Морской волк (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 5

— Из Болгарии, — ответил я. — Воевал там с турками.

— Святое дело! — уважительно произнес мой работодатель.

Мне показалось, что он пытается льстить. Наверное, дела его совсем плохи. Вряд ли он отправился в путь один. Значит, у сопровождавших появлялись веские причины расстаться с ним или с жизнью.

Часа через два мы въехали в лес. По обе стороны дороги росли высокие деревья, в тени которых было не так жарко. Я на всякий случай приготовил лук. Сеньор де Люд рассматривал его с интересом.

— Турецкий? — спросил он.

— Татарский, — ответил я. — Турецкие меньше, другой формы и не такие тугие.

— У меня не хватило терпения научиться стрелять из лука, — произнес он таким тоном, что непонятно было, огорчается или хвастается.

— Всему не научишься, — утешил его.

В полдень мы сделали остановку на берегу широкого ручья. У Жана Дайона, сеньора дю Люда, с собой был приличный запас еды: копченый окорок, вяленая рыба, вареные яйца, сыр, хлеб, бурдюк с белым вином, очень хорошим.

— Ешь, сколько хочешь, — предложил он. — В Бордо пополню запасы.

— Нам лучше не заезжать в Бордо. Там нас будут искать, — сказал я.

— В деревнях еще опаснее ночевать, — возразил Жан Дайон.

— Согласен. Поэтому будем ночевать в лесу, — решил я.

— В лесу еще опасней! — воскликнул он. — Разбойники, хищные звери!

— Летом самый страшный хищник — это человек. Да и зимой тоже. А лесные разбойники по ночам спят. У них днем слишком много работы, устают сильно, — объяснил я. — Если боишься меня, то можешь ночевать в трактирах, а утром будем встречаться возле городских ворот и ехать дальше. Погибать из-за трусливого дурака я не хочу. Выбери что-то одно — страх или глупость, приняв к сведению, что если бы я хотел убить тебя, то давно бы сделал это.

Судя по тому, как напряглось его лицо, именно этого сеньор дю Люд и опасался не меньше, чем преследователей.

— Мы с тобой заключили договор. Пока он действует, можешь спать спокойно. Я доставлю тебя в Тур или куда там тебе надо. При условии, что будешь делать, что скажу, — добавил я.

— Мне остается только поверить тебе на слово! — произнес он со льстивой улыбкой, хотя заметно было, что не верит мне. — Если сдержишь его, не пожалеешь.

Часа через два мы обогнали купеческий обоз из двух десятков арб, нагруженных большими бочками с вином. Обоз охраняли десяток конных и десятка два пеших воинов. Службу выполняли ни к черту. Мы приблизились к последней арбе метров на двадцать, после чего нас наконец-то заметили. Убедившись, что нас всего двое, опять расслабились.

— Давай присоединимся к ним. Так безопаснее будет, — предложил Жан Дайон.

— Нет, — ответил я, не посчитав нужным объяснять свой отказ.

Мы обогнали обоз. Я специально придержал лошадь, поравнявшись с командиром охранников, пожилым латником в шлеме-барбюте и кирасе с вмятиной на левом боку.

— Далеко до Бордо? — спросил я.

— Два лье осталось или чуть больше, — ответил командир охранников.

Значит, примерно девять километров. Пора подыскивать место для ночевки. Обогнав обоз и проскакав еще с километр, въехали в большую деревню дворов на пятьдесят. Вот уж что не меняется веками! И дома, и крестьяне остались такими же, какими были почти сто лет назад. Возле двора побогаче я предложил остановиться и попить молока. Его в глиняном кувшине емкостью литра на три, две глиняные кружки и буханку свежего хлеба принесла нам хозяйка — пожилая женщина в старой полотняной косынке и рубахе, босая. Она молча наблюдала, как мы пьем молоко. То же самое делали и соседи, а детвора сбежалась, наверное, со всей деревни. Мы для них что-то типа рекламного ролика о предметах роскоши в скучном и однообразном течении бедной жизни. Осилив кувшин и треть буханки хлеба, остальные две трети забрали с собой. Жан Дайон заплатил женщине три денье. Судя по ее лицу, это было ровно столько, сколько надо. Благородный человек дал бы или больше, или ничего. Крестьяне-мужчины проводили нас внимательными взглядами. Два богатых путника — заманчивая добыча.

Отъехав от деревни километра на три, мы пересекли очередную узкую и мелкую речушку, и я предложил остановиться на ночлег.

— Рано еще! — попытался возразить сеньор дю Люд.

— Переехать на ту сторону Гаронны до темноты мы не успеем, а ночевать в Бордо опасно, — объяснил я на этот раз свое решение. — Мы ведь договорились, что ты полностью доверяешь мне.

— Хорошо, будь по-твоему, — согласился он.

Мы свернули в лес. Я проследил, чтобы не осталось следов. Лес был густой, поэтому пришлось спешиться и вести лошадей на поводу. Преобладали сосны и дубы. Через несколько столетий на месте этих лесов будут в лучшем случае виноградники. Вскоре вышли на поляну, на которой расседлали лошадей, спутали им ноги и отпустили пастись. Я снял шлем и кирасу, чтобы легче было двигаться, взял лук и стрелы и вернулся к дороге. Если крестьяне отправились за нами в погоню, они могли засечь, где мы свернули в лес.

Оказалось, что я был о крестьянах слишком хорошего мнения. Вместо них по дороге проехал тот самый обоз с вином. Я подумал, что, имея пять-семь отчаянных парней, без особых проблем захватил бы его. Видимо, криминогенная обстановка в королевстве Франция заметно улучшилась.

Я уже собирался вернуться к месту ночевки, когда услышал стук копыт. Скакали небыстрой рысью. Десять латников и командир-рыцарь. Они были словно братья-близнецы тех, что напали на нас в таверне. Видимо, форменная одежда вошла в моду. Подняв фонтаны брызг, всадники пересекли речушку и понеслись в сторону Бордо. Надеюсь, командир охранников обоза подскажет им, что именно туда мы и поскакали. Мне даже стало интересно, кому это так много и на какое неожиданное место насыпал соли мой попутчик?!

Он нарвал травы и соорудил себе ложе, накрыв одним из трофейных плащей, который выделил я. Для человека явно не военного, не имеющего богатого опыта походов и ночевок под открытым небом, сделал он это достаточно умело. Подозреваю, что он выходец из низших слоев, скорее всего, из разбогатевших крестьян.

— За тобой гонится отряд из одиннадцати человек. Только что проскакали в сторону Бордо, — сообщил ему.

Жан Дайон, сеньор дю Люд, мигом побледнел. Если хочешь что-то выведать у человека, задавай вопросы, когда он в возбужденном состоянии. Причем обращать надо внимание не на то, что он отвечает, а на то, как реагирует на вопросы.

— Задолжал кому-то большую сумму? — предположил я наиболее распространенный вариант.

Еще до того, как он ответил, я понял, что промазал.

— Я никому ничего не должен, — заверил Жан Дайон.

На втором месте после денег в причинах грехопадения идет секс.

— Чью-то дочку испортил? — спросил я.

Опять мимо.

— Нет, — коротко ответил он и насторожился.

Я понял, что третий вопрос будет лишним.

— Мне плевать, что и кому ты сделал, — сказал я. — Не судите, да не судимы будете!

— Аминь! — перекрестившись, согласился он.

— Я скоро вернусь, а ты набери дров для костра, — приказал ему.

— Хорошо, — покорно произнес Жан Дайон.

Я прошел к реке, а потом вдоль ее берега. Смеркалось. Сейчас животные придут на водопой. Я собирался найти место, где к берегу выходит звериная тропа и сесть там в засаде. Добыча оказалась намного ближе. Косуля-самец выскочила из травы метрах в пятнадцати от меня. Издавая звуки, напоминающие собачий лай и высоко вскидывая круп, поскакала прямо. Если не повезет, то и косуля облает. Первая стрела попала ей в шею у спины. Косуля «клюнула» головой и продолжила бег. Вторая стрела вонзилась чуть ниже головы. У животного еще хватило сил подпрыгнуть, но потом завалилось головой вперед, высоко вскинув задние ноги. Когда я подошел, она еще была жива. Попыталась встать, но ноги не слушались. Глаза большие и взгляд совсем человеческий. Мне показалось, что она плачет. Некоторых животных мне убивать тяжелее, чем людей. Наверное, потому, что от них меньше вреда. Я перерезал ей горло, чтобы не мучилась и стекла кровь, выдернул обе стрелы. Одна была сломана. Придется заказывать новую. Такой длины, как у меня, массово не производят.