Опричник (СИ) - Теплова Арина - Страница 17

— Не переживай, сходим к кузнецу, снимет он с тебя этот “браслет”, — попытался успокоить девушку Сабуров.

— Спасибо Вам. Как Ваше имя? — спросила Людмила, обратив на него благодарный взор и всматриваясь в его мужественное лицо. Он ответил ей прямым честным взором и вымолвил:

— Сабуров Мирон Иванович. На службе в опричном войске царя состою.

— Вы ранены! — выпалила вдруг Людмила, указав перстом на его левую руку, на которой от натуги выступила алая кровь, намочив повязку. Отмечая, что правая нога молодого человека черна от копоти, она добавила. — И Ваша нога!

— Колдун ожег. Пройдет, — отмахнулся Мирон, даже не взглянув на раны.

Он наклонился над девушкой и попытался поднять ее на ноги.

— Не надо! Я сама! — выпалила Людмила, отталкивая руку молодого человека, и тяжело поднимаясь на ноги.

— Идти то сможешь? — подозрительно спросил Мирон. — Поди голодом морил колдун тебя? Худая ты больно.

— Давал мне хлеб с водой. Да я всего здесь три дня.

Он направился по ступеням вверх, а монахиня пошла за ним. Едва они вошли в горницу, где лежал убитый колдун, Людмила невольно боязливо прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Глаз колдуна вместе с кровью вытек из глазницы, а отрубленная его рука лежала рядом. Кровавое зрелище испугало девушку и она перевела ошарашенный, словно осуждающий взор на Мирона. Он устыдился и тут же отчего-то разозлился. Ясное дело, она была девицей, да еще монахиней и, конечно же, такая жестокость по отношению к колдуну казалась ей чрезмерной и жуткой. Он видел ее дикий взгляд направленный прямо на него.

— И чего глазеешь? — процедил он недовольно. Отчего-то осуждающий взор этой девицы задевал Мирона за живое и он недовольно выпалил. — Может его пожалеть надо было? Чтобы он все же попил твоей кровушки?

— Нет, — пролепетала она тихо. — Я не осуждаю Вас…

— Как же! — вымолвил он, отметив, как она отошла от колдуна и приблизилась к выходу. Он окликнул ее. — Погодь! Надо мне взять кое-что, за чем пришел.

— Что же? — спросила девица.

— Вещь одну, — бросил Мирон, осматривая каменную залу, но не видя ничего похожего на Чашу. На столе лежали только несколько потертых временем книг, стены были пустыми, а единственный сундук проворно был открыт Мироном. Там хранилась одежда и несколько серебряных мешочков с монетами.

— Вы деньги ищите? — спросила монахиня, подходя к Мирону, который рылся в сундуке, увидев, как он взял в руку один из двух мешочков с серебряными монетами, которые колдун спрятал на дне сундука.

— Нет. Чашу, — невольно буркнул Мирон, кинув мешочки с серебром обратно в сундук и захлопнул его. Он чуть отошел от сундука, вновь осматриваясь по сторонам.

— Чашу? — спросила Людмила, а сама открыла сундук и спросила. — А если Вам серебро не нужно, могу я его взять?

Обернувшись к монахине, Мирон усмехнулся.

— Первый раз вижу монахиню, которая до денег охоча!

— Колдун мертв, серебро ему ни к чему, — объяснила Людмила. — А я в монастырь копейки серебряные принесу, мать настоятельница довольна будет. Оклад золотой новый на икону Спасителя сделаем.

— Бери, — отмахнулся от нее Мирон и вновь начал шарить глазами по комнате, — И называй меня на ты. Я же не старик какой.

— А как выглядит, эта Ваша Чаша? — спросила Людмила и тут же поправилась. — Твоя Чаша? — Девушка достала мешочки с серебром и проворно спрятала серебряные копейки себе в потайной карман, который висел у нее на кожаном черном поясе. Она захлопнула сундук и подошла к столу с древними книгами. Взяв одну из них, она отметила, что почерк писца, выводивший строки, очень красивый. Она вновь подняла глаза на молодого человека и спросила. — Золотая она что ли? Чаша эта?

— Не знаю, врядли, — пожал плечами Мирон.

— Зачем тогда она тебе?

— Колдун по-хорошему отдавать ее не хотел. Видать и впрямь волшебная Чаша, раз бился насмерть. Говорят Чаша эта, может бессмертие подарить или еще что там сделать. Не знаю точно. Грааль какой-то, — добавил молодой человек, наклонившись под стол и осматривая столешню снизу.

— Чаша Грааля, которая может исполнить любое желание? — выпалила вдруг в воодушевлении девушка, которая пораженно уставилась на широкую спину Сабурова. Он выпрямился.

— Желание? Про желания не ведаю. А ты почем знаешь о Чаше? — поднял удивленно бровь молодой человек.

— Одна старица в нашем монастыре рассказывала об этой Чаше. Ее тамплиеры, рыцари – франки привезли на Русь уже давно и спрятали. Эту Чашу ты ищешь?

— Вроде оную, — буркнул Мирон, совершенно не желая говорить о Чаше с этой странной монашкой с яркими изумрудными глазами, которая смотрела на него теперь таким пронизывающим взором, что он смутился.

— И у колдуна была эта Чаша? — вымолвила она.

— Да. Мне велели добыть ее для одного человека, — уклончиво сказал Сабуров.

— И куда ты ее повезешь?

— Тому, кто приказал.

— И ты даже не загадаешь желание?

— О чем ты толкуешь, девица? — произнес Мирон, делая вид, что ему не интересны ее слова. Он отвернулся от нее, вновь осматриваясь. — Найду Чашу, а затем отвезу тебя в монастырь, пока с тобой еще чего не приключилось. Про Чашу не твои заботы.

Бросив искоса на девушку взгляд, он увидел, как ее взор чуть потух и она обиженно поджала губы. Отвернувшись от него, Людмила вновь начала рассматривать книги колдуна, лежащие на столе. Но, Мирон не чувствовал своей вины. Ибо, не собирался обсуждать свои дела с этой девицей. Он и так рассказал ей много лишнего.

— Только не ведаю, где искать, — пробубнил молодой человек сам себе под нос.

Вдруг Людмила тихо произнесла:

— Я голоса слышала в подземелье. Мне кажется, где-то здесь еще есть пленники.

— Неужели? — обернулся к ней Мирон. — И где же?

— Там за стеной, видимо из коридора.

— Призраки поди, тут полно их.

— Нет, голоса людей. Тихие. Слышала, когда на привязи сидела.

— Да. И где? Пойду, осмотрю здесь все, — сказал Сабуров.

— Я с тобой, — воскликнула девушка. Рядом с Сабуровым ей было как-то спокойнее и не так страшно.

5.2

Проворно выйдя из просторной каменной горницы колдуна, Мирон взял со стены горящий короткий факел и направился осматривать подземное жилище нечестивого. Все подземное хозяйство состояло из семи комнат, которые в основном были пустыми с малым количеством мебели и холодными. Одна была видимо спальней, ибо там была кровать, еще одна похожа на трапезную. Все комнаты были без окон, и производили впечатление неких склепов, ибо каменные стены не давали тепла. Людмила следовала за Сабуровым по пятам, боясь отстать. Достигнув самой дальней двери, Мирон толкнул ее и они вошли в просторное темное помещение. Скорее всего, это была большая кладовая, с разными припасами, которые находились в мешках и на деревянных полках. Оглядываясь и пытаясь разглядеть в куче припасов хоть что-то, молодые люди заслышали приглушенные голоса. Они слышались за еще одной дверью, которая была напротив входа, откуда они пришли. Переглянувшись, Мирон и Людмила быстро направились к двери. Едва открыв тяжелую деревянную дверь, они попали в просторную горницу с окнами – бойницами в потолке с натянутым паюсом, который едва пропускал дневной свет. У печи стояла старуха, которая что-то мешала в глиняном горшке, на лавке рядом сидел мальчик лет десяти. Грязный и обросший. В углу комнаты лысый горбун шил кожаный мешок толстой иглой.

Едва Мирон и Людмила появились на пороге горницы, все три пары глаз испуганно уставились на них.

— Ох, вы кто такие? — первая нашлась старуха, проскрежетав. На вид ей было лет семьдесят.

Людмила прямо с порога, указав на Сабурова, быстро протараторила о том, что Мирон убил колдуна и освободил ее.

— Я не видела тебя, девка, — вымолвила старуха.  — Или ты в темном месте в его келье сидела?

— Да, именно там, бабушка, — кивнула Людмила.

Все трое: старуха, мальчик и немой горбун, оказались пленниками колдуна, которые прислуживали ему. Он держал их в своем логове и не выпускал на свободу. Едва пленники осознали, что Сабуров покончил с колдуном и, теперь, они свободны, бабка просеменила к Мирону и, гладя его по руке, вымолвила: