Дракон и Джинн - Диксон Гордон Руперт - Страница 64
- Предыдущая
- 64/71
- Следующая
– Это всего лишь твои домыслы.
– Я знаю, что говорю. Хасан ад-Димри был по-своему неплохим человеком, а ты наставил его на путь зла. С помощью Хасана ты укрепил Белый дворец, и все-таки этот единственной оплот твоей империи не может устоять перед нападением монголов. Вот почему, по твоему разумению, Байджу, Брайен и я должны умереть. Вот почему над Хасаном ад-Димри тяготеет проклятие.
– Ты нанизываешь одну ложь на другую, – холодно произнес ибн Тарик. – Тебе самому хорошо известно, что проклятие тяготеет не над Хасаном ад-Димри, а над сэром Джеффри.
– Это так, – сказал Джим, – но ты, как колдун, не все знаешь о проклятиях или, во всяком случае, не умеешь предотвращать их пагубные последствия. Проклятие сродни тяжелой болезни. Оно пожирает человека, над которым тяготеет. Ты заметил признаки болезни Хасана ад-Димри слишком поздно, чтобы исправить положение. К тому же ты сам подорвал силы Хасана, заставив его отречься от своих убеждений, соблазнив завидным положением среди ассассинов. Болезнь не оставляла Хасана, он с каждым днем слабел. Слабый наставник ассассинов тебе был не нужен. И тогда ты устроил так, чтобы проклятие перешло к сэру Джеффри, а ценности из Белого дворца перекочевали в Пальмиру, в дом почтенного Мюрада.
– Сэр Джеффри – христианин. Как я, мусульманин и колдун, мог освободить от проклятия другого мусульманина и наслать это проклятие на христианина?
– Ты действительно не мог этого сделать. Ты не мог наслать проклятие и на Хасана ад-Димри. Мусульманин не может использовать магию против христианина, христианин – против мусульманина, и любой из них – против своего единоверца. Так кто же наслал проклятие на Хасана? Этого не мог сделать и Келб. Или Келб – вовсе не Келб?
– Нет? – Громовой голос отразился от стен и наполнил всю комнату, а над тем местом, где только что сидел Келб, внезапно закрутился клуб дыма. – Я – Сахр аль-Джинн! – продолжал звучать голос. – Келб как был, так и остался моим презренным слугой. Я принял его обличье, чтобы следить за тобой на Кипре. Соломон, сын Давида, заточил меня в кувшин и бросил в море. Но теперь я обрел свободу. Перед вами не какой-нибудь демон или колдун, а сам Сахр аль-Джинн, джинн джиннов.
Дым немного рассеялся. Перед находящимися в комнате предстал повисший в воздухе помост, на котором громоздилось безобразное существо с тремя глазами и смещенным в сторону ртом, то самое, которое явилось Джиму и Гобу, когда Джим попросил Келба обернуться джинном.
– Ты всегда был самонадеянным и хвастливым болваном, – раздраженно проговорил ибн Тарик. – Время, проведенное в кувшине, тебя ничему не научило. Какая в тебе сила?! Из всех присутствующих ты самый слабый. Ты только что был псом, так и оставайся им еще девяносто девять жизней.
Джинн исчез. На его месте закрутил хвостом уродливый рыжевато-коричневый пес. Он пару раз тявкнул и пропал.
– Достаточно разговоров, Джеймс, – напомнил о себе Брайен. – У нас есть мечи. Пора заняться всерьез этим неверным и его джинном. Христианский клинок разит и мусульманина, и сверхъестественное существо, иначе не было бы крестовых походов.
– Помолчи, Брайен! – вмешалась Геронда. – Все не так просто, как ты думаешь.
Джим посмотрел вверх. Висевший в воздухе дым почти рассеялся. От Сахр аль-Джинна остались одни воспоминания. Может быть, Брайен чего-то не понял? Да и самому Джиму еще не все было ясно.
– Джинн, даже Сахр аль-Джинн, не может наслать проклятие, – продолжил Джим, снова поглядев на ибн Тарика. – Из всех стоящих ниже того, кого мусульмане называют шайтаном, только существа нескольких царств могут насылать проклятия. И лишь те, кто составляет Царство дьяволов и демонов, являются на зов колдуна.
– Это всего лишь домыслы, – сказал ибн Тарик.
– Это не домыслы, так оно и есть, – ответил Джим. – Но демоны и дьяволы вращаются в своем царстве. Они лишь время от времени вмешиваются в жизнь людей, чтобы навлечь на них беду или нарушить равновесие между Историей и Случаем. Джинны не могут вызвать дьявола или демона, зато это способны сделать колдуны. Мы, маги, тоже в силах вызывать эти существа, но правила, которыми мы руководствуемся в своей деятельности, запрещают нам заниматься этим. У колдунов нет правил. Ты, ибн Тарик, вызвал демона, чтобы тот наслал проклятие на Хасана ад-Димри. Теперь он свободен, другого проклятия на него не нашлешь. Ибн Тарик, именем всех царств, назови мне демона, которого ты вызывал.
Ибн Тарик молчал. Его лицо онемело.
Джим вздрогнул, словно его ударило электрическим током, и поднял голову. Он совсем забыл о тенях. Те снова подступили почти вплотную. И как он сразу не понял? Полчищем теней командует не египтянин, ими командует демон! И все-таки ибн Тарику удалось организовать это нашествие.
Джим разозлился и ударил жезлом об пол. На этот раз из набалдашника жезла вылетел целый сноп молний. Тени отступили. Отступили недалеко, но все же на достаточное расстояние, чтобы на время не представлять угрозы. Конечно, забывать о тенях нельзя, но теперь можно выкроить время, чтобы вспомнить Энциклопедию некромантии. Если Джиму не изменяет память, в ней содержится разрешение, которое позволит осуществить задуманное.
Держа наготове жезл, Джим начал мысленно перелистывать книгу. Вот и нужный раздел: «Дьяволы и демоны». Крупными буквами были выписаны запреты, предостерегающие магов от контактов с силами зла. Джим пробежал глазами раздел. Буквы становились все мельче и мельче. А вот наконец и то, что Джим искал. Исключение из правил! Исключение из правил при особых обстоятельствах. Что-что, а особые обстоятельства налицо!
Джим взглянул на тени. Те снова подкрались к отряду. И снова Джим отогнал их. Когда они отодвинулись на достаточное, на взгляд Джима, расстояние, он выкрикнул:
– О демон, посягнувший на равновесие между Историей и Случаем, назови свое имя и покажись!
Послышался шумный, неимоверно глубокий вдох. Казалось, какой-то гигант, почти такой же огромный, как сама Земля, вобрал в себя воздух. В голове Джима раздался шепот. Тот же шепот раздался в голове каждого, кто был в комнате:
– Я здесь. Я, Ахриман, демон демонов.
Очертания комнаты расплылись. Исчезли стены, распался куполообразный потолок. Джим и все, кто находился в комнате, оказались высоко над землей. Теперь они стояли, не имея опоры под ногами.
Внизу на огромном пространстве, сливавшемся в необозримой дали с небом, творилось и вовсе невероятное.
Вдалеке, под яркими лучами солнца, шла битва. Битва при Айн-Джалуте, произошедшая двести лет назад! Мамелюки безжалостно расправлялись с монголами. Мамелюки того самого Бейбарса, который не только первым одержал победу над кочевниками, но и посягнул на присутствие христиан в Ливане.
Ближе, почти прямо под ногами, бушевала только что налетевшая песчаная буря. Рушились деревенские дома. Гибли посевы.
События прошлого и настоящего происходили в одно время!
– Скажи, Ахриман, – громко произнес Джим, – тобой сейчас командует ибн Тарик?
В голове Джима раздался смех.
– Разве тот, кто вызвал демона, становится его господином? Если демон является на чей-то зов, он и становится хозяином положения. Всем заправляю я. Ибн Тарик лишь игрушка в моих руках. Посмотри на него.
Джим взглянул на египтянина. Тот был похож на восковую фигуру. Выражение его лица так и не изменилось.
– А теперь посмотри еще раз вниз, – снова зашептал Ахриман.
На севере, примерно в семи переходах от крепости ассассинов, Джим увидел орду монголов. Орда направлялась в горы, к Белому дворцу Хасана ад-Димри.
– Посмотри на юг и восток.
С юга и востока на Белый дворец надвигались полчища мамелюков. Они были гораздо ближе к цели – менее чем в трех днях пути.
– Монголы решили, что они так же легко овладеют этой крепостью ассассинов, как раньше многими другими, – снова раздался шепот Ахримана. – Они ошибаются. На этот раз на их пути встанет цитадель, готовая к сопротивлению. Мамелюки, которые по численности превосходят монголов, успеют подойти к Белому дворцу раньше. Они окружат дворец, оставив монголам подход к нему, и сомкнут кольцо, как только кочевники подойдут к крепости. Все монголы, оказавшиеся у Белого дворца, погибнут. Байджу так и не сообщит им о подземном ходе. Ты им тоже ничего не скажешь. Мир окажется в пламени войны между мамелюками и монголами. – В голове Джима снова зазвучал смех. – Мюрад возвратится к себе в Пальмиру. Хасан ад-Димри станет правителем на Востоке, слепо повинующимся ибн Тарику, который сам лишь марионетка в моих руках. Вы же все исчезнете.
- Предыдущая
- 64/71
- Следующая
