Грань судьбы (ЛП) - Эндрюс Илона - Страница 5

Кальдар вырос на окраине этого мира, в Грани, узкой полоске земли между сложной магией Зачарованного и технологическим превосходством Сломанного. Большую часть своей жизни он провел в Трясине, огромном болоте, отрезанном от остальной Грани непроходимой местностью. Герцогство Луизианы отправляло туда своих изгнанников и убивало их, когда они пытались вернуться в Зачарованный. Его единственным спасением было Сломанное. Он путешествовал взад и вперед, занимаясь контрабандой, обманывая, мошенничая, зарабатывая столько денег, сколько было в человеческих силах, и тащил их обратно в семью.

Кальдар уставился на карту. У каждой страны был враг. Каждая из них была по колено в конфликте. Но единственная война, которая его волновала, происходила прямо в центре, между герцогством Луизианы и Адрианглией. Это была очень тихая, жестокая война, которую тайно вели шпионы, без правил и пощады. С Адрианглийской стороны за шпионаж и его последствия отвечало «Зеркало». Он предположил, что если бы они были в Сломанном, то «Зеркало» можно было бы сравнить с ЦРУ или ФБР, или, возможно, с обоими. На стороне герцогства Луизианы тайная война велась секретной службой, известной как «Рука». Он уже много лет наблюдал со стороны за столкновением двух организаций, но теперь этого стало недостаточно.

Для начала «Зеркало» разбудило его без десяти пять, а теперь он пятнадцать минут чего-то ждет. Загадочно.

Тяжелая деревянная дверь бесшумно распахнулась, и в комнату вошла женщина. Она была невысокого роста, худощавая, плотная, в дорогом голубом платье, расшитом серебряной нитью. Кальдар по привычке оценил платье. Около пяти золотых дублонов в Зачарованном, вероятно, полтора или два куска в Сломанном. Дорогое и, очевидно, по индивидуальному пошиву. Голубая ткань прекрасно оттеняла ее кожу цвета скорлупы лесного ореха. Платье кричало о власти и силе, но она едва ли нуждалась в этом. Она двигалась так, словно ей принадлежал воздух, которым он дышал.

Нэнси Вирай. Глава «Зеркала». Они никогда не встречались — он, бедный эджеровский крысеныш, не удостаивался такой чести, но она едва ли нуждалась в представлении.

Последние два года он выполнял мелкие поручения, сложные, но не очень значимые. Ничего такого, что могло бы привлечь внимание леди Вирай. Предвкушение пронзило Кальдара. Что-то большое ждало его в конце этого разговора.

Леди Вирай подошла и остановилась у стола в четырех футах от него. Темные глаза смотрели на него с сурового лица. Ее радужки были похожи на черный лед. Если смотреть слишком долго, можно сбиться с курса и на полной скорости врезаться в твердую стену.

— Вы Кальдар Мар.

— Да, миледи.

— Как долго вы работаете на меня?

Она прекрасно знала, когда он начал.

— Почти два года, миледи.

— Когда мы вас наняли, на вас в двух провинциях были выписаны ордера на ваш арест, которые мы аннулировали, и было обширное уголовное прошлое в герцогстве Луизианы. — Лицо Нэнси было безжалостным. — Вы контрабандист, мошенник, игрок, вор, лжец и иногда убийца. С таким багажом я могу понять, почему вы посчитали, что «Зеркало» будет правильным выбором для карьеры. Просто из любопытства, есть ли закон, который вы не нарушили?

— Да. Я никогда никого не насиловал. Кроме того, я никогда не совокуплялся с животными. Думаю, что у Адрианглии есть закон против этого.

— А вы не лезете за словом в карман. — Нэнси скрестила руки на груди. — Согласно нашему соглашению с вашей семьей и условию о том, что вы все покинете Грань, вы теперь гражданин Адрианглии. Ваш долг полностью оплачен усилиями вашей кузины Серизы Сандин и ее мужа Уильяма. Вы могли выбрать любую профессию по желанию. И все же вы решили работать на меня. Скажите мне, почему?

Кальдар улыбнулся.

— Я благодарен королевству за спасение моей семьи. Я обладаю уникальным набором талантов, которые «Зеркало» может найти полезными, и я не хочу полагаться на мою прекрасную кузину и Уильяма для погашения своего долга. Уильям хороший парень, иногда немного вспыльчивый, и у него временами появляется мех, но у всех есть свои недостатки. Мне не хотелось бы всегда быть ему должным. Это означало бы пользоваться его добродушием.

Холодные глаза Нэнси долго смотрели на него.

— Такие люди, как вы, любят пользоваться чужим добродушием.

Он тихо рассмеялся себе под нос.

— Вы лжете без колебаний. Ваша приятная улыбка служит вам подспорьем. Я полагаю, что ваша внешность располагает людей к вам в любом обществе, а особенно в женском.

— В этом есть своя польза.

Леди Вирай долго смотрела на него.

— Кальдар, вы проходимец.

Он поклонился со всей элегантностью принца голубой крови.

— Вы родились умным, но бедным. Вы смотрите на меня как на избалованную богатую женщину, родившуюся с золотой ложкой во рту. Вы чувствуете, что я и люди моего социального положения не ценят того, что у нас есть, и вам нравится тыкать аристократию в это носом.

— Миледи, вы делаете мне слишком много комплиментов.

— Избавьте меня от вашего дерьма. Вы наслаждаетесь саботажем системы, вы ненавидите приказы, и вы нарушаете закон просто потому, что он есть. Вы ничего не можете с собой поделать. Однако два года назад вы пришли ко мне с протянутыми уздечкой и шпорами и сказали: «оседлайте меня». И за последние два года вы стали на удивление законопослушным. Вы стали очень положительным, Кальдар. В разумных пределах, конечно. На памяти остался тот случай, когда банк таинственным образом загорелся.

— Совершенно случайно, миледи.

Леди Вирай поморщилась.

— Не сомневаюсь. Мне нужно знать, зачем вы в это все ввязались, и у меня нет времени, чтобы тратить его попусту.

Проблема с честностью заключалась в том, что она давала вашему противнику рычаги для использования против вас. Такой женщине, как Нэнси Вирай, просто нельзя было давать заряженный пистолет. Если, конечно, не оставалось другого выбора. Если он сейчас притворится скромнягой или попытается солгать, она раскусит его и прикажет покинуть комнату. Он так будет продолжать заниматься мелкими поручениями. Он ждал этого шанса два года. Он должен быть искренним.

— Из-за мести, — сказал Кальдар.

Она ничего не ответила.

— «Рука» отобрала у меня близких мне людей. — Он старался говорить небрежно и легко. — Моих тетей, дядей, кузенов и младшего брата. В семье было тридцать шесть взрослых, прежде чем «Рука» добралась до нашего маленького уголка Грани. Сейчас их осталось пятнадцать, и они растят целый урожай осиротевших детей.

— Вы хотите смерти агентам «Руки»?

— Нет. — Кальдар снова улыбнулся. — Я хочу, чтобы они потерпели неудачу. Я хочу видеть отчаяние в их глазах. Я хочу, чтобы они почувствовали себя беспомощными.

— Что движет вами? Это не только ненависть. Люди, движимые только ненавистью, пусты. В вас еще осталось немного жизни. Это страх?

Он кивнул.

— Вероятнее всего.

— За себя?

Мысленно он вернулся на грязный склон холма, заливаемый холодным серым дождем. Тело тети Мюрид лежало разбитое на земле, ее кровь растекалась по коричневой грязи ярким алым пятном. Он был уверен, что на самом деле видел не это. В тот момент у него не было времени стоять и смотреть, как растекается кровь. Он был слишком занят, разрезая существо, которое убило ее. Это воспоминание было ложным. Оно было из его ночных кошмаров.

— О чем вы задумались? — спросила леди Вирай.

— Я вспоминаю, как умирала моя семья.

— Что вы чувствовали, когда их убили?

— Беспомощность.

Ну вот. Она вытянула это из него. Было больно. Он не ожидал такого, но это произошло.

Леди Вирай кивнула.

— Насколько хорошо вы чувствуете себя в Сломанном?

— Я плаваю в нем, как рыба в воде.

Она бросила на него равнодушный взгляд.

— Грань очень длинная, но узкая, — сказал он ей. — Трясина, где жила моя семья, с двух сторон окружена непроходимой местностью. Есть только два выхода из нее: в Зачарованный к герцогству Луизианы, или в Сломанный в штат Луизиана. Герцогство использует Трясину как свалку для своих изгнанников. Они убивают любого Эджера, который посмеет приблизиться к их границе. Таким образом, это выход закрыт, что оставляет только один путь к спасению, в Сломанный. Большая часть моей семьи обладает слишком большим количеством магии, чтобы пережить переход через границу в Сломанный, поэтому мне приходилось добывать припасы и другие вещи, в которых мы нуждались. Я путешествовал по Сломанному с самого детства. У меня там есть связи, и я позаботился о том, чтобы их поддерживать.