2024 - "Александр Чугункин" - Страница 55

Чем больше Олег вглядывался в эти отпечатки людских судеб, тем печальнее у него становилось на душе. «Господи, защити мою Фелицию…», «Здесь я провёл ночь на 19 июня 2015 года…», «Сегодня увели моего соседа слева. Покойся с миром, парень…». Были надписи и другие — более оптимистичные: «Никогда не забуду 5 января 2014 года — день, когда я был счастлив…» или «Поскорее бы перевели в Цитадель. Только оттуда видно Солнце…». Были и решительные: «Гореть вам всем в аду!», «В жопу Дорожного!», «Убивайте, сволочи, только рад буду. Чтоб вы подавились!» или даже «Имел я и Правительство, и Дорожного, и всех вас!». Были надписи и на других, самых разных языках: Олег узнал английские, немецкие, французские, испанские и даже арабские слова. Он с тяжёлым сердцем снова вышел в коридор. Боже, что же довелось пережить этим людям? Сколько же бедняг сидело в этой камере? А в других? Олег, озираясь, шёл всё дальше.

Тут и там лежали изуродованные трупы солдат и ещё каких-то людей в непонятной одежде. Олег прислушался: откуда-то из глубины доносились приглушённые выстрелы, лязганье, крики и шипение, и всё это сливалось в жутковатую музыку. Казалось, вся тюрьма была раздираема агонией. Олег с удивлением обнаружил, что все, абсолютно все камеры были пусты. Но куда же все подевались? Должны же тут быть заключённые? Среди трупов не было ни одного, похожего на заключённого. И что вообще происходит? Из глубин «Стара Проспект» доносилось всё больше странных звуков, пол вдруг начал мелко вибрировать. Олег, перехватив автомат, подёргал ручку больших дверей: заперто. Он подумал, что вряд ли из-за его вторжения стали бы эвакуировать весь сектор. Что-то тут случилось…

Торопливо ища выход, Олег рассеянно заглянул в одну из камер и понял, что нашёл его. В стене камеры зияла гигантская дыра, обрамлённая обломками, выгнутой арматурой и кусками штукатурки. Выглядело это так, будто стена была взорвана изнутри самой стены. Олег осторожно занёс ногу и пригнул голову, влезая в отверстие. Стена оказалась необыкновенно толстой — почти полтора метра в толщину, целый тоннель! Ну, хоть какой-то выход…

Олег чуть не споткнулся об труп солдата Правительства и нахмурился. Солдату сильно досталось: тело было словно порезано бензопилой, раны были выворочены, пол и стена над телом залиты кровью. Но пулевых отверстий Олег так и не рассмотрел — ни на стене, ни на теле. Странно… Очень странно, кто же тогда его так? Олег рассмотрел тело. Этот чуть отличался от обычных солдат: форма на нём была чёрно-синяя, а не чёрно-серая, на рукаве красовалась эмблема с названием тюрьмы. Может, это — заключённые? Если им удалось вырваться из своих камер, они вполне могли убить охранника. Огнестрельного оружия у них нет, вполне могли зарубить охранника, к примеру, пожарным багром. Тогда можно объяснить такие жуткие раны. Олег усмехнулся: не радовала его перспектива встречи с охваченными паникой и яростью заключёнными.

Выйдя из постового помещения, Олег вдруг услышал резкий писк, и пол вновь содрогнулся. Схватившись за автомат, Олег вжался в стену, и где-то за углом раздалась длинная пулемётная очередь, резкое шипение, и всё вновь стихло. Олег, готовый в любую секунду открыть огонь, осторожно выглянул за угол, на звук, и упёрся в решётку, загораживающую коридор. Прямо за ней стояла автоматическая турель. Всё в её проектировке и внешнем виде сквозило духом Правительства: косые углы, неправильные и несимметричные формы, холодный, немного бирюзовый металл, резкие линии, тонкий ствол и луч целеуказателя, блуждающий по плохо освещённому коридору. Внезапно пол снова загудел, и из огромного пролома в нём далеко перед турелью, подняв сноп штукатурной пыли и гремя гравием, вылез шипящий муравьиный лев. Турель снова тревожно запищала и, прежде чем насекомое успело ринуться в сторону, изрешетила его пулями.

Олег осторожно вышел из-за угла. Механизм турели, похоже, не позволял ей поворачивать ствол назад, так что Олег о своей жизни сейчас не беспокоился. Беспокоило его другое. Так вот, значит, что случилось… Муравьиные львы. Олег покачал головой: и как это он раньше не догадался? «Стара Проспект» стоял на самом побережье — очень неудобное место, учитывая, что оно прямо-таки кишит гигантскими насекомыми. Поэтому вся тюрьма по периметру защищена вибрационными устройствами. А ведь он, прорываясь сюда, отключил три из них. Олег даже не знал, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, атака муравьиных львов была ему на руку — она может отвлечь внимание охранных войск тюрьмы. А вот с другой стороны… Это была катастрофа. Эти твари сметают всех и вся на своём пути. Что, если они доберутся и до Рамзеса с Гоцман? Олег нахмурился. Надо было поторопиться.

Поднявшись на второй этаж, в коридоре с маркировкой «А5» Олег наблюдал ту же картину. Прямо у него на глазах из огромных дыр в стенах и полу, края которых были словно оплавлены какой-то кислотой, лезли, гремя конечностями, муравьиные львы, и выставленные везде турели кромсали их ураганным огнём. Олег наблюдал за этой сценой, находясь за решёткой, перегораживающей коридор, когда один из муравьиных львов всё-таки сумел подбежать к турели и взмахом передних ног опрокинуть её. Механизм пулемёта издал аварийный сигнал, ствол выпустил контрольные десять выстрелов в пол, и турель затихла. Олег отпрянул назад, когда огромное насекомое рванулось к решётке. Но муравьиный лев и не думал нападать. Он лишь осматривал этого человека, от которого исходил запах мирмидонта — вождя. Олег, усмехнувшись, покачал головой: всё-таки ферроподы — полезная вещь!

Олег шёл по «Стара Проспект», осторожно обводя автоматом все коридоры и углы, и повсюду под гулкую музыку войны шли бои. Но Олега пугало другое. Это была война турелей и муравьиных львов. А где же люди? Хотя бы охрана тюрьмы, надзиратели? Солдаты, в конце концов… Олег зашёл в ещё одну комендантскую комнату, но и там нашёл лишь растерзанный труп охранника в противогазе, опрокинутые шкафы и стулья. Теперь у Олега уже и не возникало мысли об озлобленных заключённых. Именно такие раны оставляли на теле муравьиные львы.

Здесь нашлось то, что несказанно обрадовало инженера — зарядная станция Правительства. Осмотрительно проверив отсутствие засады, Олег воткнул вилку зарядника в гнездо костюма, и зарядка началась. Но вдруг какое-то мелькание отвлекло его взгляд от индикатора зарядки — это был настенный монитор камер видеонаблюдения. На нём по тёмному коридору мчалась орда муравьиных львов, мчалась, яростно кидаясь на отчаянно отстреливающихся от них солдат и охранников.

Он прошёл мимо ещё одного ряда камер, затем пошли душевые и туалеты, затем — маленькие комнатки, очень похожие на те, что он видел на вокзале: внутри стояли обитые дерматином окровавленные кресла с ремешками на спинке и подлокотниках. Неужели все эти зверства были узаконены? Олегу становилось больно за всех людей, когда он осознавал это.

По гудящему и мелко трясущемуся полу он шёл и шёл вперёд — на звуки перестрелок. Но людей всё не было, лишь — оставленные во множестве турели, неустанно отстреливающие всё, что движется. Внезапная атака «быстрых» хедкрабов немного встряхнула Олега — он ещё раз понял, что тут ни на секунду нельзя расслабляться. Последнего хедкраба он застрелил, когда тот был уже в прыжке и его острые зубы мелькнули перед глазами. Хедкраб отлетел назад, обдав голову Олега омерзительной жёлтой слизью. Недовольно сморщившись, Олег протёр часы ладонью. «Как я до сих пор умудрился не потерять их?» — с улыбкой подумал он.

Спустившись по развороченной лестнице на этаж ниже к новому ряду камер, Олег прошёл служебными коридорами в глубь тюрьмы и вскоре оказался в тупике — на невысоком балкончике над просторным залом. Зал, выложенный грязным белым кафелем, служил, похоже, ещё одной большой душевой. В любом случае, Олег понял, что идти нужно через него — из балкончика другого выхода не было. Он спрыгнул вниз — благо, высота была небольшой. Оглядевшись, он направился к дверям, но внезапный нарастающий гул резко остановил его. Звуки стрельбы становились всё громче, пол трясся всё сильнее. Олег приготовился: похоже, он, наконец, встретится с людьми… Но то, что произошло в следующую секунду, надолго отбило у него охоту к каким-либо встречам.