Только она (СИ) - Елена Спирина - Страница 40

— Ну, сколько можно? — послышался голос из столовой.

— Неймется им там. Ведьмы. — буркнула Галина и вновь улыбнулась мне. — Пойдем, провожу. На этих двух расфуфыренных внимания не обращай. И близко к сердцу слова не принимай. Яда в них больше, чем в гадюке.

— Я поняла, теть Галь.

Мы вошли в столовую, и нам на встречу поднялся Даня.

— Почему так долго? — спросила Анжела у Галины.

— Я подаю, когда все за столом. Адель еще не было.

— Я помогу. — Сказала я и направилась уже обратно в кухню, как меня остановил голос Полины Георгиевны.

— Деточка, у нас принято, чтоб подавали еду хозяевам служанки. Но если ты выбрала себе место, то, конечно, можешь нас обслужить.

Это были обидные слова, более того, задели бы гордость любого человека. Но… я служанкой и работала. По сути, до сих пор работаю. Я за свое время работы в хостеле такого наслушалась, что у дамы, что сейчас в мою сторону выразилась, уши бы отвалились.

И вот только я хотела ей чего-нибудь обидного сказать, пусть даже после этого мне придется уйти из этого дома, как меня опередил Даня.

— Я тоже помогу. И да, — повернулся он в сторону своей мачехи. — Этот дом такой же Ады, как и мой и отца, поэтому, как хозяйка она может не только ГАЛИНЕ, — выделил он имя женщины, — помогать, но и сама готовить, а то и заставить кого-то из тех, кто здесь проживает.

Закончив, он подтолкнул меня в спину в направлении кухни.

— И ты это позволишь? — возмутилась Полина Георгиевна за нашими спинами.

— Что? Ты о чем? — спросил дядя Саша.

— Твой сын нас ни во что не ставит. А ты молчишь, будто не слышишь.

— Поль, не начинай. Он никого не признает, кроме своей мамы и Ады. И спорить с ним не стоит, уж давно надо понять это. И на счет Ады, я тебе вчера все сказал. Она — моя ДОЧЬ.

— Сначала твой сын нами командует, а теперь еще какая-то пигалица…

— Следи за выражениями. — Предупредил Александр Сергеевич.

— А моя дочь?

— Что твоя дочь?

— Ты к ней такого участия не проявлял, как к своей Аде.

— Я и не должен. Мне, кажется, должно хватить того, что я вас обеспечиваю, полностью.

— Но ты лишил ее карманных денег.

— Ты даешь ей.

— Но мой лимит от этого становится меньше.

— Иди работать.

— Я? — взвизгнула Полина так, что Галина подскочила с тарелкой блинчиков, чуть не перевернув ее на пол.

— Ну, я же работаю.

— А ты попробуй свою ДОЧЬ заставить. — возмутилась женщина, когда мы входили с тарелками обратно в столовую.

— А я работаю. Тут, кстати, не далеко, в хостеле. Администратором на ресепшене.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- О, Господи, какой позор. — прикрыла глаза рукой дамочка.

— И почему я должна терпеть ее в доме? Чтоб на меня в универе показывали пальцем, что я живу в одном доме с… ней?!

Даня рядом фыркнул.

— На тебя пальцем же никто не показывал, когда ты официанткой работала.

— Ну, Данечка. Еще и комнату ей отдали ту.

— Даниил Александрович я для тебя. А комната эта ее. — ткнул в меня пальцем Шторминский.

Они еще долго припирались, обсуждали меня, дядя Саша с Даней пытались меня в чем-то оправдать, защитить и еще, Бог знает, что сделать, я перестала вслушиваться в их разговор. И когда на столе оказались все тарелки, что были приготовлены, а поставила еще два прибора.

— Теть Галь, сейчас приду.

Около дома в беседке сидел Егор.

— Доброе утро. Завтракал? — спросила я, наблюдая широкую улыбку водителя.

— Нет еще, так, кофе попил.

— А, пойдем тогда. Вместе завтракать. Только если не боишься быть оплеванным слюнями.

— Мы будем есть в компании бульдогов?

— Почти.

— Заинтриговала. Но я догадываюсь, про кого ты. — рассмеялся Егор.

— Адель, ты где? — вышел из дома Даня.

— Идем уже.

— На улице холодно, заболеть хочешь? — возмутился он, а я только глаза закатила.

В столовой продолжали что-то возмущенно говорить. Я зашла на кухню за Галиной и их с водителем тоже посадила за стол.

Описать словами вид Полины и Анжелы, когда они обратили на нас внимание, было трудно. Полина Георгиевна набрала в грудь побольше воздуха, и прежде, чем он оттуда вырвался бы с потоком грязных слов, ее перебил дядя Саша.

— Даже не вздумай. Не нравится, встань и уйди.

Мачеха Даниила, конечно, оскорбилась, однако, поднялась с гордо поднятой головой и ушла из столовой, не забыв прихватить свою дочурку, которая кинула обиженный взгляд на Даню.

— Наверное, нам не стоило… — начала Галина, но Александр Сергеевич, вновь не дал закончить.

— Галь, Егор, я вас знаю сто лет. И вы моя семья. Последнее время я… мне не хватало сил, чтоб обратить внимание на то, что происходит дома. Но с приходом Ады, я понимаю, что многое пропустил и прошу вас собираться за завтраком вместе с нами, за исключением своих выходных. Хотя и тогда можете приходить.

— Спасибо, дядь Саш. Я, наверное, не правильно поступила, нужно было спросить разрешения. — только сейчас до меня дошло, что жена и падчерица Шторминского не любят персонал этого дома, а я их нос к носу с ними посадила.

— Перестань, правильно сделала.

— Давайте есть, блинчики остывают, — вмешался Даня и, подхватив штук пять, скинул мне их на тарелку, смачно поливая малиновым сиропом.

— Я столько не съем.

— Ешь. А то твои кости на мне синяки оставляют. — высказался Даниил, а я так и застыла с открытым ртом, глядя на парня.

— Сын! — гаркнул Шторминский — старший. — Ты что говоришь?

— Что? Она меня своими локтями пинает, а они знаешь какие острые. А еще смотрю на нее, и хочется в карманы мелочи ей напихать.

— Зачем это? — спросил Егор недоуменно, жуя сочные сырники.

— А вдруг ветер по сильнее подует и ее сдует, там от силы килограмм десять в ней.

— Даниил! — возмутились мы с Галиной, а дядя Саша с сыном и водителем рассмеялись.

Завязался разговор за столом, однако, в нем не участвовала ни я, ни рядом сидящий бывший сводный брат. Я дулась и набивала блинчики за щеки, словно хомяк, Даня же, посматривал на меня и улыбался.

— Все равно все твои десять килограмм самые красивые на свете. — тихо прошептал он мне на ухо, почти касаясь губами мочки уха.

— Ты не выносим, — буркнула я и засунула еще один блин в рот.

Даниил

Мне все время казалось, что стоит проявить хоть немного эмоций, которые меня сейчас одолевают, и я выпрыгну из штанов от счастья. Адель была рядом. Я мог ее касаться… ну, почти. Она на меня обиделась и каждый раз стоило к ней приблизиться, огрызалась и надувала губы, отчего у меня сводило скулы от… от неприличных мыслей.

Ну, хоть разговаривать я с ней все же мог. Пусть, в основном говорил я, но видел, как она меня внимательно слушает. Моя девочка.

— Это третий магазин, ну, сколько можно? — пробухтела кроха, выходя из модного бутика.

— Не ной, еще зайдем в один.

Я искал ей платье, какое только, сам не знал. Ей подходило все. И все казалось слишком открытым, или слишком обтягивающим, или слишком коротким, или через чур прозрачным. Даже чехлы от платьев мне не нравились. Единственное, что я смог одобрить, это черные туфли на высоком каблуке и то, только потому, что Ада заартачилась и сказала, что либо берем эту пару, либо она никуда не идет.

Платье все же было выбрано в шестом по счету бутике, и, скрипя зубами, я одобрил наряд. Опять же, кроха возмутилась, да и время поджимало, уже перевалило за пять вечера, а у меня еще одна встреча назначена на сегодня.

— Ух, наконец-то! — выдохнула мелкая, садясь в машину. — Кушать хочу.

— Поехали, нас уже ждут.

— Кто? — спросила Ада.

— Сюрприз!

— Терпеть их не могу.

— Почему? — удивился я.

— Для каждого они разные. Я, например, убедилась в этом шесть лет назад.