Братья - Диксон Гордон Руперт - Страница 12

• Предыдущая
• 12/13
• Следующая

– Так-так, господин командующий. Это нам и требовалось – ваш визит. Теперь на нашем счету два дорсайских командира, прежде чем ваши солдаты унесут то, что от нас останется, в морг; и Сент-Мари увидит, что Голубой Фронт может справиться даже с вами.

Нам не было видно лица Яна; но он ничего не говорил, и, видимо, отсутствие реакции с его стороны раздражало рослого убийцу, поскольку тот оставил дружелюбный тон и наклонился вперед в своем кресле.

– Вы что, не понимаете, Грим? Мы жили и умирали ради Голубого Фронта, единственной политической партии, которая в силах спасти нашу планету. Мы уже мертвы, что бы мы ни делали. Вы думаете, мы этого не знаем? Вы думаете, мы не догадываемся, что случится с нами, если мы согласимся сдаться, как вы нам предлагаете? Ваши люди растерзают нас на части; и если после этого от нас что-то останется, ваши власти передадут нас суду и затем расстреляют. Мы позволили вам войти сюда лишь для того, чтобы прикончить вас точно так же, как и вашею брата, прежде чем прикончат нас самих. Вы поняли? Неужели вам до сих пор не ясно, что вы в ловушке?

– Я понял, – сказал Ян.

Рослый тип пристально посмотрел на него, и дуло его лучемета, который он держал в толстой руке, поднялось.

– Что вы имеете в виду? – спросил он. – Ничто уже не в состоянии спасти вас. Почему вы вошли сюда, зная, что вас ждет?

– Дорсайцы – профессиональные солдаты, – спокойно произнес голос Яна. – Всем известна наша репутация. Без нее никто из нас не заслуживал бы того, чтобы жить. А репутация Дорсая – это сумма репутаций отдельных мужчин и женщин. Так что репутация полевого командира Кейси Грима – ценность, которую следует беречь даже после его смерти. Именно поэтому я и пришел сюда.

Глаза рослого типа сузились. Все это время говорил только он, и два его компаньона, казалось, были удовлетворены подобным положением дел.

– Репутация стоит того, чтобы умереть за нее? – Он не мог скрыть своего удивления.

– Я был готов умереть за свою собственную в течение восемнадцати лет, – невозмутимо ответил Ян. – Сегодняшний день ничем не отличается от вчерашнего.

– И вы пришли сюда... – Рослый тип фыркнул. – Я этому не верю. Следите за ним, вы двое!

– Можете верить или не верить, – продолжал Ян. – Как я только что сказал, я пришел сюда проследить, чтобы профессиональная репутация полевого командира Грима не была никем и ничем опорочена. Как вы могли бы заметить, – он слегка двинул головой, показывая на что-то, находившееся позади него и невидимое для нас, – я включил экран вашего переговорного устройства, так что снаружи видно, что здесь происходит.

Взгляд троих рванулся вверх, к экрану внутри номера, где-то над головой Яна. Последовало какое-то неясное движение, в воздухе мелькнуло загорелое тело Яна, что-то зазвенело, и экран снова погас.

Мы стояли в коридоре, глядя на пустой экран. Вдруг Пел двинулся к двери.

– Стой! – крикнул Чарли.

Пел вздрогнул, но остановился – и в этот момент дверь перед ними разлетелась в клочья от прогремевшего в комнате взрыва.

– Вперед! – Я бросился в открытый теперь проход.

Впечатление было такое, будто я нырнул в центрифугу, заполненную крутящимися в ней телами. У меня остались отрывочные впечатления о взрывах, плясавших вокруг огненных лучах, и посреди всего этого – коричневый силуэт Яна, двигавшегося с решительностью и смертоносностью пантеры.

Потом все кончилось. Я пришел в себя и увидел троих убийц, неподвижно лежащих на полу. Один – со сломанной шеей. Рядом со стеной валялся второй, определенно мертвый, но без явных признаков каких-либо повреждений. У рослого типа, бывшего борца, правая сторона черепа была проломлена, словно дубиной.

Подняв глаза от трех тел, я обнаружил, что в комнате, кроме меня, никого нет. Я повернулся в сторону коридора и заметил там только Пела и Чарли. Яна и других дорсайцев уже не было.

– Где Ян? – Голос мой звучал хрипло, как у пьяного.

– Оставьте его в покое, – ответил Чарли. – Зачем он вам? Убийцы здесь; солдатам уже сообщили, и они прекратили свои поиски в Бловене. Что еще нужно?

Я собрался с мыслями и вспомнил, что я полицейский.

– Мне нужно точно знать, как все произошло, – заявил я. – Была ли это самооборона или...

Слова замерли у меня на языке. Разве можно обвинять голого человека в смерти троих вооруженных типов, которые угрожали его жизни?

– Нет, – сказал Чарли. – Это было совершено в период военного положения в Бловене. Вы получите рапорт от нашего командования о случившемся.

Напряжение, владевшее им до сих пор, казалось, несколько спало. Он слегка улыбнулся и стал больше напоминать дружелюбного офицера, каким я его знал до гибели Кейси.

– Но военное положение должно быть в ближайшее время отменено, – продолжил он. – Не следует ли вам вызвать сюда по телефону своих людей, чтобы все привести в порядок?

И он отошел в сторону, позволяя мне пройти.

Прошел еще один день, и тело Кейси было выставлено для всеобщего прощания в большом зале здания городского совета Бловена. Начиная с серого рассвета и в течение всего безоблачного дня солдаты в полевой форме, без оружия, шли и шли мимо гроба, и их поток казался бесконечным. Каждый слегка касался гроба кончиками пальцев, или произносил несколько слов, или и то и другое.

Граждане Бловена, несмотря на строгий запрет полиции, выстроились по обеим сторонам улицы, вдоль которой извивалась десятитысячная очередь солдат. Голубому Фронту, таким образом, была предоставлена прекрасная возможность: всего одна брошенная граната и... Но ничего не случилось.

К тому времени когда наступил и миновал без каких-либо инцидентов полдень, я начал догадываться почему. В самом настроении толпы горожан было нечто такое, что делало невозможным любой террористический акт.

Казалось, некий трепет и жалость наполняют души жителей Бловена; тех самых людей, которые двадцать часов назад сидели по углам в своих домах, в страхе перед солдатами, что сейчас медленно двигались в сторону здания городского совета. Горожане стали другими. Их изменила смерть Кейси.

Затем произошло кое-что еще. Когда прошли последние солдаты, жители Бловена двинулись следом, продолжая очередь.

Была уже почти полночь, когда ушел последний из штатских, и гроб можно было перенести в помещение в штабе экспедиционных сил, откуда его отправят на Дорсай. Подобная доставка тела на родину случалась редко, даже если это касалось военных высокого ранга. Яна, когда придет его время, несомненно, похоронят в земле любой планеты, где ему доведется умереть. Только если он случайно окажется на родине, когда наступит его час, эта земля будет землей Дорсая. Но Кейси – это был Кейси.

– Вы знаете, что мне предложили? – спросил Моро, когда он, Пел и я, вместе с несколькими старшими офицерами экспедиционных сил – среди которых был Чарли ап Морган, – стояли, глядя, как гроб с телом Кейси вносят в штаб. – Поставить ему памятник, здесь, в Бловене. Памятник Кейси.

Ни Пел, ни я не ответили. Солдаты поставили гроб, сняли прозрачную крышку и унесли ее. Тело Кейси лежало в одиночестве, ничем не прикрытое; его лицо выглядело спокойным и безмятежным. В комнату начали входить старшие офицеры, которых не было в очереди солдат, проходивших через зал. Один за другим они останавливались на секунду возле гроба, а затем выходили.

– Такого никогда не было у нас на Сент-Мари, – после долгого молчания произнес Пел. Он очень изменился с тех пор, как с ним поговорил Падма. – Лидер. Его любили и за ним следовали.

Он посмотрел на Чарли ап Моргана, который как раз выходил из комнаты.

– Вы, дорсайцы, изменили нас.

– В самом деле? – спросил Чарли, останавливаясь. – Что вы теперь думаете о Яне, Пел?

– Ян? – Пел нахмурился. – Мы говорили о Кейси. Ян просто... такой, каким и был всегда.

– Вы так ничего и не поняли, – произнес Чарли, обращаясь к нам.

– Ян – хороший человек, – ответил Пел. – Я с этим не спорю. Но такого, как Кейси, никогда не будет.

• Предыдущая
• 12/13
• Следующая