Чайлдфри (СИ) - Тоцка Тала - Страница 35

 — Услышьте меня, Павел! Я не хочу выходить замуж за Александра Арсентьевича, — оборвала его Катя, ее голос дрожал от возмущения,  — у меня есть любимый мужчина, он сделал мне предложение. А насчет анализа ДНК я подумаю, перезвоните мне завтра после двух.

 — Все же, я настоятельно рекомендовал бы вам еще раз все взвесить и согласиться на предложение Александра Арсентьевича. Он волнуется за вас, Катя,  — юрист снова изображал своего в доску парня, — как только вы зарегистрируете брак и подпишете договор, вы с детьми улетите в Испанию, у Александра там дом, он хочет обезопасить вас, вы совершенно напрасно упираетесь. Прошу вас еще раз хорошенько подумать.

 — Всего доброго, Павел,  — она кивнула на прощание и быстрым шагом направилась к выходу.

Боковым зрением заметила того самого мужчину, который вытащил ее из-под колес автомобиля, он шел следом и даже не пытался прятаться. Не успела войти в здание бизнес-центра, как оттуда выскочил Аверин и схватил ее в охапку.

 — Катя, с тобой все в порядке? Ты не ушиблась?

Она бросила быстрый взгляд через плечо на соглядатая, но тот будто в воздухе растаял, а ведь всю дорогу разве что в спину не дышал.

 — Все в порядке, Клим, почему ты спрашиваешь?

 — Тебя чуть не сбила машина, — Аверин выглядел не просто обеспокоенным, он был не на шутку испуган. Его черные глаза казались сейчас настоящей бездной,  — и ты говоришь, что все в порядке?

 — Откуда ты знаешь?

 — Катя, половина офиса видела, у нас окна на эту сторону выходят!

 — Пойдем, — она потянула его за рукав, — тем более незачем здесь торчать. И обеденный перерыв закончился.

Но когд створки лифта распахнулись, она увидела, что тот доставил их не в офис, а на самый последний этаж. Там под стеклянным куполом располагался ресторан, где один ужин вполне мог обойтись в половину зарплаты менеджера среднего звена.

 — Ты наверняка не успела пообедать, Катя,  — он чуть ли не силой усадил ее за столик.

 — Я не хочу есть, Клим!

Это была сущая правда, вряд ли она сейчас смогла бы заставить себя проглотить хоть кусочек.

 — Что с тобой, Катя? Что… что он тебе сказал?

 — Он сделал мне предложение. Фиктивный брак. Уехать с ним и увезти детей в Испанию,  — она вглядывалась в лицо Аверина, надеясь там найти гнев и возмущение, и с ужасающей ясностью не находила.

 — И что ты решила?

Он спрашивал с таким же непроницаемым видом, но по поджатым губам Катя понимала, что он предельно напряжен, и чтобы заштормило, достаточно одного неосторожного слова или жеста. Но молчать она тоже не могла.

 — Я отказалась, Клим.

Он надолго замолчал, лишь стиснул челюсти так, что на скулах желваки заходили. А она смотрела на его красивые губы, сжатые в тонкую линию, и искала в себе смелость спросить, означает ли его молчание то, что он только что взял обратно все обещания и предложение выйти замуж тоже. Зря искала, смелости и капли не было, зато все без слов отражалось в его потухших глазах, и Катя, как бы ей не хотелось, не могла его винить в нежелании тащить на себе такой неподъемный груз.

 — Это… Это был бы выход, Катя,  — наконец-то заговорил Аверин, и Катя выдохнула чуть ли не с облегчением. Ей казалось, та оглушающая тишина ее просто раздавит. Зато честно.

 — Клим,  — она несмело протянула руку и прикоснулась к пальцам Аверина,  — я все понимаю, не переживай, ты ведь ничем мне не обязан. Но я отказалась не только потому что,  — спохватилась и вовремя проглотила готовые вырваться наружу слова о его недавнем предложении, о котором он наверняка уже сто раз пожалел, — потому что люблю тебя. Я не верю этому Александру, ни одному его слову не верю.

 — Нет, Катя, не понимаешь,  — Клим выдернул руку и схватил ее за запястье,  — ты просто не представляешь, насколько все серьезно. И я ничего не смог сделать.

«Ты мог бы на мне жениться, Клим, и мы могли бы уехать…» Катя была рада, что не сказала это вслух, какое она имеет право упрекать его в малодушии?

 — Тебе больше не придется ничего делать, Клим, я все продумала. У меня есть приятельница, она журналист нашего местного телевидения. Я ей позвоню и попрошу о помощи, уверена, если вынести эту историю на всеобщее обсуждение, Подкользины уже не смогут действовать так нагло и бесцеремонно. Я пойду, у меня много работы, Клим, я по-прежнему не могу себе позволить потерять свою зарплату,  — она встала и пошла к выходу.

 — Катя,  —  догнал и развернул за плечи,  — эта машина появилась не просто так, тебя хотят вывести из игры.

 — Я знаю. И то, что ко мне приставлен телохранитель, тоже знаю, мне очень подробно рассказал юрист. А теперь приведи хоть один довод, что все это не может быть делом рук Александра. Запугать, заставить подписать бумаги, получить разрешение на тест ДНК, усыновить детей, а потом исчезнуть с ними в неизвестном направлении? Молчишь? Правильно, потому что глупо это отрицать. Прости, мне нужно идти, — высвободилась из его рук и направилась к лифту, до последнего надеясь, что Клим ее догонит.

В офис она пришла сама, Аверин появился значительно позже, и во взгляде, брошенном на Катю, отражалась такая боль, что она физически ее ощутила, и даже согнулась, как от удара. Некоторое время еще на что-то надеялась, но когда Аверин со всеми попрощался и покинул офис, последняя надежда улетела в распахнутое окно бабочкой-однодневкой.

Звонок домофона полоснул по нервам, вспоров тишину пулеметной очередью. Катя посмотрела на часы — начало первого ночи, на ум тут же первым пришел Аверин. Точно он, если только никто не перепутал квартиры в четверть первого, или никто из соседей среди ночи не оказался без ключей, или... Конечно, она не спала, ждала Клима и когда снимала трубку, отчаянно желала услышать знакомый голос, в то же время страшась его услышать.

— Кто?

— Это я, открой… — послышалось отрывистое. Катя распахнула дверь и замерла, он ввалился, тяжело дыша, непохожий на себя, взъерошенный, будто наэлектризованный. Легкий, едва уловимый запах алкоголя смешивался с таким же легким сигаретным запахом.

— Клим, ты что, пешком шел?

— Пешком. Байк оставил на проспекте, он там заглох, а сам к тебе.

— Ты запыхался…

— Я спешил, Катенька, — обхватил и сдавил с такой силой, будто задался целью выжать из нее весь воздух. Зарылся в волосы и прошептал сипло: — Не могу без тебя…

Это была самая странная ночь за все время их отношений. Впервые Клим не думал о ней, а брал себе все, остервенело выжимал без остатка, с трудом балансируя на тонкой грани, чтобы окончательно не рухнуть в черную дыру одержимости. Кате оставалось только подчиниться, да ее и не спрашивали, она ввинчивала пальцы в рельефные мышцы спины, потому что сегодня они были просто каменными. И сам Аверин казался ей мощной скалой, нависающей, вминающей, впечатывающей, она пыталась оттолкнуть его руки, сдавливающие ребра до пронзительной боли.

— Клим, ты меня задушишь!

Он отпускал и покаянно шептал, не отрываясь от нее губами:

— Прости, прости, моя девочка, моя маленькая, моя…

А потом все начиналось сначала. Она не уснула, просто провалилась в забытье, обессиленная и изможденная, но проспала недолго. Не проснулась, очнулась, гадая, был это сон или обморок, и увидела, что Клим не спит, подпер голову согнутой в локте рукой и смотрит на нее. Слабый свет ночника отбрасывал тень, от этого его лицо казалось темным пятном, лишь глаза блестели словно два озера, полные черной воды.

— Почему ты не спишь? — прошептала, прикоснувшись к щеке, проведя указательным пальцем по контуру губ. Красивые губы. Идеальные.

— Смотрю, наглядеться не могу. Красивая моя девочка… Я же не спать пришел, Катя, — и впился губами с тем же остервенением, а она чуть не закричала. Потому что ей вдруг отчетливо показалось, что он… прощается.

Иначе Катя не могла объяснить эти изнуряющие ласки, исступленные то ли поцелуи, то ли укусы, то ли метки. Снова полусон-полуобморок, а когда открыла глаза, Клима рядом не было. Вскочила, кинулась в кухню и напоролась на Аверина, прикуривающего от зажженной конфорки.