двоих идти пришлось даже рохрам, которым Урсула и Айт запретили перекидываться, чтобы не вызвать подозрений у тех, кто может повстречаться им на пути.

Айт утверждал, что слуги Морганы — дриммы — бродят повсюду, вынюхивая для своей госпожи все, о чем люди говорят, думают и что делают. Заметь они в империи оборотней, темной волшебнице доложат об этом немедля, а та сразу догадается, откуда они появились и кто их сопровождает. И вот тогда на их компанию объявят настоящую полномасштабную облаву. Поэтому двигаться пришлось по плохим дорогам, удаленным от основных путей. Но ввиду того, что ночью в Тэнэйбре можно было легко стать поздним ужином для какого-нибудь оголодавшего хиоза, на ночлег они планировали остановиться где-нибудь в небольшом поселке, выдав себя хозяевам постоялого двора за переезжающую в город в поисках лучшей жизни семью. Урсула по легенде была матерью, а все остальные — ее детьми.

Ближе к вечеру показался деревянный частокол поселения, покосившийся от времени, ветра и дождя. Над серыми, покрытыми почерневшим камышом домиками вились тонкие струйки дыма, указывая на приготовление ужина.

Айт остановился, отыскал взглядом крышу, накрытую гонтом, после чего решительно указал пальцем направление:

— Нам туда. Несомненно, местная забегаловка. Думаю, за умеренную плату и ночлег там найдем.

Большая двухэтажная постройка с галереей на первом этаже, балконом на втором и ажурными окнами действительно оказалась довольно приличной для такого захолустья таверной. Просторное помещение первого этажа таверны занимали повсюду расставленные длинные деревянные столы и лавки, над которыми вместо люстр на цепях висели самые обычные колеса от телег с привязанными по кругу масляными лампами. По углам висели щедрые связки лука, красного перца и чеснока. Из двери, по всей видимости, ведущей на кухню, доносились аппетитные запахи, а прямо в зале, в грубом каменном очаге жарились утиные и гусиные тушки, свидетельствуя о том, что недостаток клиентов сие заведение явно не испытывало.