Любви все гоблины покорны (СИ) - Краншевская Полина - Страница 16

Шаун вдруг перестал дергаться и в изумлении уставился на меня, будто впервые увидел.

— Что?

— Ты все слышал, — буркнул я и отвел взгляд, перестав его держать. Рассказывать о своем провале я не собирался.

— Ты просто форменный болван, — вынес вердикт бритоголовый и отошел в сторону. — Если ты оцениваешь женщин только по формам и размерам их тел, то ты никогда нэ найдешь своего счастья. Брина особенная, смелая, веселая и удивительно чуткая. Она…

Шаун пустился в пространные рассуждения о бессчетных достоинствах великолепной девы, а я сложил руки на груди, привалился к ближайшему дереву и хмыкнул:

— И давно ты по ней сохнешь?

Он замолчал на полуслове, опустил голову и, не глядя на меня, тихо спросил:

— Так заметно?

— Ну нэ могу сказать, что прям очень, — пожал плечами я. — Но после твоего сегодняшнего выступления у меня, например, сомнений нэ осталось. Нэ знаю, как у других.

Он вздохнул и тоже оперся спиной о ствол дерева.

— Я полюбил ее, как только впервые увидел. Помнишь, две луны назад она приехала со своим отцом на Коре в наше поселение? Задери меня койот! Она была пленительна и недостижима, словно самая яркая звезда на ночном небосклоне в степи! Никогда в жизни я нэ видел такой ловкой и красивой охотницы. С тех пор я ждал, когда она отсчитает свою двадцатую весну. Но чем дольше я надеялся, тем яснее осознавал, что зря. Брина смотрела только на тебя.

— Сам понимаешь, я тут ни при чем, — отозвался я, поражаясь тому, как поменялся его голос, став более мягким и рокочущим.

— Да ты вообще дальше своего носа никогда и нэ глядел, — вдруг расхохотался он. — Наградил же Варт всемогущий своим бесценным даром такого олуха!

— Полегче, — скрипнул зубами я, чувствуя глухое раздражение, рвущееся изнутри.

Но здоровяк лишь отмахнулся:

— Да что говорить? Вечно ты носился с изучением каких-то древних свитков, а на Брину нэ обращал внимания. Нэ понимаю, чего ты в них откопал? Тебе Создатель вручил силу десяти охотников, а ты штаны за чтением протираешь. Оставил бы ты это старейшинам, ни к чему молодому таким непотребством заниматься.

Он посмотрел на меня с таким осуждением, будто Олифан не тексты читал, а порнографией увлекался без устали.

— Сам знаю, что мне делать. Нэ лезь, — отрезал я и собрался уходить.

— Так что насчет Брины? — опять принялся за свое Шаун.

— Она нэ в моем вкусе. Если тебе так приспичило, сам ее и забирай.

Бритоголовый понурился и вздохнул.

— Она нэ согласится, если я предложу ей перейти в мой шатер.

— С чего ты взял? Уже спрашивал ее? — спросил я, с удивлением рассматривая скорбное лицо здоровенного мужика, который в этот момент больше всего напоминал моего школьного приятеля Славика в период его первой влюбленности в старшеклассницу Машку, на мой взгляд, ничем не примечательную.

Шаун провел широкой ладонью по лысому черепу и глухо выдавил:

— Она любит тебя, а меня вообще нэ замечает. Я нэ могу навязывать ей свои чувства, Брина должна выбрать сама.

Мда, с этими их традициями черт ногу сломит.

— Тогда сделай так, чтобы она выбрала тебя! — не выдержал я его нытья. — Подари что-нибудь, заставь посмотреть на тебя другими глазами, убей мамонта ради нее. Нэ знаю, чем еще можно поразить ее воображение.

— Кого убить? — опешил Шаун и вылупился на меня как на оживший труп своей давно почившей бабушки.

— Неважно, — буркнул я и пошел к скале. — Захочешь прибрать к рукам эту воинственную малышку, любого замочишь. Действуй. А то, если она еще раз вздумает на меня кинуться, я за себя нэ ручаюсь.

К счастью, он не потащился за мной, и я смог в одиночестве просидеть у расщелины до темноты. Из Святилища не доносилось ни звука, и как только начало смеркаться, мне пришлось вернуться в дом. До своей комнаты, где мы этим утром очнулись с блондинкой, я добрался без помех и тут же завалился спать.

Всю ночь мне снилась Алиса в самых откровенных позах, а я никак не мог дотронуться до нее. Она изгибалась, стонала, протягивала ко мне руки и будто нарочно дразнила меня, уговаривая подойти, но что-то не позволяло мне сделать ни шага, и я мучился от неудовлетворенного желания.

Утром проснулся с болезненным стояком, который никак не проходил. Проклиная всех и вся, я попытался думать о чем угодно, только не о манящем распаленном теле Алисы, но оно, как назло, стояло перед глазами и не давало покоя. Плюнув на все, я решил прибегнуть к самому простому способу унять возбуждение, но только направился в ванную, как в дверь постучали, и послышался голос Брины:

— Олифан, доброго утра! Открой, нужно поговорить.

Представив ее нахмуренную недовольную мной физиономию, я тут же почувствовал, как меня отпускает.

— Сейчас! — крикнул я и принялся натягивать штаны.

Открыв дверь, я впустил ее и сразу заметил, что она пялится на меня вовсе не с раздражением и обидой, а опять пускает слюни на мою мохнатую грудь и выпирающий пах.

— Что ты хотела? — со злостью процедил я, накидывая жилетку и надевая сапоги.

Она смутилась и покраснела.

— Я… Мне…

— Ну! — рявкнул я.

— Я хотела извиниться! — выпалила Брина и отвернулась. — Мне нэ следовало давить на тебя до посвящения в преемники вождя. Прости.

Я чуть не застонал от досады. Лучше уж пусть обижается, чем смотрит на меня как собачонка, стянувшая котлету с тарелки хозяина и застигнутая на горячем.

— Послушай, Брина, — начал я, стараясь подобрать подходящие слова, — тебе нужно понять одну вещь. Мы нэ можем быть вместе. Я нэ…

— Но почему?! — в отчаянии вскричала она и заломила свои мускулистые ручищи не хуже любой трепетной барышни. — Мы ведь созданы друг для друга!

— Нэ знаю, с чего ты взяла, — принялся увещевать ее я, — но это совершенно нэ соответствует действительности. Мне нравится другая, и я собираюсь…

— Что?! — заорала она так, что у меня в ушах зазвенело. — И ты посмеешь первым навязываться?! Это же несмываемый позор для охотника!

У меня в голове образовалась полная мешанина из того, что правильно у нас, и того, что приемлемо для анимов. Я уже с трудом соображал, что нужно сделать и сказать, чтобы она от меня отвязалась, поэтому просто подхватил упирающуюся девицу под руку и вытолкал из комнаты.

— Оставь меня в покое наконец! — гаркнул я и захлопнул дверь.

Приведя себя в порядок, я в самом паршивом расположении духа пошел в столовую. Но по дороге столкнулся с Алисой и обомлел от того, как она выглядела: девушка будто светилась изнутри, мечтательная улыбка блуждала по ее одухотворенному лицу, а глаза сияли, словно она получила радостную весть и теперь бесконечно счастлива. Она шла в окружении толпы таких же ушастых девчонок и звонко смеялась. Меня девушки не удостоили даже мимолетным взглядом, увлеченные своей беседой, и я почувствовал, что зверею. Я тут беспокоюсь за нее, а она развлекается!

— Плевать, — проскрежетал я и поспешил уйти из этой части дома.

Алиса

На следующее утро меня разбудил косой солнечный луч, настойчиво светивший в глаза. Я села, потянулась, сладко зевнула и огляделась. Отростки мирно покоились возле стебля с бутоном, будто и не обвивали меня вчера, и никаких тебе искр или свечения поблизости.

Сестры предупреждали, что я смогу выйти утром, значит, пора выбираться отсюда. Пройдясь до уже знакомого камня, я приложила ладонь и оказалась снаружи.

— Алиэ! — Провожавшие меня вчера девушки бросились навстречу и обступили, протягивая в мою сторону руки. — Как ты? Тебя долго не было. Другие невесты на рассвете уже покидали Святилище, а ты почти до завтрака задержалась.

— Хм-м, — промычала я и почувствовала неловкость. — Вроде как только проснулась — сразу вышла.

Они переглянулись с таким видом, словно я сообщила, что всю ночь распевала скабрезные частушки в Святилище.

— Как тебе удалось уснуть? — шепотом спросила Лорна, будто местное божество стояло за соседним кустом и могло ее услышать и покарать. — Другие девушки рассказывали, что всю ночь глаз не сомкнули от страха.