Осторожно, злая инквизиция - Ясная Яна - Страница 2

– Почему? Почему вы так упорно отказываетесь от этой должности? Ведь она многое вам дает. Власть. Статус. Право! – голос инквизитора звучал вкрадчиво, обволакивая меня.

Но я девушка не мелкая – меня попробуй обволоки.

– Обязанности, – подсказала я. – Мне понятны мотивы вашей богоспасаемой организации, многоуважаемый Максим. Вашим иерархам за каждой ведьмой в захолустном городишке вроде нашего учет и контроль вести не с руки. А поставил жупел в виде дутой Хозяйки – и вроде как порядок. А ею одной вертеть куда как легче. Но вот только Хозяйкой невозможно назначить, дружочек мой, многоуважаемый Максим. Это уникальная совокупность личных качеств, сил и – я сделала глумливую паузу – пройденных обрядов. О которых ныне и представления не имеют. Вот то Хозяйка, правильная, настоящая. Она из шабаша выходит, от шабаша силу берет – шабашу и служит. Ее своя земля питает. А те дурилки картонные, которых ваши отцы по местам распихали, – так, административные единицы, не более. И подчиняться им или нет – дело для каждой ведьмы сугубо добровольное. И дуры те, кто этого не знает.

– Да вы, Ксения Егоровна, анархистка! – снисходительно восхитился собеседник.

– Тревожно. Тревожно становится за судьбы родной инквизиции при виде лучших ее представителей, – вернула любезность я и растянула губы, изображая вежливую улыбку (или мерзкую гримасу, это уж кто как назовет).

– И все это было – во-первых. Во-вторых – что еще за чушь про ритуальные убийства в моем городе? И не надо корчить рожи, «Мой город» означает, что я тут живу. Я тут родилась.

Скорчить рожу, правда, инквизитор Максим не успел, а может, вовсе не планировал, но предоставлять ему такого шанса я и не собиралась, нанесла удар на упреждение. Упредила так упредила – тот даже не попытался изобразить улыбку.

Ну и правильно. Терпеть не могу конкуренции.

Несколько секунд смотрел на меня, то ли изучая, то ли давая понять, что я зарвалась.

– Ксения Егоровна, что вы знаете о серии убийств в вашем городе? – задал он наконец вопрос по итогам внутричерепной конференции с самим собой.

Я призадумалась – а сыр во рту держала. Вернее – но ненадолго. Надолго задуматься у меня бы и не получилось, без опыта-то.

Крапивин – город маленький, всего-то двести пятьдесят тысяч душ населения. Жаркий юг нашей необъятной Родины в той ее части, где она еще не курорты, но уже и не средняя полоса. Так, серединка на половинку, триста с лишним лет истории.

С одной стороны, убийств тут, конечно, все равно хватает.

С другой стороны – это все больше банальная поножовщина да бытовуха, а вот чтобы сериями, это нет, этим у нас не балуются.

Так что долго «призадумываться» тут было не о чем… И я честно ответила на заданный вопрос:

– Ни-че-го.

И, поразмыслив еще немного, прибавила:

– Я о ней вообще впервые слышу. А не путаете ли вы чего, многоуважаемый Максим? Не подумайте, что я сомневаюсь в компетентности ваших источников – хотя я-таки сомневаюсь, но не будем об этом, – но наши масс-медиа информационными поводами не избалованы. Если бы в городе завелся серийный убийца, СМИ вопили бы на эту тему из каждого утюга.

– И тем не менее с сентября прошлого года в вашем городе были зарезаны три молодых женщины, – инквизитор упорно хранил каменную физиономию, хотя я на пену изошла в попытках его зацепить и вывести из себя. – Все убитые были разного возраста, типа внешности и социального положения. Тела обнаружили в разных местах и при разных обстоятельствах. Орудие убийства ярко выраженных особенностей не имеет. Способ убийства тоже сложно назвать уникальным. У следствия не было никаких причин объединять эти случаи в серию – как и у журналистов.

– А у вас есть, – уныло поняла я, ж… жизненным опытом чувствуя, что сейчас инквизитор скажет мне феерическую гадость и разом переплюнет все мои старания по выведению его из себя.

– А у нас есть, – согласился инквизитор.

Как пить дать, какой-нибудь долбоклюй надумал поиграть во Властелина Тьмы, Отворяющего Врата Отцу Страданий. Раз традиционное следствие не сделало стойку на следы ритуалов вокруг убийств, а нетрадиционное, как раз наоборот, возбудилось, то отметился в этом не просто долбоклюй, а из наших. Ну что за поганое утро, а? Ну просто хуже быть не может!

– Эти убитые женщины были магически одаренными.

Опа.

Может.

Да ну, чушь какая-то!

– Это невозможно, многоуважаемый Максим! Чтобы одна за другой были убиты три ведьмы, а сообщество ни сном, ни духом? Да у нас на весь город, может, десяток колдовских семей наберется, а вы мне хотите сказать, что такая убыль могла пройти бесследно?

Гнев мой рухнул на инквизиторскую голову штормом. Я в одно мгновение забыла про опасливую сдержанность и здравую осторожность, показанную ведьмам в общении с инквизицией.

– Вы что, думаете, мы тут позволим резать себя, как кур? – я все повышала голос, хлестала его словами. – Вы думаете, вы там одни умные, а мы тут идиоты? За кого вы меня принимаете? Что за идиотскую сказочку вы мне рассказали? Это попросту невозможно!

Сила бушевала вокруг меня, невидимая, но достаточно ощутимая, чтобы любой здравомыслящий человек остерегся связываться с истерящей ведьмой.

– Итак, Ксения Егоровна, что вам известно об этих женщинах? – голос инквизитора, по сравнению с моим ором, казался особенно спокойным.

Тьфу, напасть! Да что ж ты такой непробиваемый?!

Я с трудом сдержала досаду и сгребла со стола фотографии, которые этот пень стоеросовый неторопливо выложил в ряд.

Три женщины, ни с кем из них я знакома не была. Снимки явно посмертные.

Личности жертв что, не установили?

Этот вопрос я задала вслух.

– Ну почему же, установили. Но вам, Ксения Егоровна, придется поднять также свои источники и выяснить, кто же на самом деле были эти девушки и почему их могли убить.

Мне?! Да с какой это стати?

Я надменно выгнула бровь, без слов уточняя: а не отправиться ли тебе в пешее эротическое, многоуважаемый Максим, возглавив при этом всю вашу бравую инквизиторскую братию?

– Вы ведь здесь сильнейшая ведьма, – вкрадчиво намекнула мне эта харя, вместо того чтобы пойти, куда послали. – Разве не ваш долг – защищать сестер?

– С чего бы это? Разве это не ваша обязанность? – неподдельно изумилась я, аккуратно собрала фотографии в стопочку, обстукала ее, выравнивая края, и демонстративно положила перед инквизитором.

Скандал заходил на новый виток. А фраза «Я не обязана!» звучит куда выигрышней позорного признания «Да нет у меня никаких источников!».

– Мне их, конечно, жалко, – со сдержанным достоинством продолжила я, – но расследованием должны заниматься профессионалы. И я крайне возмущена: куда смотрит инквизиция?! За что мы платим налоги?

– Вы – не платите, – парировал визави.

– Плачу! – мигом подняла я иголки, потому что это была старая кость, которую мы не первый год грызли с Орденом.

– Не платите, – видя, что я собираюсь отстаивать свою финансовую порядочность, он неприятно улыбнулся. – То, что вас до сих пор не прижали с вашим уклонением, означает только то, что за вас еще толком не брались!

Ха! Хах! Да как же – не брались! Да у меня этих ваших инквизиторских инспекций было больше, чем налоговых! Да я! Да вы! Да у меня!..

Меня до белого каления доводило то обстоятельство, что единственный аспект, в котором я была чиста, как слеза младенца, подвергался неустанным нападкам.

Времена нынче настали просвещенные: инквизиция не жжет ведьм на кострах, она облагает их налогом. Называется он «налог на оккультную деятельность», и платят его все, кто использует ведьмовской дар для получения прибыли, в размере десяти процентов от оной. (Сколько просвещенных названий не придумывай, а десятина была – десятиной и осталась.)

Те же члены ведьмовского сообщества, что не практикуют за плату (исчезающе малая часть из них и правда не практикует), платят символический «ведьмин взнос» в одну золотую монету в год. Плата скорее ритуальная, чем обременительная, – лично я ежегодно покупаю самую дешевую в ближайшем отделении зеленого банка и торжественно вручаю явившемуся за мздой инквизитору.