Иной путь - Диксон Гордон Руперт - Страница 5
- Предыдущая
- 5/36
- Следующая
Довольно скоро Джейсон понял, что не читает мыслей Катора, а просто испытывает те же эмоции, видит его глазами, чувствует чужое тело, как свое собственное. К тому же, если в мозгу румла вспыхивали какие-нибудь отчетливые воспоминания, Джейсон улавливал их всем своим существом, воспринимая свет, тень, напряжение мышц, ощущенья, разговоры.
Разговоры мучили Джейсона больше всего. В скутере Катору не с кем было общаться, но беседы с другими румлами, которые он изредка вспоминал, вызывали у Джейсона чувство раздвоенности. Хриплые низкие голоса казались ему одновременно и странными, и знакомыми. Челюсти у румлов были вытянуты; строение горла и неба сильно отличались от человеческого. Они не могли произносить палатальных и носовых звуков, таких как «м», «н», «с», «дж», зато «т», «д» и «л» выговаривали толстыми узкими языками таким образом, что людям никогда не удалось бы повторить их с точностью.
Но самым странным было то, что Джейсон — будучи Катером — прекрасно понимал смысл сказанного, оставаясь же самим собой и глядя на себя как бы со стороны никак не мог передать значение разговоров земными словами. Например, когда Катор был голоден, он считал, что «позволил» себе проголодаться. И это вовсе не означало, что румл умел управлять своим телом или нуждался в пище больше, чем Джейсон. Катор думал и чувствовал по-другому лишь потому, что культура цивилизации румлов коренным образом отличалась от культуры человеческой цивилизации.
— Я все понимаю, но не всегда могу перевести, и в любом случае мой перевод будет неточен, — сказал Джейсон Меле как-то вечером. Шел десятый день эксперимента, они сидели у Меле в кабинете, и Джейсон показывал ей рисунки, сделанные им в течение дня. — Даже когда я рисую детали пульта или инструменты, мои наброски не совсем точны. Может, тут дело в том, что румлы видят мир в другом спектре, чем мы.
— Ты очарован, верно? — неожиданно спросила Меле.
У Джейсона замерло сердце. Он и сам не понял, почему ему вдруг стало не по себе. Карие глаза Меле — более светлые, чем у него, — смотрели пытливо, пристально.
— Да, — ответил он, заставляя себя говорить спокойно. — Можно сказать, что так. Я испытываю такие же ощущенья, как если бы открыл новый вид животных…
— Ты меня не понял, — перебила его Меле. — Я говорю не о румлах. Мне кажется, тебя очаровывает сам контакт с Катером.
— Нет… не очаровывает… — с трудом произнес он. Внезапно ему стало страшно.
— Тогда, может, пугает?
— Да… наверное… — признался Джейсон. — Немного.
— С тобой что-то происходит, — мягко сказала Меле. — Я вижу. Послушай, Джейс…
— Чего ты хочешь? — резко спросил он, складывая рисунки в пачку.
— Откажись от участия в эксперименте.
— Нет! — выкрикнул Джейсон и сам поразился, как громко прозвучал его голос. — Видишь ли, — взяв себя в руки, продолжал он, — то, что произошло, по своему значению сравнимо с открытием огня на заре цивилизации. Я… не могу объяснить… Как бы то ни было, мы не должны прерывать эксперимент.
— Если Ученый Совет придет к выводу, что контакт с иным разумом опасен…
— Никакой опасности нет, — быстро сказал Джейсон. — И мы просто не имеем права бросать дело на полпути. Когда Катор встретится в другими румлами, мне легче будет разобраться, что к чему. Он приземлится завтра ночью.
Но Катор приземлился в том самый вечер, когда Джейсон разговаривал с Меле, и в настоящий момент находился в главном здании огромного, в сорок квадратных миль, космопорта, принимавшего и отправлявшего космические корабли — от скутеров до звездолетов.
Если б Джейсон не ошибся (видимо, забыв принять во внимание разницу во времени) и лег бы спать раньше, то он получил бы бесценные сведения о том, какими средствами защиты располагают румлы. Сейчас этот шанс был упущен.
Лежа в темной комнатке в подвальном помещении, постепенно погружаясь в сон, Джейсон ощутил свое покрытое черным мехом, одетое в эластичные доспехи, тело, находящееся за сотни световых лет от Земли. Катор-Джейсон, гордый и ликующий, но тщательно скрывающий свои чувства, стоял перед Инспекторами, сидевшими за столом на небольшом помосте.
Ни один волосок не шелохнулся на бакенбардах молодого румла. Секретарь только что пригласил его войти, и сейчас он стоял по струнке, вытянув руки по швам, сомкнув ноги, с бесстрастным выражением на лице. Подобно Инспекторам, Джейсон делал вид, что не произошло ничего необычного.
— Я верю, что нахожусь среди друзей, — громко сказал он.
— Ты — среди друзей, — подтвердил председательствующий, сидевший справа. В голосе его сквозила ирония, но Джейсон не обиделся. Инспекторы были мужчинами в возрасте, каждый из них имел свою Семью. Их доспехи украшали многочисленные ордена Чести, в то время, как у Джейсона, помимо маленького ордена Чести Астронавта и такого же маленького ордена Чести дальнего родственника Семьи Брутогази, был лишь новый (но большой) орден Чести Фактора Случайности. И этот последний орден сверкал так ярко, что выглядел незначительным по сравнению с тусклыми и давно заслуженными орденами Чести румлов, сидевших за столом.
Инспекторы, по долгу службы выслушивавшие доклады мужчин безупречной Чести, обязаны были соблюдать общепринятые нормы вежливости со всеми, но нельзя было требовать, чтобы они обращались с молодым Джейсоном, как с равным.
— Мы тщательно изучили твой отчет, Катор Троюродный Брат Брутогази, — сказал председательствующий. — Насколько мне известно, артефакт, который ты доставил на базу, передан в Исследовательский Центр. Если ты желаешь сообщить нам какие-нибудь подробности… в особенности о гибели второго пилота, мы тебя слушаем.
— Я и опомниться не успел, — сказал Джейсон, — как мне пришлось защищать свою жизнь, а буквально через секунду дверь выходной камеры захлопнулась. Из-за перепадов давления мне не удалось открыть ее вовремя, а потом было поздно.
— Понятно, — сказал одни из Инспекторов, и в голосе его проскользнули нотки уважения к Катору, сохранившему спокойствие и хладнокровие несмотря на то, что ему было всего два сезона отроду. — Юноша, ты далеко пойдешь и, может, проживешь жизнь всеми уважаемого мужчины, если и в дальнейшем не свернешь с намеченного пути.
Джейсон наклонил голову, благодаря за похвалу. Инспектор, к нему обратившийся, принадлежал (как и все Брутогази) к партии Западни. Внезапно Джейсон понял, что каждый из Инспекторов очень им доволен, хотя председательствующий и третий Инспектор, будучи членами партии Хлыста, не могут выразить ему своего одобрения. От радости у него перехватило дыхание: он был счастлив и горд собой.
— Что ж, — сказал председательствующий. — Если у моих достопочтенных коллег больше нет вопросов, мы тебя не задерживаем. Когда понадобится, тебя вызовут в Исследовательский Центр.
Джейсон вновь наклонил голову, попятился к двери и вышел в приемную. Он пристегнул к поясу короткий церемониальный меч, оставленный им у секретаря, окинувшего молодого румла безразличным взглядом. Несмотря на это, Джейсон протянул ему монетку, достав ее из монетницы, вделанной в доспехи.
— Да обретешь ты Царство свое, — пробормотал секретарь, низко поклонившись.
Бедняга! Он ничего на знал! Джейсон вышел из главного здания космопорта, доехал на транспортере до внутреннего города, где находился дворец Брутогази. Идти было недалеко. Давно родившие пожилые женщины работали граблями, убирая мусор с мощенных ракушками тротуаров. Ракушки блестели в ослепительно-белом свете далекого солнца, встающего над западными окраинами города. Бассейны причудливых форм с прозрачной голубой водой походили на оправу для орденов Чести из кристаллов, растущих на дне.
Женщины, убирающие мусор, негромко пели — то были песни благородных румлов и Песни Основателей Царств. Как прекрасен мой город, подумал Джейсон, и его народ, и восходящее солнце, и поющие женщины. Он остановился, чтобы напиться из небольшого бассейна шириной с размах его рук и глубиной ему по пояс. Рубиновые кристаллы на дне сияли, как орден невиданной и неслыханной Чести.
- Предыдущая
- 5/36
- Следующая
