Семь камней радуги (СИ) - Удовиченко Диана Донатовна - Страница 58

– А где же мы останемся жить, отец? - спросил Рамир, который заинтересовался будущим путешествием и заранее радовался новым знаниям, которые сможет получить в дальних странах.

– Где-нибудь, где нам понравится. Волшебник не имеет родины, он - сын всего мира. Ты должен быть готов к этому. Где бы ты ни жил, рано или поздно люди прогонят тебя. Ведь что бы ни случилось у них, виноват всегда будет волшебник.

– Зачем же ты помогаешь людям?

– Это долг каждого, обладающего Знанием. Именно для этого белый маг постигает тайны природы. Помни это всегда.

– Да, отец, - Рамир склонил голову, пряча искаженное ненавистью лицо.

Он не собирался становиться белым магом и помогать жалким существам, именуемым людьми. Он чувствовал в себе другое призвание: управлять ими, подчинять их себе, беспощадно карая за неповиновение. Люди - лишь материал, который необходим для достижения цели. Скоро, очень скоро все узнают, на что способен он, Рамир. Надо лишь получить еще больше знаний. И понять, что же за цель стоит перед ним, чему будут подчинены все его действия.

Глубокой ночью Зуливан и Рамир заперли дом, вынесли тюки и несколько сундуков, погрузили их на повозку, которую везли три коня-тяжеловеса, сверху посадили недовольно шипящего черного кота, и покинули город. Старый дом волшебника остался пустовать, пугая своим видом редких прохожих. Горожане так и не решились сжечь или разрушить его, даже вездесущие хулиганистые мальчишки не подходили к дому близко. Ходили слухи, что там живут страшные привидения, которые убивают каждого, кто войдет в проклятое здание. На самом деле, никаких привидений в старом доме, конечно, не было, просто Рамир тайком от своего учителя оставил там парочку демонов-охранников, которые не могли выйти наружу, но и не впускали никого внутрь. Дом еще нужен был Рамиру, хотя тот пока точно не знал, для чего. Но юноша чувствовал, что когда-нибудь вернется в Сассию, и отомстит всем, кто сейчас изгнал его отсюда.

Через некоторое время горожане успокоились, волна неожиданных смертей с исчезновением Зуливана прекратилась сама собой, и город зажил привычной спокойной жизнью. Лишь старый дом, как гнилой зуб, торчал на окраине города, напоминая о произошедших несчастьях.

Макс проснулся, чувствуя себя здоровым и отдохнувшим. Вчерашние слабость и головокружение прошли, но на душе почему-то было тоскливо, как будто накануне произошло что-то неприятное. Он мысленно перебрал все события вчерашнего дня: возвращение Сапфира, бой с наемниками, разговор с графом - все это не могло лишить его душевного покоя. Давно прошло то время, когда любая драка вызывала у Макса ужас, а вид крови - тошноту. Сейчас он смирился со здешними реалиями, воспринимая бои на мечах как неприятную необходимость. Он привык к постоянной опасности, интригам, колдовству, и даже к злому духу, который периодически делал попытки завладеть его телом и душой. Нет, что-то другое произошло… наконец, он вспомнил: сон! Снова сон, в котором Макс видел незнакомого человека, душа которого была так же уродлива, как и его тело. Как же его звали? Рамир! Да! Сейчас Макс вспомнил, откуда ему знакомо это имя: клич "за Рамира!" звучал в его ушах всякий раз, когда дух из меча пытался вселиться в его тело. Значит ли это, что Рамир - и есть тот самый дух? Но если это он, то какого черта такой клич? Сам за себя, что ли, воюет?

Размышления Макса прервал стук в дверь. Вошел Гольдштейн, уже умытый и одетый.

– Проснулся? Вставай, пошли завтракать. Граф грозится преподнести Виктории какой-то еще подарок, ждет, когда все соберутся.

– Лев Исаакович, - нерешительно спросил Макс, - Вы можете толковать сны?

– Могу, только давай поговорим об этом позже. Впереди длинная дорога, успеем еще.

Гольдштейн вышел из комнаты, Роки спрыгнул с кровати и устремился следом. Макс, не торопясь, оделся, умылся из красивого фарфорового умывальника, стоящего в углу комнаты, и спустился в столовую.

Завтрак был так же великолепен, как и вчерашний ужин. Макс, почувствовав зверский голод, набросился на тонкие кружевные блинчики, к которым предлагалась красная икра. Он подумал, что повар графа, несомненно, мастер на все руки, и готовит не хуже, чем дерется на мечах.

– Любимая, я хочу сделать тебе подарок, - сказал граф Виктории, и выложил на стол маленькую бархатную коробочку.

– Граф, не надо больше подарков, - запротестовала девушка, - Я верну вам браслет, который вы мне подарили в прошлый раз.

– Не обижай меня, коханая моя! - сверкнул глазами Пржевецкий, - Я ведь от души дарю.

Он открыл коробочку, в которой лежали два одинаковых перстня с бриллиантами, только один был большего размера - на мужскую руку, а второй - на тоненький женский пальчик.

– Это камни-двойники, - граф надел большой перстень себе на средний палец правой руки, второй протянул Виктории, - Надень, панна Виктория, и не снимай его никогда. Если с одним из нас случится беда, то камень покраснеет. Я буду смотреть на него постоянно, и если вдруг тебе понадобится моя помощь, я приду, где бы ты ни была.

– Как же вы узнаете, где меня искать? - удивилась девушка.

– Камень сам укажет дорогу. Ну, а если твой бриллиант станет черным, знай, моя ненаглядная, что графа Пржевецкого больше нет в живых.

Граф произнес эти слова так просто, глядя на Викторию с такой преданной любовью, что она не смогла отказаться от подарка и надела перстень.

– Вот и хорошо! - заключил граф, затем спросил:

– Так куда вы направляетесь?

– На север, мы ищем нашего товарища, - ответил Гольдштейн.

– Что ж, - сказал граф, - А я собираюсь путешествовать. Начну с Сассии, может, найду утешение у какой-нибудь белокурой панны. Смотри почаще на камень, моя ясочка, не забывай беспутного Штефана!

После завтрака Макс поднялся в свою комнату, собрал вещи, взял подмышку объевшегося блинами Роки, и вышел во двор, куда графский кучер уже вывел оседланных коней. Вскоре к нему присоединились Аня, Милана и Гольдштейн. Виктория где-то задерживалась. Наконец, вышла и она: на смуглых щеках горел коричневый румянец, глаза подозрительно ярко поблескивали, губы против воли девушки складывались в мечтательную улыбку.

Вдруг во дворе поднялась суматоха. Графские слуги и стражники бестолково бегали туда-сюда, кричали друг на друга, выглядывали за ворота, снова запирали их - в общем, производили массу бессмысленных действий, которые предпринимает человек, знающий, что он виноват, но желающий доказать обратное. Макс, сидя верхом на коне, сумел ухватить за шиворот одного из лакеев, и спросил:

– В чем дело?

– Пленник из подвала сбежал! - прокричал парень, - Как только умудрился? Темница закрыта, окон нет, стража стоит снаружи, а внутри - пусто!

– Что ж, этого следовало ожидать, - с философским спокойствием сказала Виктория, - Это же Серый странник. Возможно, он владеет магией.

– Прощайте, паны и паненки! - попрощался граф, подходя к всадникам, - Не поминайте лихом! Даст бог, свидимся!

Ворота распахнулись, пятеро верховых покинули гостеприимный замок графа Пржевецкого и двинулись на север. Погожее утро радовало теплом, на прозрачно-голубом небе не было ни единого облачка, солнце ласково пригревало, но во всем вокруг уже чувствовалось приближение осени. Деревья вдоль дороги еще не начали терять свою листву и стояли во всей своей красе, но почему-то угадывалось, что листья вот-вот пожелтеют. Легкий ветерок обдавал путников приятной нежной прохладой, но и в нем сквозило обещание холодов. Природа как будто прощалась с теплыми деньками, и становилось немного грустно и тревожно: что-то будет впереди?

Макс подъехал поближе к Гольдштейну и сказал:

– Лев Исаакович, я хочу поговорить с вами о своих снах. Мне постоянно снится человек по имени Рамир.

– Рамир? - насторожился Гольдштейн, - Ведь ты выкрикивал это имя, когда в тебя вселился чей-то дух. И что же ты видишь? Кто этот Рамир?