Гарем для попаданки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 19

Вот тут я икнула. Детей я ещё не видела. Кстати, даже странно! В любом дворе, в любой избе должны быть дети. А тут нет. Зато есть детский дом.

— Прости, я не покажу тебе малышей, они сейчас, наверное, обедают. У меня их трое, — всё с той же гордостью добавила девушка. — Две девочки, две будущих ари! А у тебя?

— У меня? — я вдруг смутилась. — У меня нет детей.

— Будут. Ты же из Фегры? У покойной Виллар не было девочек, к её нескончаемому сожалению. Только два кяэрри. Поэтому и пришлось ловчему идти в ваш мир.

Эверли схватила меня второй рукой за пальцы и остановилась:

— Ты же расскажешь мне о своём мире?!

— Расскажу, — улыбнулась. — Где эта таверна? Я голодная.

Таверна оказалась неподалёку, хотя и в некотором отдалении от дома ари. Прежде чем последовать за ней, я оглянулась. Оба моих мальчика шли позади, в нескольких шагах. Это меня успокоило. Не хотелось бы оставаться в одиночестве с незнакомыми людьми…

Эверли подождала, пока её толстячок кяари распахнёт дверь, и вошла с таким видом, будто она была ясным солнышком, явившимся после сорока недель дождей. И в таверне её именно так и приняли: закланялись, едва не разбивая лбами пол, забегали, засуетились. Нас усадили за стол и даже не на лавки, а на стулья с подушечками! Тотчас появилась скатерть, а на ней, как на самобранке, возникли принесённые кубки, кувшины, толстые глиняные тарелки, корзинки с хлебом и фруктами. Кяари налил вина и отступил. Мои мальчики тоже остались стоять.

Потихоньку оглядевшись, я оценила убранство таверны. Открытый очаг, в котором на вертеле запекалась целая туша — то ли маленького бычка, то ли большого барана — испуская восхитительный аромат жаркого. Светильники на стенах почти не чадили. На балках под потолком висели здоровенные круги на цепях, а на них горели свечи. Гобелены в простенках, правда, требовали хорошей стирки…

Зато сервис оказался безупречным. Сначала нам принесли закуски — нарезанные ломтиками куски вареного мяса вперемежку с ломтиками сыра. Под эту нехитрую снедь Эверли потребовала:

— Ну же, рассказывай про свой мир! Хочу быть первой, кто услышит о нём!

— Даже не знаю, с чего начать, — я улыбнулась, покручивая кубок, чтобы увидеть в нём водоворот вина. — У нас всё по-другому. Совсем. Например, вместо волков — лошади.

— Лошади? Как это? — удивилась Эверли. — Как они выглядят?

— Это такие большие звери с копытами. У вас нет лошадей?

— Звери с копытами… Как коровы, что ли? Тайк! Какие такие звери есть с копытами?

Толстячок поклонился и подобострастно ответил:

— Свиньи, милостивая ари! И козы. Ещё олени в лесах водятся! У вас рога висят в парадном зале!

— Это всё не то, — отмахнулась я. — Лошади это… лошади!

— Хм-хм, хорошо! И вы на них ездите, так?

— Как вы на волках. Но уже не всегда. То есть, совсем почти не ездим.

— А на ком тогда?

— На машинах.

— А это что за зверь такой?

— Это не зверь, — улыбнулась я. — Это… механическая повозка.

— А кто её тянет?

— Никто. Внутри мотор, двигатель, и она сама едет. На бензине.

Глядя в непонимающие глаза Эверли, махнула рукой и легкомысленно добавила:

— На магии.

— А-а-а! — лицо девушки просветлело. — Ну, тогда всё понятно! Ах, как жалко, что у нас нет таких резервов магии! Я бы велела сделать себе такую повозку!

Ага, дорогуша. Сколько всего нужно, чтобы сделать механическую повозку… А главное — найти нефть, перегнать из неё бензин и прочее, и прочее. Уж лучше магия, это точно.

— Расскажи мне, в чём у вас ходят? Что носят женщины? — спросила Эверли, отправив в рот маленький кусочек сыра.

— Да практически всё. Юбки носят, штаны. Джинсы вот, очень удобно!

Я оглянулась на Тиля и Дайго, мне стало неловко от ощущения, что меня никто не понимает. Слово «джинсы» для здешних людей — просто набор рандомных букв. А для меня это — сетевой магазин в торговом центре, сотни тремпелей, в зажимах которых висят, ожидая своего часа, синие, голубые, серые, чёрные и даже белые штаны, которые когда-то были спецодеждой американских ковбоев, а теперь стали модным брендом. При слове джинсы я вспоминаю, как купила ту пару, которая мне так нравилась, так нравилась, но на неё не было денег, а потом на работе дали премию, и я сразу же побежала в магазин и купила себе штаны. Димка тогда, помню, ругался очень сильно и дулся на меня целую неделю, потому что хотел купить себе какой-то прибамбас для компа…

— Рай! Рай! Где ты опять спрятался, противный мальчишка!

Я вздрогнула, вынырнув из воспоминаний, и увидела, как хозяин таверны — наверное, хозяин, он выглядел таким, каким должен быть хозяин таверны — шлёпает тряпкой мальчишку в длинном заляпанном переднике, а тот молча закрывается руками и даже не пробует убежать. Эверли даже не повернулась, не заметила. А я спросила:

— За что он его?

— Кто? Кого? А, Ирген? Это его дело, за что лупить мальчишку.

— Мальчик его сын?

— Нет, мой.

Я взглянула на девушку, не понимая. Ей же лет двадцать? Как у неё может быть восьмилетний сын? Спросила:

— Прости, пожалуйста, а сколько тебе… Это неделикатно, конечно, но просто удовлетвори моё любопытство, пожалуйста. Сколько тебе лет?

— Двадцать восемь, а тебе?

Я оглядела её кукольное личико и, не веря, переспросила:

— Сколько? Я думала, максимум восемнадцать!

— Боюсь ошибиться, но тебе должно быть около сорока! — рассмеялась беззаботно Эверли и махнула рукой: — Ирген! Где же горячее?

Хозяин поклонился низко, попутно отвесив мальчику звонкую оплеуху, и побежал к очагу. А мне стало неприятно. Мало того, что обозвали сорокалетней тёткой, так ещё и над детьми издеваются! Нет, я не имею права возмущаться открыто! Я в чужом монастыре. Это чужой город, тут я не хозяйка. А хозяйка… Её сына бьют, а она даже не замечает…

Нет, я не могу молчать! Спросить-то можно?

— Эверли, а почему твой сын прислуживает в таверне? И почему хозяин его бьёт?

— Мальчишка глуп и нерасторопен, — ответила девушка равнодушно. — Работал бы хорошо — никто бы его пальцем не тронул. А он всё рисульки рисует… Ну, не повезло, родился не кяэрри. Что уж теперь…

Я оглянулась на мальчика, который уже тащил большой поднос с окороком, отдуваясь и пыхтя. Как раз вот такие у меня первоклашки… Детки мои! Характерные, весёлые, доверчивые… Как мне их не хватает.

Звон подноса заставил меня вздрогнуть и ахнуть.

Мальчик растянулся на полу во весь рост, а поднос и окорок валялись отдельно.

По ходу, кого-то сейчас не только тряпкой отшлёпают…

— Ушибся, малыш? — я вскочила и бросилась ему на помощь, отпихнув ногой окорок, весь в грязи и собачьей шерсти. Мальчик шуганулся от меня, со слезами на глазах, на коленях отполз к другому столу и съёжился под столешницей, размазывая сопли по лицу. Я тоже опустилась на колени и приблизилась к нему: — Нет, не бойся! Не бойся, пожалуйста! Никто тебя не будет бить, обещаю!

— Драгоценная ари, — зашептал Тиль, опустившись рядом со мной. — Вставайте! Негоже вам перед каким-то кяри…

— Отстань! — прошипела я, оттолкнув его руку. — Это ребёнок! Как не стыдно, честное слово!

— Анна, что ты делаешь? — услышала голос Эверли с лёгкой ноткой раздражения. — Вернись за стол, дорогая, сейчас Ирген самолично нам принесёт горячее, так ведь, Ирген? И примерно накажет этого криворукого!

Я медленно поднялась, проигнорировав Тиля, который хотел помочь, и повернулась к хозяйке города. Вцепиться бы сейчас ей в причёску, разлохматив гладко приглаженные светлые волосы, и кукольной мордочкой в стол, в стол! Это ж твой сын, сука! Забитый, запуганный… Если бы кто так издевался над пацаном в моём классе, я бы уже давно полицию вызвала! А тут…

Тут есть только один способ вызволить мальчика.

— Скажи, пожалуйста, сколько стоит этот кяри?

Ухмылка пробежала по губам Эверли, и она спросила, покачивая кубок в длинных тонких пальцах:

— А кто сказал, что он продаётся?