Хранитель вод - Мартин Чарльз - Страница 11

Весь мир кажется прекрасным и добрым.

Мой шафер тоже встает. Покачнувшись (он начал еще с утра), он хватается за спинку стула. В руке у него бокал. Он очень счастлив за нас и хочет выпить, чтобы у нас все было так, как нам хочется. А еще у него есть для нас подарок. Ему стоило большого труда его приготовить, но еще труднее было дождаться подходящего момента, чтобы вручить…

Разговоры в зале стихают. Под взглядами всех гостей я вскрываю пухлый конверт. Жена берет меня под руку и с интересом глядит поверх моего плеча.

Даже во сне я знаю, что вот-вот проснусь. Я не хочу! Я изо всех сил стараюсь не просыпаться, но все тщетно. Я так ни разу и не потанцевал с ней – ни во сне, ни наяву. Никогда.

Я просыпаюсь в поту. Зубы стучат. Сердце бьется в груди как сумасшедшее. Широко открытый рот жадно втягивает воздух.

Господи, как же я ненавижу этот сон!

В то утро я наскоро ополоснул лицо и как раз кипятил воду для кофе, когда зазвонил мой мобильный телефон. Мне не нужно было смотреть на экран, чтобы догадаться, кто звонит. Она получила мое электронное письмо. Когда я ответил, она заплакала, но все же сумела выдавить:

– Привет… Как дела?

– Нормально. Стараюсь смотреть на вещи с оптимизмом, хотя с каждым днем это дается мне все труднее.

Она нервно рассмеялась, давая выход напряжению. Я поспешил перехватить инициативу.

– А ты как? Как Нью-Йорк?

Она громко шмыгнула носом, зашуршала газета.

– Я не представляла, что может быть так больно, хотя ты знаешь – я всякого навидалась. – Она высморкалась. – Ты действительно собираешься сделать то, о чем написал?

– Я обещал ему.

– А Мари?

Я прислонился к стене. Мой взгляд сам собой упал на темно-красную урну на кухонном столе.

– Не все сразу.

– Хочешь, я прилечу к тебе? Ты же знаешь, я сделаю для тебя все, что ты захочешь.

– Тебе здесь будет трудно, ты же городская девочка… – Я старался говорить как можно мягче. – Как ты сможешь обойтись без электричества, без Интернета, без «Старбакса»?.. Да здесь ты за три дня с ума сойдешь!

Она снова засмеялась. Выдохнула. Как мне показалось, с облегчением.

– Не волнуйся, я как-нибудь и один справлюсь.

– Сколько времени тебя не будет?

На этот вопрос ответа у меня не было.

– Трудно сказать. Неделю. Месяц. – Я потер глаза. – Не знаю.

– В прошлый раз ты уезжал почти на год. – Она попыталась засмеяться. – Не вынуждай меня приезжать и разыскивать тебя.

– У тебя это неплохо получается. – Я невольно вспомнил нашу встречу в баре. – Но, боюсь, на этот раз задачка будет потруднее.

– Однажды я тебя все-таки нашла, – не отступала она.

– Верно. – Я рассмеялся. – Но, откровенно сказать, я думаю, что тогда тебе просто повезло.

Я почувствовал, что она улыбается, потом услышал, как она закуривает. Похоже, она подумала о чем-то, о чем не удосужилась мне сказать.

– Мне кажется, в тот раз дело было не в везении, а в любви.

– Сильно сказано. – Я улыбнулся. – Особенно для женщины, которая решила навсегда завязать с мужчинами.

Она засмеялась.

– Мерф…

– Что?

– Некролог… – Она немного помолчала. – Это прекрасно! Я никогда… Она была бы очень… – Она не договорила. Я терпеливо ждал.

– …В общем, мне хотелось бы… – Она снова всхлипнула, но справилась с собой. – Спасибо тебе огромное. Если бы не ты, я бы никогда не узнала ни его, ни ее. Дэвид стал для меня отцом, которого у меня никогда не было. Он научил меня, каким должен быть настоящий мужчина. Благодаря ему я узнала, каково это – быть любимой таким человеком. – Она помолчала. – Возможно, именно по этой причине мне так трудно найти кого-то, кто мог бы сравниться с Дэвидом. Он установил планку слишком высоко, до нее не каждый способен дотянуться.

– Бог разбил форму, по которой Он его отливал. Других таких не было и не будет.

Некоторое время она боролась с рыданиями, потом снова заговорила:

– Что касается Мари… Я хотела бы быть такой, как она.

Мне нечего было сказать. Темно-красная урна молча смотрела на меня со стола.

– Ты вернешься?

Чайник на плите засвистел. Вода была готова.

– Извини, мне, кажется, пора.

– Мерф…

Я знал, что за этим последует. Еще одна попытка. Она просто обязана была сделать все, что могла.

– Что?

– Ты уверен, что непременно должен… В конце концов, вовсе не обязательно…

Я посмотрел в окно на свою лодку, потом перевел взгляд на океан – на все те десятки и сотни миль, которые лежали передо мной. Снова посмотрел на «Китобоя».

– Я обещал. – Я немного помолчал. – И потом, я перед ним в неоплатном долгу. – Слезы выступили у меня на глазах, но я смахнул их рукой.

Она вздохнула.

– Да, ты всегда держишь слово.

– Стараюсь.

– Это он научил тебя этому. Тебя и всех нас.

– Да, конечно. Ну ладно, до встречи. Береги себя.

Разговор взволновал меня сильнее, чем я ожидал. Он окончательно убедил меня в том, что я знал и раньше: я должен перерезать все нити, связывающие меня с прошлым. Если я этого не сделаю, мне не добраться и до Дайтоны, не говоря уже о южной оконечности Флориды. Мне никогда не исполнить свой долг, если я буду постоянно оглядываться назад. Когда же я его исполню, я должен буду вернуться, потому что здесь меня будет ждать Мари.

Пейзаж за лобовым стеклом может причинить страдания и когда он удаляется, и когда приближается. Боль подстерегала меня там, куда я направлялся. Боль оставалась ждать меня здесь, но выбирать не приходилось.

На экране мобильника появилась надпись: «Вызов завершен». Я посмотрел на нее, потом вышел из дома, сделал несколько шагов к побережью и швырнул телефон, словно камешек, параллельно поверхности воды. Телефон коснулся ее четыре раза – не самый лучший результат, – потом зарылся в волну и пропал навсегда.

Кончено.

Все утро я обходил свой остров. Здесь мне приходится заботиться о двух сотнях апельсиновых деревьев. Я подкормил каждое и заодно проверил, исправна ли система автополива. За несколько лет я проложил через остров много миль резиновых и пластиковых шлангов, чтобы подвести пресную воду к корням (этому меня тоже научил Дэвид). Сколько мне придется отсутствовать, я не знал, поэтому мне хотелось оставить систему в полном порядке. Амбар, в котором жил, я запер, но двери часовни закрывать не стал. Я вообще никогда их не запирал. Мы с Дэвидом потратили немало часов и пролили немало пота, восстанавливая часовню после ураганов, но я никогда не считал ее своей. Кто может владеть церковью? Если человеку необходимо укрытие, убежище, он должен иметь возможность войти – и кто я такой, чтобы ему мешать? Единственное, что я сделал, это прикрепил к дверям записку следующего содержания:

«Если вам нужен священник, то он недавно умер. Если бы он был здесь, он сказал бы вам, что вернулся домой. Подробности можно прочесть в некрологе. Если вам нужен Бог – поговорите с ним сами. Думаю, священнику это пришлось бы по душе. Больше того, именно этого он хотел бы от вас больше всего. Ради этого он прожил свою жизнь. Дверь не заперта – просто поверните ручку и войдите!»

Наконец все было готово. Я вышел на берег, поднялся на причал и шагнул в лодку.

Впрочем, запускать двигатель я не торопился. Довольно долго я стоял и смотрел на лениво накатывающие на песок волны. Здесь мы с Мари полюбили друг друга. В этих самых водах, которые сейчас едва доходили мне до колена. Тогда мы были детьми. Мы дружили и обменивались секретами. Мы росли друг у друга на глазах, превращаясь из детей в мужчину и женщину. Потом была та вечеринка, темнота, коварное течение, которое унесло ее во мрак. Ее искали, но не там, где следовало, и только я догадался, что Мари унесло в открытое море. Мне посчастливилось найти ее и привезти обратно на берег. Именно здесь, трепещущие и полные надежды, мы рука об руку вошли в воду, где нас захлестнула любовь. Мне, во всяком случае, хочется верить, что Мари чувствовала то же, что и я. Прилив чувства, могучую волну, которая способна погубить или подарить блаженство. Мы нырнули на самое дно, где вода была чистой, как слеза, а потом вернулись на берег, где луна и тепло костра согрели наши озябшие тела. В последующие недели мы подолгу бродили вдоль берега, собирая ракушки и ища друг друга, – два сердца, которые, позабыв обо всем остальном мире, тянулись одно к другому и мечтали, чтобы прилив больше никогда не повторялся.