Арахна(Большая книга рассказов о пауках) - Антология - Страница 75

— Знаете ли, сэр Ричард, что вам нипочем не удалось бы заставить кого бы то ни было из моей ирландской паствы заночевать в этой комнате?

— Почему, милорд? — удивился баронет. — Это ведь, уже можно сказать, моя спальня.

— Ну, наши ирландские крестьяне верят, что спать близ ясеня не к добру, а у вас здоровенный ясень вымахал возле самого окна. Возможно, — епископ улыбнулся, — их предрассудок не столь уж нелеп: мне вот кажется, что, проведя там ночь, вы выглядите не больно-то свежим.

— Ясень тому виной или что другое, — признался сэр Ричард, — но спалось мне и впрямь неважно. Но ничего, дерево завтра же будет спилено.

— Полностью одобряю ваше решение. Вряд ли дышать таким сырым воздухом полезно для здоровья.

— Дело, пожалуй, не в воздухе, я ведь спал с закрытым окном. Просто всю ночь мешал какой-то скрип: не иначе как листья терлись о стекло. Ветви-то, наверное, дотянулись уже до самого окна.

— Это вряд ли, сэр Ричард, — возразил епископ. — Взгляните с этой точки — видите? Ни одна из ветвей не достанет до стекла. Ну, разве что в сильный ветер, но ведь ветра ночью не было. Между концом самой длинной ветки и окном будет не меньше фута.

— А ведь вы правы, милорд. Интересно, что же в таком случае скреблось в окошко? Да и пыль на внешнем подоконнике исчерчена какими-то следами.

Обсудив несколько гипотез, джентльмены сошлись на том, что скорее всего виной случившемуся крысы, которые взобрались на подоконник по плющу. То была догадка епископа, и сэра Ричарда она устроила.

День прошел безо всяких происшествий и закончился тем, что гости, пожелав хозяину и друг другу спокойной ночи, разошлись по спальням.

А теперь представим себе, что мы находимся в спальне сэра Ричарда. Свет потушен, сквайр лежит в постели. Комната расположена прямо над кухней, ночь снаружи тиха и тепла, так что окно распахнуто настежь.

В комнате почти нет света, но если вы вглядитесь во мрак, то вам может показаться, будто спящий сэр Ричард быстро, но совершенно бесшумно движет туда-сюда головой. А присмотревшись еще пристальнее, поймете, сколь же обманчива может быть темнота. Оказывается, у него несколько голов: круглые, лохматые, бурые, они мельтешат, иные даже на уровне его груди. Конечно, это всего лишь страшная иллюзия, но… бесшумно, словно кошка, нечто соскакивает с кровати, взбирается на подоконник и в мгновение ока исчезает снаружи. Вот и второе такое же существо… третье… четвертое… Теперь все в комнате недвижно.

Как и сэр Мэтью, сэр Ричард был найден в своей постели мертвым, опухшим и почерневшим.

Бледные, ошеломленные толпились под окном прознавшие об этом гости и слуги. Насчет причин смерти высказывались всяческие догадки — говорили и об итальянских отравителях, и о папских лазутчиках, и просто о зараженном воздухе, — а вот епископ Килмор молчал и смотрел на ясень. Его внимание привлек сидевший в развилке ветвей и с интересом высматривавший что-то в большом дупле белый котенок.

Неожиданно, стараясь нагнуться пониже, он сорвался с ветки и упал прямо в отверстие. Шум падения заставил многих поднять глаза.

Способность кошек издавать громкие крики известна большинству из нас, но такого истошного вопля, какой донесся из дупла старого ясеня, не слышал, наверное, никто. Затем внутри явственно послышалась какая-то возня. Леди Мэри Хэрви лишилась чувств на месте, а домоправительница, зажав уши, пустилась наутек.

Епископ Килмор и сэр Уильям Кентфилд остались на месте, хотя кошачий крик и на них подействовал так, что сэру Уильяму пришлось пару раз сглотнуть, прежде чем он смог наконец вымолвить.

— Чувствую, милорд, это не простое дерево. Там есть что-то внутри, и я намерен не откладывая выяснить, что именно.

Возражений не последовало. Принесли лестницу, один из садовников забрался наверх и заглянул в дупло, однако ничего путного не разглядел — разве что ему показалось, будто внутри что-то шевелится.

Тогда сэр Уильям распорядился раздобыть фонарь и спустить его в дупло на веревке.

— Мы должны докопаться до сути, милорд, — говорил он епископу. — Я готов поклясться своей жизнью, что тайна этих ужасных смертей сокрыта именно там.

Садовник поднялся по лестнице во второй раз и осторожно спустил фонарь в дупло, склонившись над ним сверху. Сначала все присутствующие увидели на его лице лишь желтоватый отблеск, а затем вдруг на нем появилось выражение невероятного ужаса и отвращения. Громко вскрикнув, садовник свалился с лестницы (к счастью, его успели подхватить на руки), а фонарь упал внутрь дерева.

Слуга был без чувств, и добиться от него связного рассказа удалось очень не скоро. Но до того времени многое прояснилось и так. Упав, фонарь, должно быть, разбился и поджег устилавшую дно дупла сухую древесную труху. Через несколько минут изнутри повалил дым, а там появились языки пламени. Дерево загорелось.

Зрители обступили его кольцом, держась на расстоянии нескольких ярдов, а сэр Уильям и епископ послали людей за топорами, вилами и всем прочим, что могло послужить оружием. Было очевидно, что какие бы твари не угнездились в стволе ясеня, пожар выгонит их наружу.

Так оно и вышло. Сперва над дуплом приподнялся горящий шар размером примерно с человеческую голову, но тут же упал обратно. Это повторилось пять или шесть раз, но в конце концов этот шар выскочил-таки наружу, свалился с дерева и упал на траву, где, спустя миг, затих. Подойдя к нему так близко, как только осмелился, я увидел перед собой мертвого паука — огромного, ядовитого, страшного, но всего лишь паука. По мере того как ствол прогорал все глубже, наружу выскакивали новые и новые мерзкие, покрытые серыми волосами твари.

Ясень горел весь день, пока остатки ствола не развалились на куски, и все это время люди убивали спасавшихся от огня тварей. Наконец, когда уже довольно давно ни один паук не высовывался, они осторожно подступили поближе и внимательно осмотрели корни.

«Внизу, — сообщал впоследствии епископ Килмор, — обнаружилась закругленная нора с двумя или тремя телами все тех же, видимо задохнувшихся от дыма, страшилищ». Но куда более любопытным мне представляется другое: у стенки этого логовища нашли скелет, а точнее сказать, обтянутый кожей костяк человеческого существа с сохранившимися черными волосами. Осмотр останков позволил установить, что они несомненно принадлежали женщине, умершей около полувека назад.

Дома с запертыми ставнями, угрюмые, обреченные на разрушение. Дома, о которых повествуют странные истории. Истории о невероятных событиях. Они всегда воспламеняют воображение. Об одном таком доме я и расскажу.

Дом стоял на окраине небольшой деревни, прославившейся в годы революционной войны. Я задержался здесь и шаг за шагом восстановил его историю. У недоверчивых она вызовет улыбку, но людей мыслящих, как ранее меня, наведет на размышления о неисповедимых путях судьбы.

Дом несколько лет простоял пустым. Жители деревни избегали его. Нет, они не говорили, что там живут привидения, но сама жуткая история дома отпугивала всех, кто подумывал в нем поселиться.

Последними обитателями дома были два брата. Старший был высокий, угрюмый, с ястребиным носом, младший — приятный парень с темно-карими глазами и маленькими усиками. Худощавый. Оба были химиками — блестящими химиками, как мне говорили. Слуг они не держали, готовили и убирались сами. Они сломали перегородки и устроили в доме дорогостоящую лабораторию. Пузырьки, бутыли, сосуды. Реторты и электрические печи самой сложной конструкции. Ходили слухи, что они работали над важной химической проблемой, решение которой могло в корне изменить целую отрасль промышленности.

Старшего из братьев редко видели в деревне, но младший часто проезжал по улицам в дорогом автомобиле, направляясь в город. Иногда он останавливался и болтал с местными жителями. Говорил обо всем, что угодно, но никогда не упоминал свою работу и умело уходил от всех вопросов на эту тему. Главным в его жизни была работа, но имелось у него и хобби — зоология. Летом его часто видели в полях с длинным сачком. Странное сочетание увлечений.