Малышка для бандита (СИ) - Каретникова Ксения - Страница 35

— Я сама сбежала, — соврала я. Но по факту, наполовину.

Ника нахмурилась, наверно, до конца не понимая.

Здесь вернулся Ден и разговор мы прекратили.

— Пойду в душ схожу, — произнес Ден, — такое ощущение, что меня в дерьмо окунули, — он взял полотенце, и уже у двери обратился ко мне: — А ты ешь, малышка, голодная, наверно.

Я в ответ кивнула, но для себя решила, что дождусь, когда Ден выйдет из душа и мы вместе поедим.

И только послышался шум воды, как Ника продолжила задавать вопросы:

— Я не понимаю, а причем здесь тогда Владлен Ильич? Почему ты пряталась у него в доме? Все думают, что это по его, скажем так, просьбе, тебя похитили. Но что-то я смотрю, слушаю, и на это совсем не похоже.

Я вздохнула, медленно и тяжко.

— Он хороший человек, — выпалила первое, что пришло в голову. Ника начала открывать коробки с едой и поинтересовалась:

— А отец твой плохой?

— Ты же слышала своего брата? Он сделал из меня сумасшедшую. Моя мама уже в психушке, туда ее отправил отец. Всю жизнь он мне не давал никакой свободы. У меня нет больше родных, нет друзей — мне просто не давали их завести. Всегда под присмотром, под контролем. У меня не было никого, кто бы мог за меня заступиться.

— Не было? — зацепилась она за время глагола, а я и не заметила, как произнесла его в прошедшем времени.

— Владлен Ильич таким стал. И Ден, — на выдохе ответила я.

— Но… почему? — Ника покосилась на дверь и вдруг предположила: — У вас с Денисом что, отношения?

— Смотря, что ты под этим подразумеваешь.

— Ну… любовь-морковь, страсти-мордасти, — усмехнулась она, — он как-то особенного на тебя смотрит.

— Тебе показалось, — отмахнулась я, — любви нет. Может я, конечно, глупая и плохо в этом разбираюсь… но я считаю, что любовь должна быть обоюдной. Двое должны любить.

Ника, соглашаясь, кивнула.

— Но он тебе нравится? — не снималась подруга Дена.

— Конечно. Как он может не нравится? — улыбнулась я. Ника опять кивнула.

— Понимаешь, не чужой человек мне Денис. Друг, почти как брат. У нас с Сережей вообще нет родителей, они погибли. Мы с детства держались вместе, втроем. И что Денис в такую хреновую ситуацию попал — страшно.

— А знаешь как мне страшно?

В два шага Ника преодолела расстояние между столом и диваном, и села рядом со мной. Неожиданно положила ладонь на мою руку.

Приятная она девчонка. Даже хорошая. За Дена переживала, за брата и за детей, что живут в этом доме. Я понимала, но что я могла? Только ждать помощи. И быть за нее благодарной.

В какой момент вода в душевой перестала шуметь, мы обе не заметили. Зато увидели Дена, который заходил в комнату.

Он сразу же подошел к столу, я тоже подошла.

Желудок урчал, есть хотелось сильно. Настолько, что я начала глотать еду и не сразу понимала, что именно я ела.

А Ден посмотрел на меня и засмеялся.

Вся эта блядская история набрала удивительные и странные обороты.

Меня обвиняют. Меня ищут. Логично же, очевидно — это все, чтобы добраться до Лики.

Вот честно, я бы пошел сейчас с Серегой, сдался бы, мне, тому прежнему, каким я был полмесяца назад, терять нечего. И я бы выкрутился, потому что ни в чем не виноват.

Но как без меня будет рыжая?

Так что хрен я ее оставлю!

Так что черта с два я кому-то ее отдам!

Только Бате. Лично в руки.

Он придет в себя. Должен, твою мать!

Пока вытирался и одевался в душе, все думал, пытался искать выходы, возможности. Но… и тут услышал часть разговора девчонок. Примерно с того момента, как Ника спросила что-то там про отношения…

Вот что им, девчонкам, всегда и везде любовь мерещится?

Кому она нужна? Толку от нее? Только сердце разбивать. Вот с этим гребанная любовь справляется на отлично.

Я любил. Мало уже помню как и почему. Зато прекрасно помню как и чем все закончилось. Физическая боль? Ха! Я бывший спортсмен, болевой порок высокий. А вот душевная боль, когда ты сам нефига не понимаешь где, сука, именно болит…

А малышка так-то молодец, отвечала хорошо. Оценил. Я вообще по-другому на нее смотреть начал. То ли изменилась она за то недолгое время, что прошло с момента нашей встречи тем утром, в доме, то ли она такой и была, а сейчас это просто вырвалось наружу.

Нравлюсь я ей, да конечно нравлюсь!

И она мне нравится…

Да кого я обманываю. Тут уже нечто большее. Бля, а я и забыл, что такое бывает. Когда переживаешь за человека, беспокоишься, умиляшься, любуешься и не злишься за ошибки.

Ника принесла много еды, но мы как-то быстро наелись с малышкой вредными и жирными салатами.

— Я тоже побегу, — понаблюдав за нами немного, сказала Ника. — Еды вам до завтра хватит. Заскочу днем, — она посмотрела на малышку и спросила: — Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо.

Надо же, не нужно. Ни одежды, ни шампуней там с расческами. Ничего. А ведь я понял, чем мы пол сегодня мыли. Узнал эту маечку.

Ника ушла, я закрыл за ней решётку. Вернулся в комнату. Лика лежала на подушке, укутываясь в одеяло. Задумчивая. Немного бледная.

— Ты что? — спросил я.

— Ничего. Просто… — она подняла голову, — не знаю, как-то нехорошо. Что там с Батей неизвестно и… что будет с нами?

— Все хорошо будет, — попытался я улыбнуться. Вышло так себе.

— Все из-за меня, — прошептала она, но я услышал.

— Чушь, маркиза. Все из-за Шакалина. Это он сука. Испортил жизнь твоей маме, Бате, тебе портить начал. Есть такие люди, которые не могут жить сами, никому ничего не разрушая.

— Я разрушила жизнь Лясе, — заявила она, и из ее глаз брызнули слезы. Я сел рядом, погладил ее плечо:

— Ты ей ничего плохого не сделала.

Она чуть не кивнула, а потом задала самый неожиданный вопрос:

— Ден, а ты… людей убивал?

— Нет. Но один раз парня в реанимацию отправил. Подрались.

— Девушку защищал?

Качнул головой и усмехнулся:

— Думал, что да.

Малышка голову на плечо мне положила. И всхлипнула. А я посмотрел на нее внимательно, почувствовав, что что-то не так.

Бледная она, чересчур. Болезненно бледная.

— Тебе плохо? — поинтересовался я.

— Лицо горит.

Я коснулся пальцами ее лба — горячий.

Только этого не хватало, чтоб заболела малышка!

— Больше ничего не беспокоит? — насторожился я, Лика головой качнула. — Чай сделать?

Но не дожидаясь ответа, я поспешил поставить чайник. Нашел чай, один пакетик даже был фруктовым.

Налил и подал чашку Лике. Она села, облоготившись на спинку дивана. Подняла на меня глаза, они были не такими как всегда. Потухшими.

— Эх ты, — шутя произнёс я, забираясь к Лике на диван. — Где умудрилась заболеть?

— Не знаю, — надула она губки и опять положила голову мне на плечо.

А я уже начал думать, что делать, если малышке хуже станет? Разумеется — звонить Нике, должны у нее или в детском доме найтись лекарства. Но искренне надеялся, что до этого не дойдёт. Подождем до утра.

Лика выпила чай. Нехотя, пришлось заставлять. Малышка уже была в полудреме, никакая, вялая и тихая. Она снова легла мне на плечо и прикрыла глаза.

Как-то чересчур быстро отрубилась. Обмякла и тихо засопела.

Я аккуратно положил ее на подушку и накрыл одеялом. Отодвинулся и смотрел как она спала.

Морщила нос, вытягивала губы, хмурила брови. Малышка. Ангелочек.

Давно мое сердце так не билось рядом с девушкой. Нет, не от сексуального желания, а от понимая, что вот такое чудо рядом. Вот такое чудо хочет быть рядом.

Давно мне не хотелось просто смотреть на то, как спит человек.

Начинало темнеть. А я все смотрел. И слушал ее дыхание. Ровное, а это уже хорошо.

— Ден, — позвала она меня вдруг и распахнула сонные глаза. — А ты любил? — и тут же прикрыла веки.