Морпех. Дилогия (СИ) - Таругин Олег Витальевич - Страница 41

Вдоль обочин двумя шеренгами топали морские пехотинцы, собранные и готовые к новому бою. Лица бойцов в неверном, колышущемся свете казались высеченными из гранита или отлитыми из бетона, словно на привычных старлею памятниках воинам-освободителям, в этом мире пока еще не установленных. На какой-то миг Степану даже стало реально жутко, уж больно реальным все это выглядело — ожившие монументы, честное слово! Помотав головой, морпех пару раз сморгнул, прогоняя наваждение. Помогло, теперь он снова видел самые обычные и, главное, живые лица. Бесконечно усталые, сосредоточенные до самого последнего предела, но — живые…

За спиной бухнуло несколько взрывов, всколыхнулось неяркое зарево — подтянувшиеся тылы занялись уничтожением поврежденной автотехники и пушек. Ну, и правильно — выгоревший до остова фрицевский грузовик нравится ему куда больше, нежели целый, пусть и с простреленными шинами или смятой танковым тараном кабиной. А противотанковая пушка со снятым замком и взорванным стволом — тем более.

Ободряюще хлопнув по спине старшину — Левчук по-прежнему бдил за курсовым пулеметом — Степан присел рядом с Аникеевым. Занятый доснаряжением автоматного диска (тот еще геморрой, особенно, если заниматься этим приходиться практически на ощупь и в переваливающемся с кочки на кочку бэтре) морпех выронил под ноги патрон и раздраженно засопел, однако ж смолчав.

Постаравшись насколько возможно расслабиться, старлей задумался. Стоит признать, пока все идет весьма неплохо. Из готовящейся для них под Глебовкой ловушки сводная бригада вырвалась, причем, с минимальными потерями. Еще и фрицев с прочими румынами по дороге к Мысхако с добрую сотню набили — одна колонна чего стоит. А ведь эти самые солдаты и эти пушки — как раз те, что должны завтрашним — точнее, уже сегодняшним — утром ударить по бойцам майора Куникова! Выходит, история все-таки меняется? Вот только, в лучшую ли сторону? С одной стороны, буквально через какой-то час десант у Станички получит неожиданное подкрепление, которого ему ох как ни хватало как раз в первые сутки боев на плацдарме. Весьма серьезное подкрепление: восемь сотен опытных и обстрелянных морских пехотинцев с боекомплектом на несколько часов непрерывного боя — не шутка. А уж там на плацдарм доставят и боеприпасы, и продовольствие, и средства огневой поддержки. С другой — немецкое командование может оперативно перебросить следом войска, которые эти самые восемьсот парней несколько дней сдерживали ценой собственных жизней. Что лучше с точки зрения стратегии? Эти мысли его уже посещали, вот только ни к какому решению он тогда так и не пришел — нашлись задачи поконкретнее. Настолько, что и думать стало некогда.

«С точки зрения стратегии, ты, товарищ старший лейтенант — полный профан!» — иронично сообщил внезапно пробудившийся внутренний голос. — «С каких это пор ты вдруг решил, что способен прыгнуть выше уровня командира роты? Ну, ладно, пусть батальона. Нет, учили тебя хорошо, отлично даже учили, но не в академии же Генштаба? Ты не видишь всей ситуации в целом, и даже понятия не имеешь, отчего ответ на ту радиограмму пришел практически сразу, словно ее давно ждали, хоть уже и не надеялись получить. И приказ в ней был более чем однозначен — немедленно прорываться к Мысхако. Так что не страдай херней, товарищ старший лейтенант, и занимайся своим делом. Сражайся, короче говоря, коль уж признал, что вокруг тебя и на самом деле сорок третий год, и шансов вернуться в свое время практически никаких. Защищай Родину, она у тебя в любом случае одна-единственная, другой не будет ни во времени, ни в пространстве. А там — разберемся. Ну, или за тебя разберутся…».

Тяжело вздохнув, Алексеев вынужден был признать правоту своего «второго я». Все так и обстоит: «Малой Земле» в любом случае быть. Как и будущему освобождению Новороссийска, и дальнейшему наступлению. Да, собственно говоря, в стратегическом плане все в любом случае пойдет примерно так же, как и было в его времени — ну, разве что своими действиями он несколько ускорит высадку помощи на плацдарм в первые двое-трое суток. А вот в тактическом? Тут, пожалуй, возможны варианты. Если напрячься, можно — и нужно! — вспомнить, как именно шли боевые действия. И помочь нашим. Силы и средства сторон в целом известны, планы — тоже. Короче, нужно думать. А заодно — всеми силами избегать плотного контакта с местной контрразведкой, которая тут наверняка имеется или появится в самом ближайшем будущем.

Нет, старлей никоим боком не относился к взращенным на западных грантах и зацикленным на борьбе (на словах понятно, иначе ведь и побить могут, возможно, даже по холеному лицу, а это, наверняка, больно!) с наследием «проклятого совка» доморощенным либералам с прочими дерьмократами. Все «знания» которых об этом времени оставались на уровне публикаций «Огонька» конца восьмидесятых — начала девяностых годов прошлого века и киноподелок века уже нынешнего — тупая кровавая гэбня, вечно пьяные генералы, трусливый Сталин и похотливый Берия, алчущие невинной крови заградотряды, благородные зэки, направо и налево крошащие коварного противника, черенки от лопат вместо винтовок и прочее «трупами закидали». Видимо, заокеанские хозяева всей этой весьма многочисленной шушеры просто забыли сообщить, что срок действия прошлой методички истек, а новую отчего-то прислать забыли.

Просто Степан, будучи, как и любой боевой офицер, твердым реалистом, прекрасно осознавал, что доказать местным особистам он ничего не сможет. Вообще ничего. Ну, не существует в реальности февраля 1943 года никакого старлея Алексеева! А попытка рассказать правду, вероятнее всего, закончится вовсе уж плачевно. Нет, расстреливать без суда и следствия его вряд ли станут — за что, собственно говоря? Да и не расстреливают здесь просто так, что бы там не писали в сети диванные горе-историки. Тем более, он воевал, и неплохо воевал, чему имеется множество свидетелей, не считая пленных и ценных трофеев. Сочтут сумасшедшим, да и отправят на большую землю для дальнейшего разбирательства. От которого ему тоже ничего хорошего ждать не приходится. Почему? Да потому, что камуфляжные брюки, берцы и штык — весьма хреновые доказательства его будущанского происхождения. Никакие доказательства, прямо скажем. Дешевый перочинный ножик «made in China» — тем более. Где он, кстати?

Степан коснулся набедренного кармана, пощупал. Пусто. На всякий случай сунул руку и в другой, хотя прекрасно помнил, что держал нож именно в правом. Тоже нет. Получается, потерял? Очень интересно, очень… Нет, в том, что китайская безделушка могла случайно выпасть, он не сомневался: накувыркался и наползался он за последнее время неслабо. И во время боя в Южной Озерейке, и позже. Вот только как она в таком случае оказалась в раскопе на территории бывшего плацдарма? И что все это означает? Знак, что поисковики нашли на Малой Земле не его останки? Так в последнем он и без этого не сомневается, по всем параметрам кости никак не могли принадлежать ему. Намек на то, что это — не его мир? Допустим, какая-нибудь параллельная реальность, как называют подобное писатели-фантасты? Реальность, в которой военные археологи и вовсе не обнаружили среди старых костей артефакт из будущего? Ну, как вариант, наверное, сойдет. Хотя это ровным счетом ничего не объясняет, конечно.

— Потеряли чего, тарщ старший лейтенант? — спросил Аникеев, закончив возиться с магазином. Закатившийся куда-то под сиденье патрон он так и не нашел.

— Что? — дернулся, возвращаясь в реальность, Степан.

— Гляжу, вы задумались о чем-то, а затем по карманам шарить стали. Вот я и подумал, может, обронили что? — пояснил рядовой.

— А, да нет, пустяки. Ножик у меня перочинный был… трофейный. Видать потерял. Да и хрен с ним, не жалко. Другой найду, лучше, немцы не жадные, поделятся.

Поколебавшись пару секунд, Иван покопался в кармане и неожиданно протянул морпеху перочинный нож, тот самый поддельный «викторинокс»:

— Часом не этот?

И торопливо пояснил, видимо, заметив что-то во взгляде Алексеева: