Кадеты (СИ) - Сафонов Александр Алексеевич - Страница 17

Убедившись, что через час хлеб еще будет, отправляюсь дальше. С трудом удержался от соблазна купить булочку и заточить ее. Вспомнил голодные глаза Нюси, обещал, а денег то мало. Неизвестно, когда еще удастся выменять, на рынок точно нельзя соваться. У менял обязательно пасти будут и с золотом и с побрякушками. Как бы Марфу не спалили, надеюсь, не будет пока тратить золото.

Вот и мост. Дойдя до середины, обнаруживаю, что снова стоит пост. Как раз на том краю, где наша захоронка. Хотел было вернуться, но немного понаблюдав, убеждаюсь – проверяют не всех. Только мужчин призывного возраста, женщины и дети проходят свободно. Я выгляжу младше своих четырнадцати, даже принимая во внимание акселерацию за сто лет. Поэтому делаю морду кирпичом и топаю мимо поста. Вот они уже за спиной…

– Эй ты, куда прешь? Стой, говорю, а то шмальну!

Меж лопаток мигом стало мокро, а коленки предательски задрожали. Остановившись медленно поворачиваюсь.

– Да стою чиво ты? – бородатый извозчик натягивает поводья не желающей смирно стоять лошади. Красноармеец с винтовкой наперевес подходит к нему.

Сука, так и обосраться можно! Чего я испугался, даже если остановят на мне не написано, что я кадет. Дойдя до конца моста оглядываюсь. Красноармейцы расположились по центру моста и вниз не смотрят. Да и не увидишь оттуда ничего. В крайнем случае, скажу, что по нужде придавило. Спустившись с дороги, сначала прохожу чуть вправо от моста к реке, умываюсь холодной водой. Потом, убедившись, что никто за мной не наблюдает, ныряю под мост. А ведь благодаря этим постовым сюда никто не сунется, разве что им до ветру приспичит. Судя по расположению какашек, никто на наше добро не покушался. А вот новые кучки появились, поэтому нужно спешить. Поспешно разгреб один, потом второй тайник, растасовываю добро под одежду. Драгоценности в один сапог, монеты в другой, часы и зажигалки по карманам. А теперь ходу! Обратно идти еще страшнее, не сразу решился. К счастью образовался небольшой транспортный затор – собралось несколько повозок и даже две легковые машины. Одна напомнила мне «Антилопу Гну» из фильма, а вторая настоящая карета на колесах. Главное что проверяющим стало не до пешеходов, а уж на мальчишку точно не отвлекутся. С трудом сдерживая шаг, прохожу мимо, снова становится жарко. Опасность позади, можно расслабиться.

– Эй, хлопец! Ты местный?

Тон благожелательный, но вот личность, которая спрашивает… Типичный комиссар, в кожанке и кобура на боку. На вороном коне, рядом еще двое конных красноармейцев в шинелях, с красными лентами на шапках. У тех двоих винтовки за спиной. Приплыли…

– Не совсем дяденька, мы беженцы, недавно тут, – стараюсь сделать голос беспечным.

– А я думал, ты нам покажешь, где госпиталь, – недоволен комиссар.

– Госпиталь? Это я знаю, тут недалеко, – обрадовался я.

– Сидорчук, возьми к себе пацана, – командует комиссар.

Один из бойцов спешился, ухватив меня за бедра подал второму. Впервые в жизни оказываюсь на лошади. Тронулись неспешной рысью, черт, да я так все свое хозяйство отдавлю, нечем будет наследников делать. Кто потом меня родит в будущем? Пытаясь усесться поудобнее, чуть не свалился с коня, вовремя цепляюсь за гриву.

– Не козак ты парень, – подкалывает боец.

Молчу, а то начнут еще расспрашивать, кто такой да откуда. Проскакали мимо булочной, возвращаться теперь дальше чем до дома. Пока добрались до госпиталя, задницу я отбил напрочь. И это за какие-то пятнадцать минут! Причем мне даже спасибо не сказали, ссадили с коня и забыли. Не стал искушать судьбу, ускоряясь рванул из ворот госпиталя, однако услышанное заставило притормозить.

– Браток, тут у вас комбриг Вяземский должен на лечении находиться, – обратился комиссар к санитару.

– Не ведаю, много тут кого лечится. Обратитесь к доктору, – не особо вежливо ответил санитар.

Интересно, уж не арестовывать ли комбрига прибыл комиссар? Сейчас пока не 37 год, но мало ли. Вяземский фамилия дворянская, да и дослужится до комбрига из рядовых солдат нереально. То есть был офицером. Сейчас они узнают, что его выписали и… Ускоряюсь, пока не заставили дальше дорогу показывать. Дом, где поселился комбриг, Маша мне показала, возле него завтра назначена у нас встреча. Недалеко от булочной, кстати, куда я и направляюсь. Пока шел несколько раз менял решение, все еще неуверенный, правильно ли делаю, прохожу мимо булочной. Дворники, несмотря на войну, работают исправно, вот к нему и подхожу.

– Уважаемый, в этом доме поселился новый комендант города. Не подскажите, в какой квартире?

Дворник вылупился на меня как на портрет императора. Впервые, похоже, его уважаемым обозвали.

– Дык это, в первом подъезде значитца, тама усё заняли.

– Благодарю, любезный!

На автомате достаю из кармана завалявшуюся банкноту в тысячу донских рублей и сую дворнику в руку. Тот так и остается стоять с открытым ртом, а я направляюсь в подъезд. Там две двери, методом научного тыка выбираю левую (она круче выглядит), тарабаню в нее кулаком. Дверь резко открывается, на пороге повзрослевшая Маша. То есть ее мама.

– Тебе чего, мальчик? – удивленно уставилась на меня.

– Здравствуйте. Мне Марию Вяземскую. Она здесь проживает?

– Да, а ты кто? Откуда Машу знаешь? – еще больше удивилась женщина.

– Мы с ней час назад познакомились. Хотя я могу и вам сказать, понимаете, дело в том, что я случайно услышал в госпитале, как искали вашего мужа, то есть отца Маши. Человек в кожанке, выглядит как чекист, с ним два красноармейца. Приехали они со стороны Царицино. Вот.

– И что? Ты им сказал, где его искать? – непонятно смотрит на меня Вяземская.

– Нет. Я ведь не знаю, с какой целью они его ищут. Так что я предупредил, а дальше вы сами думайте. Маше привет от Ростислава!

Поворачиваюсь и быстро ухожу. Оклика не последовало. Дворник проводил задумчивым взглядом, завтра суну ему керенку, посмотрю на реакцию. Булочная через дом, посетителей там по-прежнему мало.

– А куда вы черствый хлеб денете, если не продадите? – задаю вопрос продавцу.

– Утром в госпиталь заберут, – автоматически ответил продавец, потом спохватился, с опаской взглянув на меня. Получается, у него госзаказ, а он сплавляет туда непроданное, вчерашнее.

– А можно купить хлеб за советские, а булочку за царские деньги? – пытаюсь поторговаться.

– Что я с ними буду делать? Жопу подтирать? – нахмурился продавец.

Скидку тоже отказался сделать. Пришлось потратить все деньги, взял две булки хлеба и четыре булочки. Все равно кроме рынка, продуктов больше нигде не купишь, а на рынок завтра я достану денег. Сложил продукты в мешок, забросил на плечо лямки. Иду, нервничаю, хотя никаких оснований для тревоги вроде и нет. Вокруг спокойно, ни хулиганов, ни каких-либо демонстрантов и пикетов. Даже стрельбы не слышу второй день. Можно подумать я нахожусь в 21 веке в какой-то глухой провинции. А булыжная мостовая в лучшем состоянии, чем дороги в российской глубинке моего времени. Даже конский навоз мигом убирают шустрые подростки, на удобрение или топливо. Добрался до дома без приключений, у подъезда дежурит Нюся с таким же, как она оборванцем, неопределенного пола.

– Мы узнали! – радостно сообщает она.

– Да? Говори.

– Ты покушать обещал дать!

– Тогда идите к себе на чердак, я скоро приду.

Бродяжки сопроводили меня до квартиры, только потом не спеша побрели наверх. Не удивлюсь, если обнаружу их снова у двери. Двери открываю ключом, Марфа выходит на звук открывшейся двери. Думал, будет предъявлять претензии за самовольный уход, ошибся.

– Я молочка сменяла, напоила Артурчика и тебе осталось. Меда не было, распродали прошлогодичный, ежели кто и вынесет, то цены не сложишь.

– Хорошо, я вот тоже не с пустыми руками, – достаю хлебобулочные изделия. Марфа округляет глаза.

– Игде ж ты взял то? Кацман токмо лавку держит, так он на совецкие теперича торгует.

– У него, – подтверждаю я. – Выменял немного советских рублей, оставалась у меня зажигалка отцовская.