Ты теперь мой враг (СИ) - Тесса Тиана - Страница 8

Бронский качает головой, снова игнорируя мои вопросы:

— У тебя обострённое чувство справедливости, Лика. Вот скажи, почему тебе всегда нужно докопаться до истоков?

— Потому что страдают близкие мне люди. Невиновные.

— Если так беспокоишься, взяла бы этих невиновных и уехала подальше, — снова возвращается к своим рекомендациям. Он так просто об этом говорит, словно это нечто обыденное. — Поверь мне, это многим облегчило бы жизнь. — Он делает паузу, вдруг меняясь в лице. — Просто поверь мне, ты же умеешь.

Я отгоняю его намеки, не время предаваться воспоминаниям.

— Но так не должно быть, Демид. Глеба избили! Ему угрожали! Это по-твоему нормально?

Бронский лишь губы в улыбке растягивает, хотя я и замечаю, что он буквально дёргается при упоминании Астахова. Любить его Демиду не за что, поэтому нет ничего удивительного, что в его интонации появляются ноты злорадства:

— Не думала, что твой любовник это заслужил?

— Никто не заслуживает подобного. Ни я, ни те, кто меня окружает. Не хочешь говорить… — останавливаюсь, тяжело дыша, Бронский прищуривается, угрожать ему не самая лучшая идея, да у меня и рычагов нет. Но я очень надеюсь на правосудие — какие бы чувства у меня не были к этому человеку, страдают невиновные люди.

— Продолжай, — ухмылка с лица Демида исчезает, взгляд снова темнеет, но ему меня не напугать.

— Я узнаю правду другим способом, — говорю и резко отворачиваюсь к двери.

Нечего мне здесь больше делать. Больно осознавать, что то, до чего я могу докопаться, мне совсем не понравится, но выхода просто нет. Уехать из города я могу, но Глеб останется. И где уверенность, что от него отстанут?

Не успеваю выйти, лишь берусь за ручку двери, когда Бронский внезапно оказывается у меня за спиной, и явно не для того, чтобы пожелать удачи.

— Не лезь в это, поняла?! — практически оглушает своим рыком Демид. Кажется, даже стены содрогаются, всё ещё возвращая какое-то время эхо. Он в один миг разворачивает меня спиной к двери, нависает. — Не смей. А ещё лучше про Глеба своего забудь, — говорит он зло.

Я дышу часто-часто, распахнув глаза, совершенно не ожидая увидеть его так близко, зрачки Демида расширены, отчего глаза кажутся почти чёрными, Бронский буквально впивается в меня мрачным взглядом, и внутри появляется стягивающее тоской чувство, губы Демида приоткрыты, они близко, я невольно свои сжимаю.

Нельзя. Даже думать, не то, что смотреть.

— Черт, — цедит он сквозь зубы.

Бьет по стене обеими ладонями, совсем рядом.

— Уходи, Лика. Убирайся сейчас же. Убирайся!

Резко отстраняется, отталкиваясь от стены, сжимает зубы, скулы напряжены, дыхание тяжелое, он не просто злится, он разъярён, и теперь у меня нет ни малейшего желания мешкать.

Я действительно буквально выбегаю. Не помню, как проношусь мимо Арины, и это даже к лучшему, удивленный охранник, кажется, любезно прощается, а я несусь к машине и только внутри, уже захлопнув дверь, понимаю, как дрожат мои руки. Прикладываю ладони к щекам, глубоко вдыхаю и выдыхаю.

Это было сложнее, чем я думала, и ещё неплохо держалась. Вот только то, как отчаянно прогоняет меня Демид, напротив, заставляет задуматься ещё кое о чем.

Я срываюсь с места и какое-то время просто лавирую среди потока машин, никуда конкретно не держа путь. Не вижу, что проносится мимо, лишь слежу за дорогой, игнорируя размытый боковой фон. Теперь у меня две версии.

Первая: Демид злится, что я не слушаюсь, это очевидно. И он творит настоящий беспредел. Вторая дополняет первую, с тем лишь исключением, что если всё это и его рук дело, то есть что-то ещё, что знать я не должна. Именно поэтому из города он меня выпроваживает. И вряд ли это из-за великих чувств ко мне, не будь я в этом уверена, приняла бы желаемое за действительное — будто им движет ревность. Хотя ещё раз поквитаться с обидчиком он не прочь и даже не отрицает этого.

При это он ещё и намекает, чтобы мы разошлись. Бронский и мои сомнения про Ирину не опроверг. Получается, он действительно выживает меня из города зверским способом.

Вот только зачем и что конкретно скрывает — пока что вопрос.

Замечая, что оказываюсь в части города, которую практически стороной обычно объезжаю, резко сворачиваю на парковку у небольшого сквера. Оглядываюсь и, устало откидываясь на спинку сидения, закрываю глаза.

А ведь когда-то я доверяла этому человеку больше всего на свете. На тёмном экране века начинают бежать картинки, одна за одной, воспоминания слишком ярко врываются в мой маленький мир, который я окружила высоким забором и для верности натянула колючую проволоку.

Чтобы не впускать, не позволять, чтобы не допускать прошлое к настоящему. Но всё это оказывается сейчас бессильным — я погружаюсь в воспоминания невольно, потому что просто устала держать оборону.

Хотя бы наедине с собой, мне нужно заново это прожить.

И попытаться отпустить.

Летнее солнце слепит так ярко, что я зажмуриваюсь, приставляя ладонь ко лбу. Продолжаю щуриться, оглядываясь в поиске маршрутки, но дорога в этой части города по обыкновению пустынна, лишь редкие машины проезжают мимо, и я принимаю решение идти пешком. Изнуряющий зной ещё только подступает, и если успеть до обеда, то есть шанс не свихнуться от жары. К тому же временами спасают порывы небольшого ветра.

Прорвемся — решаю я и вставляю наушники в уши. На такси раскошеливаться не время — я коплю на более важное.

Путь лежит к мосту, и под биты известных исполнителей, миную участок набережной, а затем поднимаюсь по достаточно крутым ступеням новой лестницы, эту её часть только отстроили; хоть выглядит она эффектно, но её крутизна слишком коварна. Споткнувшись о ступеньку, я подворачиваю ногу — боль пронзает так неожиданно, что к чёрту летит мой телефон, который держу в руках.

Выпавшие наушники, путаются, повисают на руке, а вот мобильному устройству везёт меньше.

Я его только недавно приобрела, с рук, не новый, прошлый однажды отказался включаться, а этот меня здорово выручил. Беспомощно оглядываюсь, наблюдая, как он, издавая обрывающие последние надежды звуки, отталкивается от ступеней и лишь ускоряется, и только достигнув нижнего пролёта, плашмя, с треском, останавливается.

Отчаянно ругаюсь вслух — сегодня не мой день. Теперь я просто устало сажусь на ступеньки и пялюсь на утрату, что лежит у подножья лестницы. А потом замираю.

Сначала вижу мужскую ладонь, берущую разбитый телефон, перевожу взгляд на сильные руки, затем на плечи, и почему-то заранее смущаюсь, поднимая взгляд на глаза незнакомца.

Но теперь отвести свой не могу. Мужчина так эффектно выглядит, что даже наблюдая за ним сверху, ощущается его превосходство: тёмные глаза, они отсюда кажутся даже чёрными, тёмные волосы, лёгкая щетина, белое поло очень выгодно подчёркивает подтянутую фигуру и чертовски привлекательно оттеняет ровный загар.

Возможно, незнакомец только что вернулся с какого-нибудь известного курорта, он вообще словно из другого мира. Можно было бы сказать, что он сошёл с обложки глянцевого журнала, но чувствую, это не так. Внешность мужчины нестандартна, но всё же привлекает несомненно.

В его большой ладони мой телефон кажется чем-то неуместным, обращаю внимание на дорогие часы, и становится неуютно, хотя с чего бы. Это просто прохожий, мне нет дела до разницы в наших статусах, он сейчас отравится по своим делам, и мы больше никогда не увидимся.

Мужчина поднимается по ступенькам медленно, а я все это время даже не двигаюсь, так и сижу, не в силах отвести взгляд. Оказавшись совсем близко, незнакомец присаживается передо мной на корточки, тут же в ноздри ударяет аромат его парфюма — он мне нравится. Дразнящий, дерзкий, я не знаю ничего о мужчине, но это сочетание ему явно подходит.