Идеальная невеста некроманта (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 7

— Так почему сразу не пойти? Бюджетные места же есть, а у тебя диплом хороший, с высоким средним баллом, и опыт работы в больнице уже имеется.

— Мама! — взвыла Тая. — Да хоть с самым высоким баллом — на пять процентов бесплатных мест ординатуры распределяют целевиков, я тебе уже объясняла, попасть на два-три остающихся свободных места шансов нет! И не нужно вновь толковать о кредите — ординатура стоит столько, что нам этот кредит никак не вытянуть на одну твою зарплату, а у меня во время учебы не будет возможности нормально зарабатывать. Вот накоплю хоть половину суммы — тогда и подумаем о визите в банк.

— Что-то ты неправильно говоришь, — упрямо качала головой мать. — Не верю я, что после таких трудов в ВУЗе только в морге работать можно!

— Не только, но это самый лучший вариант. — Тая быстро заглатывала макароны, чтобы поскорее сбежать от матери.

— Не женское это дело, — хмурилась Ирина Светлова.

— Ты напрасно переживаешь, мамочка. Все не так плохо: мои «пациенты» не хамят, не нарушают моих рекомендаций, не занимаются самолечением, тихо лежат и ничем мне не мешают. И вспомни историю медицины: раньше хирурги начинали свой путь в профессии с воровства трупов с кладбищ. А я, человек 21 века, получаю их на законной основе, и мне еще за это платят. Так что гляди веселей, мамуля!

— Тьфу на тебя, на твои шуточки и на эту несвоевременную реформу! — ругнулась мать.

Тая залпом выпила стакан сока, поцеловала расстроенную родительницу, неспособную смириться с тем, что реальность мало похожа на ее любимые сериалы, и понеслась на работу.

В большую районную больницу в родном городе Тая была принята два года назад на должность патологоанатома, а до того проходила в ней практику в качестве интерна, но главврач все равно в первое время не забывал напоминать, что на самом деле она всего лишь верный ассистент основного патологоанатома больницы. Дмитрий Иванович Широков, давний друг еще деда Таи, уже двадцать лет трудился в анатомическом морге при больнице, оставив прежнюю должность судмедэксперта в Бюро судебно-медицинской экспертизы в ближайшем областном центре. Только при посредничестве Широкова Тае выдали целевое направление в интернатуру, хоть (увы) и не по той специализации, о которой мечтала девушка.

— Патологоанатомы нынче на вес золота, — вздыхал тогда главврач больницы в небольшом городке Уральского Федерального округа, — а у вас высшее медицинское образование как-никак и готовность трудиться на этой специфической должности, что встречается нынче крайне редко. Если Дмитрий Иванович уйдет на давно заслуженную пенсию, то заменить его некем, как и во время больничных. Одним словом, буду рад видеть вас среди своих сотрудников, Тамара Игоревна, но смотрите: не посоветовавшись с Дмитрием Ивановичем никаких заключений не подписывайте!

— Я все понимаю, опыта мне еще набираться и набираться, — согласилась тогда Тая. — Я помню, что всего лишь интерн, и искренне рада, что начну работать под руководством такого специалиста, как врач Широков.

— Да, в своем деле он разбирается отлично, жаль только, что слабость имеет к горячительным напиткам, — опять вздыхал главврач.

То, что Дмитрий Иванович любил «заложить за воротник», секретом ни для кого не было, ходили слухи, что по этой причине его и попросили покинуть прежнюю должность, перейти на менее заметное место рядового патологоанатома в больнице в небольшом райцентре.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Однако наставником он был великолепным, и Тая многому научилась у него за истекшие три года их совместной работы. При встрече с ней коллеги теперь уважительно здоровались, врачи-клиницисты уже не пытались с ходу оспаривать ее заключения, Дмитрий Иванович доверял ей самостоятельно делать биопсии и работать с операционным материалом.

— Может, вам в ординатуру не по хирургии идти, а по направлению патологоанатомии, а? — заискивающе спрашивал теперь при встречах главврач, помнящий о том, что согласно договору целевой интернатуры Тае осталось отработать последний год.

Подобные вопросы льстили профессиональному самолюбию Таи, но не отвращали ее от мечты стать хирургом. Она сама будет спасать жизни, а не указывать другим на их ошибки!

— Ты и так их спасаешь, — бурчал в ответ на такие ее заявления Дмитрий Иванович, — именно тем, что вовремя указываешь на ошибки! Кто вчера провел гистологический анализ и определил, что «злокачественная опухоль матки» это на самом деле туберкулёз, небольшой очаг которого заметили на флюорографии, но с «опухолью» не связали? Если б не определила, похоронили бы вскоре молодую девку, а так глядишь — и здорова будет. Мы куда больше исследуем живых, чем мертвых, так что свою лепту в спасение жизней ты вносишь не меньше, чем хирург, а порой и больше.

В чем-то он был прав, но Тая мечтала сама спасать людей со скальпелем в руках.

— Патологоанатом должен разбираться во всем, что происходит в организме человека, знать все патологии и уметь правильно ставить диагноз, — наставлял Таю Дмитрий Иванович. — Вскрытие же мы делаем для того, чтобы врачи убедились в своих знаниях или (что тоже бывает) учли ошибки, на которые мы им указали.

— Ага, поэтому нас так не любят врачи-клиницисты. Если лечащий врач поставил один диагноз и согласно ему залечил пациента до смерти, а я потом при вскрытии обнаружила совсем другое заболевание, то громкие гневные крики о моей профнепригодности мне обеспечены, — фыркала Тая.

— Не всякий охотно признает свои ошибки, — пожимал плечами Широков.

— Я бы сказала, что их никто не признает охотно. С вами хотя бы ругаться не рискуют, — недовольно морщилась Тая.

— Твердо стой на своем, приглашай присутствовать на вскрытии, если пытаются заявить, что образцы взяты неправильно, и понемногу твой авторитет признают и перестанут огрызаться на замечания.

Она так и поступала.

Районная больница, в которой работала Тая, располагалась в правом крыле пятиэтажного здания, районная поликлиника — в меньшем левом крыле, а в центральной части размещались лаборатории, рентген кабинеты, кабинеты УЗИ и прочие помещения с диагностическим оборудованием, которое использовалось совместно и поликлиникой и больницей. Само собой, в больничном крыле имелись дополнительные кабинеты подобного назначения и МРТ, но с валом работы они бы в одиночку не справились.

Сегодня утром Тая шла в больницу через поликлинику: у главного входа в больницу укладывали новую брусчатку, а огибать все обнесенное высокой оградой здание, чтобы пройти через заднюю калитку и черных вход, было долго. Поликлинику с больницей соединяли два длинных перехода на втором и третьем этажах, на дверях этих переходов висели предупреждающие таблички: «Служебный вход!»

В поликлинике, как всегда, было шумно и нервно: длинные очереди напоминали о магазинах советских времен, в которые внезапно завезли дефицит. Такие же выкрики: «Вы здесь не стояли!», «Я только на секунду отошел! Женщина, подтвердите, что я занимал за вами!» и так далее. Может, лет через десять реформа изменит патовую ситуацию в первичном звене медпомощи, но пока особых сдвигов к лучшему Тая не наблюдала. Из четырех кабинетов терапевтов на втором этаже привычно работал только один.

Проталкиваясь сквозь народ и ощущая себя участницей массового митинга, Тая наблюдала, как молодой парень пытается доказать, что ему только медкомиссию закрыть, что это минутное дело и что тех, кто проходит медкомиссию, следует пропускать через одного. Толпа пенсионеров, застолбивших место в очереди к терапевту с шести утра, отвечала ему дружно и нецензурно.

Тая приостановилась, сочувствующе посмотрела на парня и сказала:

— Не советую лезть к терапевту без очереди. Эти милые старички далеко не так безобидны, как кажется на первый взгляд. И обратите внимание, что их много и они вооружены клюками и тяжелыми сумками.

— Да мне на минутку! — взвыл парень.

— Это вы сейчас думаете, что на минутку. И поверьте на слово, очередь у травматолога движется еще медленнее.