Воины Хаоса наводят порядок (книга I) (СИ) - Ульянов Сергей "Контра" - Страница 3

А теперь опытные специалисты были в некотором затруднении.

– Мы рискуем последним здоровьем, особенно я, лезем в эти чащобы, рубимся с одержимыми, от кабанов бегаем, штурмуем бездарно отремонтированные укрепления – и зачем? Всё напрасно, вотще! – разорялся тем временем Батлер. – Лифт мне в шахту! Вот действительно, будь с нами Изваров, такой лажи бы не было…

– Батлер, никто уже не говорит «лажа», сейчас принято говорить «оказия»! – не удержалась въедливая Наумбия.

– Я безграмотный гном, этих ваших словей новомодных не знаю! В любом случае, как могли мы так облажаться? Вот ведь оказия!

– Ты же знаешь, ошибки – часть нашего плана… – весело утешил его некромант.

Над старым фортом повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь монотонным шуршанием хаоса. Потом Кэррот принял решение:

– Пошли брать нужный форт, который направо, пока не стемнело! Нам ведь в Сизию надо вернуться в ближайшее время, у меня там дела, да и вам, полагаю, в глуши надоело… уже месяц не стриглись, нормального пива не пробовали, хватит это терпеть! Согласны?

– Пойдём. Стоячая вода отравляет, – веско произнёс Гудж, кладя цеп на плечо.

Они вышли к воротам. За вершиной холма простирались бескрайние лиственные леса. Дальше к югу вздымались Граничные горы, за которыми жить было нельзя. Знатоки утверждали, что эти земли когда-то принадлежали древней стране Кволт, но, когда она сгинула со Старым Миром, территории стали ничейными. А сейчас здесь была Тарбагания. Прокатившиеся по ней междоусобные войны оставили след: тут и там в разрастающихся лесах прятались форты, остроги, землянки и утлые башенки. Деревянные постройки сгнили или сгорели, но сработанные из камня укрепления ещё держались. Иногда они обретали новых хозяев, зачастую не очень порядочных. И живущие в опасном соседстве люди платили хорошие деньги, чтобы их оттуда прогнать.

Кёрту вспомнился Туменгонт, тракт, ведущий по гребню холма с видом на лесные долины, сторожевые башни под красно-чёрно-зелёными флагами, белые глинобитные здания, шумный рынок на перекрёстке дорог, лукавый взгляд юной лоточницы.

– Люблю работать на тарбаганской земле! Здесь никому ни до чего нету дела! – с чувством высказал он, озирая безлюдный простор.

– Подожди, – строго осведомилась Наумбия Шноррел. – Ты хочешь оставить здесь всё, как есть, и пойти дальше?

Олясин недовольно поморщился. Слишком часто волшебница выступала голосом совести или разума – а он так не любил к ним прислушиваться.

– Нам не платят за это место! Какой смысл ковыряться со здешним маньяком, когда в получасе пути нас ждёт точно такой же?

– Кэррот, ты же герой, – Шноррел пристально посмотрела на него тёмным взором. – Помнишь, ты говорил, что пытаешься сделать мир лучше? Здесь засел полоумный носитель хаоса с большими амбициями. Если просто уйдём отсюда, этот тип превратит ещё кучу людей в одержимых! Нужно с этим покончить.

– Согласен с прекрасной Наумбией. Изгоним этого дилетанта! – высказался Томас Мардармонт, стряхивая пыль с фалды фрака. – Месть мертвеца не причиняет боли…

– В кровле башни дыра, – зевая, качнула с лесов золотистой гривой волос Фириэль. – Можно через неё выкурить пакостника… Мнится, это однажды срабатывало. Иль нет?

– Или пусть его мертвяки друг на друга залезут и ломятся в дверь, пока чары не кончатся! – прагматично предложил Батлер. Гудж одобряюще погремел боевым цепом.

Кэррот лишь ухмыльнулся, перезаряжая свой шнеппер. Оглянулся на форт, беспокойно мерцавший разлившимся хаосом, расправил плечи и объявил:

– Уже долгое время меня мучает важный вопрос. Для чего мы? Зачем нужны Воины Хаоса? Есть ли смысл во всём, что мы делаем?

Он окинул довольным взглядом пятёрку товарищей.

– Не могу судить о результатах. Это всё-таки не игра в спички… Но сам процесс мне приносит ни с чем не сравнимое удовольствие! 

Окна фургона завешивала чёрная кисея, и поэтому мир снаружи казался темнее, чем был на самом деле. Пёстрое от цветущего клевера поле завершилось плетёной изгородью. За ней потянулись деревянные домики с крышами из обесцвеченной временем дранки. Заскрипели рессоры – повозка, качнувшись, остановилась.

– Жолва! – громогласно объявил с козел возничий.

Мария закинула на плечо дорожную сумку, открыла дверцу фургона и сошла на обочину, придерживая юбку делового платья. Следом спешила щекастая матрона с двумя активно скучавшими в поездке мальчуганами. Дети напирали, но Мария не стала их пропускать. Ей самой уже до невозможности надоело сидеть в запылённом салоне.

Остановка фургона обозначалась прибитой к столбу доской с расписанием рейсов. Столб стоял на краю опустевшей к вечеру рыночной площади. По серому грунту, утоптанному до звона, ветер перекатывал скомканную обёрточную бумагу. За площадью возвышались добротные деревянные здания в два этажа, здесь был центр посёлка. Далее широкий наезженный тракт устремлялся на запад, спускаясь в зелёную пойму полноводной Иссины. Западный пригород столицы, Жолва тянулась отсюда рядами построек по травяным откосам холма до самой воды. Река приглушённо сверкала за плоскими и двускатными крышами, светилась сквозь кроны растущих по склону тополей и рябин. Вид казался Марии смутно знакомым: она помнила несколько акварельных этюдов с похожим пейзажем.

Да, конечно же, вид! Отошла от обочины, чтоб не мешать подходящим на остановку, нашла в сумке зеркальце и пристально изучила, что в ней изменилось за время поездки. В худшую сторону – вроде бы ничего: в зеркале отражалось немного усталое, чистое молодое лицо. Чётко очерченные губы, аккуратный нос, тонко подведённые карандашом внимательные серые глаза. Пожалуй, что и хороша.

Она подняла зеркало вверх и чуть в сторону глянуть, не растрепалась ли причёска. Ветер дунул как по заказу, принёс с собой запах далёкой воды, всколыхнул её светлые волосы, бросил в глаза непослушный локон, который опять пришлось вести за ухо. Впрочем, так она ещё лучше смотрелась, свежее. Сегодня ей не помешает произвести хорошее впечатление.

Спрятав зеркальце в сумку, Мария бегло перебрала её содержимое. Косметичка, платок, дождевая накидка, кисет с душистыми травами, складной нож, деревянные чётки, ключ от дома. Изящный флакон с эфирной водой, блокнот в кожаном переплёте, заложенный серебряным карандашом, редакционное удостоверение. Всё на месте. Конечно, она ничего не забыла.

С дороги послышались крики возничего и фырканье лошадей. Пассажирский фургон, что привёз её в Жолву, покатил дальше по маршруту. Новый порыв ветра всколыхнул придорожные сорняки. Зашумели деревья. Солнце вышло из-за кучевых облаков, залило золотистым сиянием тракт, протянув всюду длинные, плавные тени. В светлом небе сновали стремительные стрижи, с тихим писком вычерчивая головокружительные траектории. «Так красиво и безмятежно, – подумалось ей. – Как будто вообще ничего скверного в мире не происходит!»

Мария стояла на краю площади и жмурилась, подставив лицо свежему ветру. Любовалась лучистым закатом через ресницы. Не считала себя романтичной особой, но любила такие непринуждённые радости. Они стоят времени. Встреча с респондентом назначена после захода солнца, а до места рукою подать. Там начнётся знакомство, вопросы, ответы, сбор информации. А пока что хотелось ещё помолчать, дыша воздухом дальних краёв, греясь в летних лучах, слыша гулкие вечерние звуки.

Постоялый двор в Жолве неизобретательно назывался «Жолва». Никто к этому не придирался, ведь он там всё равно был один. Обширное скопище деревянных, кирпичных и глинобитных построек: вместительная корчма, почтовая станция, несколько гостевых зданий разного уровня дискомфорта, стойла для лошадей и рогатых булов, амбары-хранилища и ещё уйма каких-то необходимых сараев, но Мария не собиралась их обходить, ибо путь её лежал в упомянутую корчму. Вызнав у корчмаря, где её ожидают, она миновала общие залы, пропахшие пищей, напитками и посетителями, и в уединённом алькове наконец-то нашла своего респондента.