Семь камней радуги (СИ) - Удовиченко Диана Донатовна - Страница 101

– Помогайте, - прокряхтел он.

Не теряя времени на вопросы, Гольдштейн с Викторией кинулись на помощь. Втроем они с трудом одолели тяжелый камень и замерли в изумлении: в углублении вместо покойника находился огромный кованый сундук. Макс наклонился, откинул крышку и отпрянул, пораженный увиденным. Сундук был полон золотых монет и драгоценных камней.

– А где покойник-то? - изумилась Милана, рассматривая через плечо Макса содержимое захоронения.

– Так вот он что охраняет, - протянул Гольдштейн.

Эдик, истошно заверещав, рухнул на пыльный каменный пол, Аня склонилась над ним.

– Он в обмороке, - сказала она через некоторое время.

– А ты как? Что чувствуешь? - спросил ее Макс.

– Призрак в бешенстве. Но я чувствую что-то еще. Здесь есть и другие, и они на нашей стороне.

Огарок в руках Миланы замигал, зачадил и погас, разлившись лужицей воска. Склеп погрузился во тьму. Макс сразу же почувствовал, как отступивший было ненадолго ужас вновь забирает в плен его душу. Раздалось тихое омерзительное хихиканье, и вдруг угол склепа осветился неверным синеватым светом, в котором возник колышущийся образ. Отвратительный старик, победно улыбаясь, протягивал к ним скрюченные руки. "Вы останетесь здесь навечно, и будете охранять мои сокровища. У вас нет больше сил, чтобы бороться со своими страхами, скоро ужас поглотит ваше сознание, и вы сдадитесь ему. Покончите с этим кошмаром, умрите", - раздался вкрадчивый шепот.

– Не могу больше! - захныкала Милана.

Макс, из последних сил пытаясь совладать с темнеющим сознанием, вдруг увидел лучик света, забрезжившего над могилой Оленьки. Он становился все ярче, и наконец в нем возник призрак юной девушки. Ее бледное лицо, обрамленной черными волосами, было обращено к Максу.

– Освободи, уничтожь золото, - прозвучал тихий нежный голос.

Рядом с призраком Оленьки нарисовался еще один образ: маленький мальчик, сжимающий в руках оловянного солдатика. Миг - и к ним присоединилась еще одна молодая девушка, изможденная, в черном платке, молитвенно сложившая руки перед грудью. "Дашенька", - подумал Макс. Вокруг вспыхивали новые пятна света, в них вставали призраки, и вот вся семья самоубийц окружила онемевших, напуганных людей. Эдик все еще пребывал в обмороке, Виктория схватилась за рукоять меча, Милана закрыла глаза. Только одна Аня была странно спокойна, в ее глазах читалось сочувствие и нежность.

– Мы должны спасти их души, - сказала она.

– Уничтожьте золото, - вновь произнес призрак Оленьки.

Макс, очнувшись, ухватил кованую рукоять сундука и потянул его наружу. К нему присоединился Гольдштейн. Вдвоем они выволокли сундук из склепа, освещаемого синеватым сиянием, исходящим от призраков.

– Куда его? - пропыхтел Макс.

– Тащи к реке.

На размытом берегу Макс сделал попытку столкнуть сундук в мутную воду.

– Ты что, река-то скоро обмелеет! - запротестовал Гольдштейн, - Надо высыпать!

Они перевернули сундук, и постояли некоторое время, наблюдая, как, блеснув в последний раз в лунном свете, золото и камни стремительно идут ко дну.

– Пошли назад, думаю, там есть еще.

В склепе девушки втроем пытались отодвинуть следующую плиту. Над их головами раздавался бешеный вой. Но, видимо, воздействие призрака ослаблялось присутствием других привидений, и Макс уже не чувствовал такого всепоглощающего ужаса, который охватывал его раньше. Он помог девушкам отодвинуть плиту, и вдвоем с Гольдштейном снова потащил наружу очередной сундук.

Всего в склепе обнаружилось десять таких тайников, и все они нашли свой конец на дне реки, куда их отправили Гольдштейн с Максом. Вернувшись после десятого рейса, они остановились посреди склепа, не зная, что делать дальше.

– Спасибо, - прошелестел нежный голос.

Призраки начали истончаться, медленно тая в угасающем свете и поднимаясь куда-то вверх. Призрак деда истошно взвыл и потемнел. Мрак, охватывающий его, становился все гуще, и крик, доносящийся оттуда, звучал все глуше. Наконец, призрак был полностью поглощен тьмой. Свет, в котором находились призраки самоубийц, медленно, причудливо свиваясь, как струи дыма, уходил к потолку, просачивался сквозь него и исчезал.

– Прощены, прощены, - донесся на прощанье нежный голос.

– Сожгите дом, - произнес вслед за ним грустный бархатистый баритон.

Последний лучик света истаял под крышей, и склеп погрузился во тьму. Теперь, однако, темнота не пугала, она не несла в себе угрозы. Макс облегченно вздохнул, чувствуя легкую грусть и вместе с ней радость оттого, что все наконец-то завершилось.

– Подберите Эдика, - раздался в темноте голос Роки, - Он до сих пор в обмороке валяется.

Макс на ощупь добрался до того места, где лежал Эдик, и, наклонившись, перекинул через свое плечо его безвольно висящую руку. С другой стороны подошла Виктория, и вместе они вынесли Эдика на свежий воздух. Макс бесцеремонно пошлепал его по щекам, парень сдавленно застонал, приходя в себя.

– Вставай, хватит спать, - сурово прорычал Роки.

– А где призрак? - Эдик силился припомнить произошедшее.

– Как всегда, без тебя справились, - ответствовал пес.

Макс медленно побрел в сторону дома. Только сейчас он почувствовал, что ужасно голоден. В животе бурчало, ноги заплетались от усталости. Вскоре его догнала Аня и пошла рядом.

– Виктория говорит, что вода в реке спадает, - сказала она, - Завтра можно будет попробовать перейти ее вброд.

– Хорошо, - вяло ответил Макс.

Дойдя до дома, он отправился на поиски лошадей. Обнаружив их недалеко от заднего крыльца, Макс взял Малыша под уздцы и отвел в конюшню. Остальные кони покорно пошли следом. Устроив лошадей, Макс вошел в темное здание, медленно пробрался на второй этаж и рухнул на кровать, с которой уже доносился храп Гольдштейна. Роки свернулся рядом, недовольно ворча по поводу вынужденного голодания. Засыпая, Макс почувствовал, как по его руке карабкается Михалыч. Не открывая глаз, Макс мысленно спросил: "Почему ты разговариваешь только телепатически?" "Король повелел мне говорить только с тобой и с твоим зверем", - пришел четкий ответ, - "Остальные люди не должны знать о наших беседах".

– Ясно, - пробормотал Макс и крепко заснул.

Макс проснулся раним утром и долго лежал, вспоминая события прошедшего дня. В маленькое окошко под потолком проникал робкий солнечный лучик, и падал прямо на лицо спящего Гольдштейна, заставляя того недовольно крутить носом во сне. Макс улыбнулся: утро обещало быть хорошим. Он осторожно выбрался из кровати и пошел к двери. Вслед за ним поскакал Роки, всегда чутко реагирующий на все движения хозяина. Макс вышел на улицу и двинулся в заброшенный сад. Листва на деревьях почти облетела, лишь кое-где виднелись засохшие, чудом цепляющиеся за ветки листочки. На траве, которая еще не успела пожелтеть и пожухнуть, блестел тонкий иней. Воздух был прозрачным и каким-то звенящим, как бывает только в середине осени, когда ночной холод постепенно вытесняется слабым дневным теплом. Роки деловито шуршал где-то в дальних кустах, взрывая носом слой слипшихся после дождя желтых листьев. Макс остановился рядом с засыхающим кустом бурьяна и, глядя в высокое, холодного голубого цвета небо, сделал глубокий вдох, наслаждаясь покоем и утренней свежестью. Вдруг к нему пришло уже знакомое ощущение единения с энергией внешнего мира. Потоки силы изливались с неба, неслись вместе с легким ветерком, падали с солнечными лучами, поднимались от покрытой медленно тающим инеем травы, тянулись от стволов деревьев, и, закручиваясь невидимыми спиралями, окружали Макса, постепенно проникая в него. Внутри вскипало веселящее чувство всесилия, бурлили, сворачивались в клубки и вновь разворачивались энергетические вихри. Постепенно все они концентрировались в единое мощное ядро, которое сосредоточилось где-то в середине груди. Макс чувствовал его, он попытался зафиксировать это ощущение, понять, как использовать его, научиться управлять им. Но тут Роки залаял на мышь, выскочившую из груды желтых листьев, Макс от неожиданности вздрогнул, внимание его рассеялось, и момент полной отрешенности от внешнего мира был утерян. Энергетическое ядро распалось на составляющие, которые постепенно покинули тело Макса, оставив внутри лишь ощущение чистоты и бодрости.