Озерные страсти - Алюшина Татьяна - Страница 6

Ну что такое – снова куда-то мысли ускакали. Так, про залив.

Ане редко удавалось вырваться в загородный дом тетки, потому что, как ни крути, а права Александра Юрьевна: слишком уж много она работает, бесконечно влюбленная и увлеченная своим делом, и когда погружалась в очередной проект со всеми мыслями, эмоциями, настройками, не могла остановиться, пока не заканчивала, настолько завораживалась и жила им. Да и домашних дел хватало, и Ромка…

Словом, редко получалось вырваться на день-два, а уж так, как нынче, аж на три недели безмятежности и чистого отдыха, так это, пожалуй, первый раз за все время существования поселка.

Да-а-а, поселок.

Сказочная, неповторимо прекрасная северная природа Приладожья, два с половиной – три часа быстрой езды от Питера на машине, а словно в другой мир попадаешь, в параллельное, удивительное, волшебное пространство.

Поселение раскинулось на берегу большого глубокого озера, тянущегося километров на пять вдаль расширяющимся клином, на образовавшейся приличного размера, можно сказать, котловине, приподнятой над озером метров на пять и окруженной сродни дну огромной чаши скальными выступами и горками, поросшими лесом, взбиравшимся по ним от самого озера. Слева, на севере, метров на семьдесят – каменная горушка, поросшая соснами, справа холм пониже.

С третьей стороны – возвышенность, через которую переваливала единственная дорога, ведущая в поселок, была самой незначительной, а от дороги, вдоль которой, как почетный караул, стройными ровными рядами стояли матерые сосны, в обе стороны простирался густой лесной массив, что окружал котловину с поселком на нем на многие километры.

Красота, непередаваемая словами, – величественная, мощная северная красота. У Анны каждый раз, как она приезжает сюда, дух захватывало и руки сами собой непроизвольно тянулись нарисовать, запечатлеть, ухватив моменты разного освещения дня, вечера, утра, передать эту красоту.

Когда поселок только проектировался, обсуждали несколько вариантов его названия, и все как один пышные, с претензией на вычурность и роскошь: например, всерьез рассматривалось «Парадиз» в разных вариациях. Но Александра Юрьевна, иронично посмеиваясь, остудила пафосный порыв проектировщиков:

– Вы еще «Райский рай» назовите. Чай, не «Бурдж-Калиф» возводите, а поселок посреди леса, вот и нечего пафосом трясти. Надо что-то простое и незатейливое, чтобы лишнего внимания не привлекать и не дразнить больного любопытства граждан. Что-нибудь типа «У озера» или еще как. В простоте, в простоте, ребята.

Проектировщики, стушевавшись, почесали свои умные головы и, не мудрствуя лукаво, присвоили поселку название «Озерное». Простенько и без затейливых претензий.

Как любого городского жителя, природа всегда завораживала и немного пугала Аню, но это место действовало на нее совершенно по-особенному, вызывая удивительное тонкое чувство не то единения, не то… она будто воспринимала своим внутренним слышанием, чутьем природу этого места, сливалась с ним, порой словно растворяясь душой в этой чистой, сдержанной, суровой природной красоте…

Да что она сегодня все в грезах непонятных, размышлениях-фантазиях пустых и мыслях расплывающихся, одернула себя уж который раз за утро Анюта. Настроение, что ли, такое, какая-то она рассеянно-задумчивая. Может, давление в природе скачет как-то по-особенному, как там оно у нее скачет, чтобы сказываться на самочувствии людей? Тетка Александра частенько это природное давление поминает недобрым словцом в паре с магнитными бурями.

«Да какое, боже ты мой, давление и самочувствие?» – разозлилась окончательно Аня на себя, очередной раз обрывая непонятно как заползшие в разум мысли.

Все у нее в порядке с самочувствием!

– А все потому, что привычный режим нарушаем, – произнесла вслух недовольно Аня.

Степанида Ивановна не совсем уж полную напраслину наводила, когда упоминала спуск к озеру, якобы захваченный недружелюбным соседом. На самом деле его участок находился на склоне, с перепадом высоты метров в пять, который плавно спускался к берегу озера, именно в этом месте подступавшего к самому поселку. Но этот берег был до того неудобным, а местами так и просто опасно крутым, загроможденным валунами, что подступиться к воде отсюда представлялось проблематичным.

Поэтому жители обустроили основной большой причал, у которого швартовались все лодки и катерки, чуть в стороне от поселка, метрах в трехстах по левому берегу, но там сразу от уреза воды начиналась глубина – для лодок и рыбаков самое то, а вот для купания не подходило совершенно. Поэтому для плавания облюбовали и окультурили дальше по северному берегу достаточно протяженный участок ровного пляжа с природным песочком, неглубоким входом в воду, окруженный соснами со всех сторон, ну чисто Рижское взморье, правда, идти до него приходилось километра два. Зато красота какая! За что, видимо, местные в шутку и прозвали этот пляж Северным Майами, буквально сразу сократив название просто до Майами. Ну а что – их поселок как хотят, так и называют.

На второй, что ли, день приезда… Да, на второй, Анна уговорила тетушку и Лену отправиться на этот самый «курортный» пляж погреться на солнышке, поплавать. С первым пунктом – будьте любезны и сколько хотите, хоть зажарьтесь загораючи, а вот со вторым получился полный облом. Вода в озере была чистейшая, прозрачнейшая – дно просматривалось до самого маленького камушка и шустрого малька между ними – и… жутко холодная, поскольку глубина начиналась сразу, метрах в двух от берега, а само озеро подпитывалось родниковыми водами.

Аня и так-то была не пловчиха даже намеком: ну могла держаться на воде, по-собачьи перебирая ногами-руками, без особого энтузиазма и рвения, а воду холодную не любила категорически. Однажды в детстве, когда они гостили на даче бабушкиных с дедом друзей, прыгнула следом за местными мальчишками в холодную речку, так потом две недели болела. Как-то не получилось у них дружбы с водным закаливанием.

А в этом озере вода даже в самое засушливое лето, в самые жаркие, шпарящие солнцем деньки не нагревалась выше семнадцати градусов. Нет, любители окунуться находились, но так, скорее ради экзотики и закаливания не то тела, не то силы воли, но таких было мало, ведь у многих жителей имелись свои личные бассейны на участках, в основном крытые.

И, как ни печально, но Анна вынуждена была с прискорбием признать, что ее курортствование на водах, пожалуй, закончено на пробном этапе этой привлекательной затеи, поскольку загорание, увы, тоже совершенно не ее тема. У Ани очень белая и чувствительная к солнечным лучам кожа. Она и на море-то, на которое старалась вывозить каждый год Ромочку, на пляже всегда сидела под навесом, предусмотрительно одевшись во что-нибудь легкое, но с длинными рукавами. Ну и широкополая шляпа, очки обязательно.

Но в этот приезд с подачи тетушкой замечательной идеи питерская барышня решила, что, раз с плаванием не заладилось, будет она оздоравливаться посредством приобщения к спорту и фитотерапии, то бишь дышать полезными фитонцидами. А где водятся полезные-то эти самые фитонциды? Правильно – в хвойном лесном массиве.

А вот хвойного леса у нас здесь завались – на километры вокруг поселка простирается. Дикие места вообще-то. Хоженые, но дикие.

Когда Александра Юрьевна выбирала для себя участок, она руководствовалась простыми, но важными требованиями: тишина-покой, никакой суеты, поменьше соседей, прекрасный, чистый воздух и великолепные виды на гору, лес и озеро. Посему ее участок и расположился последним от въезда и первым от озера, на правой, южной стороне поселка, на крайней из улиц, рядом с подножием скалистой горушки, поросшей соснами и елями, отделенной от заборов грунтовой колеей.

Чуть позже появился участок того самого загадочного соседа Антона Валерьевича, как бы впереди, но левее, несколько в стороне, и вида-обзора на озеро Александре Юрьевне на загораживал.

Это так, про расположение и планировку, вид, так сказать, сверху.